Нежно, очень нежно, он берет в пальцы серебряное кольцо и вращает его в напряженном месте моего соска. Ощущение холодной стали, скользящей по моей плоти, заставляет меня стонать. Я ничего не могу с собой поделать, я не могу это остановить.
— Ты даже представить себе не можешь, что я знаю о тебе. . . — говорит Коул. — Я знаю, что ты читаешь, что ешь. Я знаю, как ты прикасаешься к себе, когда думаешь, что ты одна. И я знаю каждую песню, которую ты слушаешь. Все твои любимые. Я составил список и создал алгоритм для поиска именно той песни, которая уносит тебя...
Он делает паузу, достает из кармана телефон и кладет его рядом с инструментами. Одним длинным тонким указательным пальцем он запускает свой плейлист. Музыка, которая льется из его дорогих колонок, совсем не такая, как я ожидала: легкая и неземная, а не мрачная и грохочущая.
Spells - Cannons
Я не могу контролировать то, как музыка заставляет меня чувствовать себя.
Мое тело расслабляется, каждая мышца расслабляется. Мои веки тяжелеют, и, несмотря на мое затруднительное положение, несмотря на опасность, которой я себя подвергла, мой разум начинает дрейфовать под звуки первого куплета.
— Я приготовил кое-что для тебя, — говорит Коул откуда-то снизу, рядом с моими ногами. Его голос звучит отстраненно, как будто мы находимся на двух разных планетах в космосе. — Нестандартное оборудование. Разработанное по твоим спецификациям.
Я пытаюсь заставить себя сосредоточиться. Мне не нравится, как это звучит.
Коул включает свой аппарат. Низкий жужжащий звук прорывается сквозь музыку. Что это за хрень? Это дрель?
Повернув шею, я вижу, что он держит какое-то устройство, по форме напоминающее огромный микрофон. Головка выглядит мягкой и луковичной.
— Это как сушилка, — говорит он, скривив губы. — Только намного, намного лучше...
Он прижимает свой инструмент между моих ног, прямо к моей киске.
Эффект мгновенный. Я словно падаю спиной вперед в глубокую теплую ванну. Вибрация интенсивная, в сто раз сильнее, чем от сушилки. Привязанная к столу, я не могу сомкнуть бедра или отстраниться. Пульсирующие волны проходят сквозь меня, поднимаясь по телу и опускаясь по ногам. Вибрация проходит по коже головы, по кончикам пальцев и в пальцы ног.
— О... Боже… — стону я.
Слова вылетают изо рта без всякого моего участия. Они вырываются из моих легких под действием эха, проносящегося сквозь меня.
У меня никогда не было вибратора. Я никогда не могла позволить себе хороший.
Тот, что построил Коул, не похож ни на один из тех, что я видела. Он тяжелый, мощный и продуманный. Мягкая головка прилегает к моей киске. Она легко скользит по моей теплой, набухшей плоти.
Коул проводит им вверх и вниз по моей обнаженной щели. Каждый удар посылает новую мощную волну удовольствия, обрушивающуюся на меня. Иногда он на мгновение задерживает его на месте, прижимая к чувствительному пучку нервов, который проходит от моего клитора вниз, к отверстию под ним.
Вся эта область с каждой минутой становится все более набухшей и чувствительной. Я чувствую, как моя киска наливается кровью, и остро ощущаю, как нервы, которых раньше почти не было, оживают под непрерывной стимуляцией этих низких, настойчивых звуков.
— Я проверил все виды частот… — пробормотал Коул, не сводя глаз с моего лица. Он следит за выражением моих глаз, за тем, как я закатываю глаза, за румянцем на щеках и изгибом губ. Он отмечает, какие именно ощущения лучше всего, постоянно корректирует свою технику, чтобы удовольствие нарастало и нарастало, никогда не ослабевая и не затухая. — Я даже вернулся в прачечную, чтобы сравнить.
Сквозь теплые, плывущие волны я понимаю, что совершила огромную ошибку.
Я недооценила Коула. Я недооценила его творческий потенциал. И как далеко он готов зайти.
Слишком поздно что-либо предпринимать. Я больше не контролирую ситуацию.
Первый оргазм настигает меня, переворачивая, как носок в сушилке. Меня бросает то туда, то сюда в бесконечном круговороте тепла и удовольствия. Я стону как животное, из меня вырываются звуки, которых я никогда раньше не слышала. Стоны низкие, отчаянные и бесконечные. Я не могу насытиться этим. Я умру без этого.
Наслаждение отступает, но ненадолго. Не успел закончиться первый оргазм, как я уже чувствую, как нарастает следующий. Между ними нет перерыва. Никакого рефрактерного периода.
Вибрация проходит по каждому нерву моего тела. Каждая часть меня становится такой же чувствительной, как мой клитор.
Понимая это, Коул прижимает вибратор ко мне одной рукой, а другой тянется вверх, чтобы помассировать мою грудь.
— О мой... о мой... боже... боже… — стону я.
Все мое тело тает.
Прикосновения Коула не похожи ни на чьи другие.
Его руки - живые существа, обладающие собственным разумом. Его пальцы скользят по моей плоти, каждая точка соприкосновения изысканно мягкая. Он не сжимает, как большинство мужчин, не ощупывает - он исследует. Кажется, что у него тысяча пальцев, тысяча рук. Как будто он прикасается ко мне везде и сразу.
