— Да, вам и восьми тысячам прочих. Проезжайте.
Фенн снова втиснулся в вереницу медленно ползущих автомобилей.
— Снова этот чертов карнавал! — пробормотал он себе под нос.
— Что? — спросила, не расслышав, Нэнси.
— Я удивляюсь, сколько народу приперлось на бесплатное представление.
— Думаю, у многих более веские причины, Фенн.
— Возможно.
Они доехали почти до дома священника, и Фенн увидел, что даже здесь все забито машинами — видимо, приехавшего духовенства Он выругался.
— Мне надо было договориться с Делгардом насчет места для стоянки. Я вроде как официальное лицо.
— Думаю, зря мы не приехали пораньше. — Нэнси рассматривала медленно движущуюся толпу; очередь выплеснулась на дорогу, и там и сям полиция с распорядителями силились навести хоть какой-то порядок, чтобы люди сами себе не затрудняли проход. Автобус перед взятой напрокат машиной Фенна остановился, и репортер неохотно нажал на тормоз. Нэнси высунула голову в окно со своей стороны посмотреть, чем вызвана остановка.
— Там, впереди, скорая помощь — кажется, у выхода на луг, — сообщила она — Да, выгружают. Боже, несколько носилок.
— Ничего удивительного. В следующий раз они привезут своих мертвецов.
Нэнси полезла в сумочку за сигаретами.
— Не пойму, почему в тебе по-прежнему столько цинизма, — сказала она, прикуривая. — Ведь ты должен признать, что в самом деле есть результаты.
— Знаю, но посмотри, только посмотри туда! — Он указал на другую сторону дороги, где на обочине стояли самодельные ларьки.
Сквозь просветы в окружавшей ларьки толпе виднелись статуэтки и висящие на рамах святые безделушки, а на натянутых между деревьями веревках болтались плакаты с изображениями Богоматери с младенцем Христом, Пресвятой Девы у распятия и тому подобного. Фенн и Нэнси мельком заметили изображение Папы в ковбойской шляпе; еще один размытый плакат изображал сцену покушения на него. Торговцы выглядели угрюмыми, хотя торговля вроде бы шла бойко. Самым оживленным казался фургон мистера Уиппи, и Фенн подумал, уж не продаются ли там леденцы на палочке в виде Мадонны.
— Удивляюсь, как полиция это допускает!
— Вероятно, они слишком заняты толпой, чтобы обращать внимание на торговлю без лицензий, — ответил Фенн, снова трогая машину вперед, когда автобус двинулся.
— Похоже, в саму церковь сегодня никто не собирается, — заметила Нэнси, когда они приблизились к церковным воротам.
Фенн увидел, что полисмен торопит людей, проходящих мимо ворот, терпеливо объясняя самым настойчивым, что служба сегодня состоится не в церкви, а в поле.
— Кажется, им не очень это нравится.
— Неудивительно — снаружи чертовски холодно.
— Инвалидам это не сулит ничего хорошего. — Фенн покачал головой. — Не понимаю, как врачи это позволяют.
— Нельзя изменить человеческую природу, Фенн. Если им кажется, что они смогут исцелиться, ничто их не удержит. Например, как бы ты сам себя чувствовал, если бы у тебя была неизлечимая или смертельная болезнь? Разве ты бы не воспользовался последним шансом, даже если бы это был один шанс из тысячи — или из миллиона?
Он пожал плечами.
— Кто знает?
— Ты бы от этого ничего не терял.
— Если не считать, что имел бы довольно глупый вид.
— Что глупого в попытке воспользоваться шансом выжить?
Фенн промолчал в знак согласия, а через некоторое время махнул рукой:
— Вон выход в поле. Смотри, какая там давка.
Теперь было видно, что вереницы людей стекаются к воротам с двух сторон, образуя в проходе сумятицу.
— Эх, если бы я продавал билеты! — пробурчал Фенн.
Они медленно проехали дальше. Автомобили, автобусы и фургоны вдоль дороги стояли бампер к бамперу, и только площадь непосредственно вокруг церкви и у выхода на лужайку полиция удерживала свободной.
— Выскочишь здесь, пока я найду место, где встать? — предложил Фенн.
— Хочешь увидеться с Делгардом, да?
Он кивнул.
— Тогда я от тебя не отстану.
— Смотри сама.
— Приклеюсь как липучка.
— Ладно.
Автобус впереди наполовину заехал на обочину, и водитель на повышенных тонах объяснялся с полисменом Догадавшись, чем закончится спор, Фенн свернул к заднему колесу автобуса и остановился. Этот маневр был встречен злобными гудками ехавших следом автомобилей, которым пришлось объезжать взятую напрокат «фиесту» Фенна под напором ползущих следом машин.