Он переходит к другой груди, сохраняя равные ощущения, распределяя их по всему телу. Кажется, он понимает, что мне не нравится, когда все неровно, я ненавижу незаконченные петли.
Его пальцы движутся по моей плоти, отдельные, но слаженные, падая на меня, как дождь.
Вибрация пульсирует во мне, наполняя энергией, наполняя ощущениями.
Коул осторожно поглаживает мой сосок, бережно относясь к пирсингу. Он дает мне необходимую интенсивность, доводя до боли, но не выходя за ее пределы.
Моя грудь так же чувствительна, как и моя киска. Может быть, даже больше. Вибрации, кажется, концентрируются в моей груди, под его рукой. Мой сосок кажется таким же напряженным, как и клитор, таким же способным дарить наслаждение. Оргазм наступает в моей груди, а не между ног. Он натягивает мой сосок медленными, ритмичными движениями, словно доит его, и это заставляет меня кончить, беспомощно, неодолимо, сильнее, чем раньше.
Он закрывает рот вокруг моего второго соска, посасывая один и потягивая за другой. Подо мной больше нет стола. Я погружаюсь в чистое, жидкое удовольствие.
— Охххх Коул...
Я не знаю, стону ли я вслух или только в голове. Я умоляю его не останавливаться.
Коул держит вибратор прижатым ко мне, одновременно смещая свое тело, обходя стол и приближаясь к моей голове. Свободной рукой он расстегивает молнию на брюках, освобождая свой член.
Он вываливается перед моим лицом, тяжелый и брутальный, бледный как мрамор и покрытый венами. Из головки уже течет. Я смотрю на эту мягкую, как масло, кожу, на прозрачную каплю жидкости, поблескивающую на кончике, и у меня переполняется рот. Мои губы и язык распухли и жаждут прикосновений. Отчаянно хочется пососать что-нибудь.
Без его просьбы, без его движения к моему рту я наклоняю подбородок, губы раздвигаются, язык жадно тянется, чтобы попробовать.
Я закрываю рот вокруг головки его члена. Всплеск жидкой соли - самое восхитительное, что я когда-либо пробовала. Она заполняет мой рот, эта богатая и сложная смесь его кожи, его феромонов, его пота и его спермы.
Она создана для меня. Это именно то, что мне нравится.
Сначала я сосала осторожно, вертя его член во рту и проводя языком по головке. Запертый в брюках, его член мог заполнить только столько, сколько нужно. Теперь, когда он свободен, он выпрямляется, становясь таким твердым, что кажется, будто горящая плоть не может уместиться в этой нежной шелковистой коже.
Я чувствую, как его кровь пульсирует в выпуклых венах под моим языком. Каждый раз, когда я втягиваю его глубже в горло, я вознаграждаюсь очередной порцией спермы.
Он начинает погружаться в мой рот в такт с ударами вибратора. Каждый толчок его члена сопровождается глубоким нажатием вибратора именно там, где мне нужно. Чем сильнее он нажимает, тем сильнее он пульсирует, посылая разряды по всем нервам, по бесконечной петле от мозга до паха.
Где бы он ни коснулся меня, я мгновенно становлюсь чувствительной. Он обхватывает основание своего члена, поглаживая его по моему рту. Его пальцы касаются моих губ, и это невыразимо эротично. Я открываю рот шире, чтобы его рука прижалась к моему рту, чтобы его член проник глубже в мое горло.
Я хочу, чтобы меня трахали глубоко в рот, так же как я хочу, чтобы его член был глубоко в моей киске. Ничто другое меня не удовлетворит.
Он проникает в мое горло, тяжелая головка его члена проникает до самой глубины, до чувствительного участка плоти, которого он никогда раньше не касался. Может быть, от этого у меня должен быть рвотный рефлекс, может быть, так оно и было раньше. Но в этот момент мне кажется, что у меня в горле точка G. Как будто головка его члена, протаранившего горло, - единственное, что может заставить меня кончить.
Начинается третий оргазм, и я стону вокруг его члена, я кончаю с ним глубоко в горле, мои отчаянные стоны создают свою собственную вибрацию на головке.
Теперь уже Коул не может молчать, Коул начинает трястись и содрогаться, когда из него вытекает сперма, густая и обильная, самая приятная из всех, что я когда-либо глотала.
Он жестко трахает мой рот. Я поднимаю на него глаза и понимаю, что в какой-то момент он снял рубашку. Каждый мускул выделяется на его груди, руках, плоском гранитном животе. Я смотрю на эту идеально вырезанную фигуру и лицо, на котором нет маски - оно показывает всю степень его жадности, голода и вожделения ко мне.
Я смотрю на него и думаю: он не человек. Он намного больше...
Я глотаю его сперму, как подарок.
Я настолько ошеломлена, что почти не замечаю, когда он отстраняется. Я чувствую только отсутствие его вкуса и запаха, его теплый член на моем языке. Я хочу его обратно, очень сильно.
Я хнычу, как ребенок, умоляя его о большем.
— Терпение, — говорит Коул.
Он ослабляет путы, приковывающие меня к столу. Я думаю, что он поднимет меня и понесет куда-нибудь, может быть, на кровать в какой-нибудь потайной комнате. Но вместо этого он переворачивает меня на живот и снова затягивает цепи, так что я оказываюсь привязанной лицом вниз.