— Черт возьми, что ты делаешь?
— Дорога не так широка, чтобы автобус тут встал, и, высадив пассажиров, он уедет дальше.
— Что-то не похоже, что он собирается ехать.
— Уедет.
Фенн оказался прав. С последним возмущенным жестом водитель снова исчез в кабине и завел мотор. Не сигналя и не выжидая просвета в потоке машин, он влился в него, а Фенн быстро занял освободившееся место. Две машины сзади последовали его маневру.
— Выходи, — торжествуя, проговорил репортер, вытягивая ручной тормоз.
Они вылезли из машины и пошли назад к церкви Святого Иосифа, держась на другой стороне дороги от медленно движущейся очереди.
— Сегодня здесь, наверное, тысячи и тысячи, — заметила Нэнси, укутывая шею в шарф от холода.
— И на прошлой неделе были тысячи.
— Да, но не столько. Даже Папа не собрал бы такую толпу.
Вскоре им пришлось выйти на проезжую часть, чтобы обойти группы, толпящиеся у ларьков. У ближайшего лотка они остановились, чтобы рассмотреть товары поближе.
— Невероятно, — проговорил Фенн, одновременно качая головой и улыбаясь. — Смотри! Фляжки со Святой Землей с лужайки Мадонны. Иисус бы заплакал!
Нэнси взяла маленький куполообразный прозрачный флакон с водой, в котором виднелось убого изваянное изображение Девы Марии. Она взболтала сосуд, и образ почти скрыли снежинки.
Фенн снова покачал головой в изумлении и ужасе, когда увидел семидюймовую святыню, опять же пластиковую — маленькие красные свечки в подсвечниках по обеим сторонам от фотографии Алисы, очевидно наспех вставленной на место какой-то другой святой картинки. Черно-белое изображение было репродукцией газетного снимка, и от увеличения ясно виднелись зерна печати.
Нэнси указала на раскрашенный белым грот, где поочередно вспыхивали огоньки, освещая то Мадонну, то другой образ — несомненно, Бернадетту Лурдскую.
Они видели, как какой-то паломник взял куколку, имевшую отдаленное сходство с Алисой Пэджетт, и механическая пародия на детский голос проговорила: «Слава Марии всемилостивой, Господь…»
— Не верится, — сказал Фенн. — Как они смогли так быстро все это изготовить?
— Это называется предприимчивостью, — ответила Нэнси, ее не позабавила эта выставка пошлости. — Просто быстрая подгонка товаров, которые продавались годами. Держу пари, под многими табличками «Алиса-чудотворица» или «Бенфилдская Богоматерь», если поскрести, обнаружатся совсем другие надписи.
Они пошли дальше мимо медальонов всевозможной формы и размеров, простых и витиеватых распятий, фаянсовых изделий, сумок, даже зонтиков, соблазняющих тем, что и их коснулась святость. Фенн и Нэнси подошли к человеку, торгующему открытками с видами суссекских деревень, в том числе и Бенфилда. На предложение купить такую открытку Фенн только замахал руками.
Оказавшись напротив церковных ворот, они перешли дорогу, шмыгнув меж еле двигавшихся автомобилей, и нырнули в очередь. Замеченный ранее полисмен, который направлял толпу, преградил им путь.
Фенн вытащил свое удостоверение.
— Меня ждет монсеньер Делгард.
Полисмен обернулся к одному из распорядителей, который шнырял за воротами.
— Вам что-нибудь известно о мистере Джеральде Фенне?
Маленький человечек, говоривший с Фенном в прошлый раз, кивнул:
— Все в порядке, можно его пропустить.
Ворота отворились, и Нэнси двинулась вслед за Фенном.
— Простите, мисс, только мистер Фенн.
— Но я же с ним. — Нэнси открыла сумочку и вынула свое удостоверение. — Смотрите, я тоже пресса.
— Мисс, м-м-м… Шелбек? — Полисмен рассмотрел карточку и снова обернулся к маленькому человечку.
— Нет, насчет нее ничего не знаю.
— Очень жаль, мисс, вам придется воспользоваться другим входом, дальше. Здесь позволено входить лишь официальным лицам.
— Но я же говорю: я с ним — Она указала на Фенна, который подавил ухмылку.
— Я бы рад сделать для вас исключение, но боюсь, что не могу.
— Фенн, ты не поговоришь с этим парнем?
— Извини, Нэнси. Полагаю, порядок есть порядок.
— Мерзавец! Ты знал, что так выйдет.
Фенн, притворно сокрушаясь, развел руками.
— Откуда я мог знать?
Губы Нэнси сжались в прямую линию.
— Послушайте, сержант, я из «Вашингтон пост». Я здесь для того, чтобы освещать…
— Не сомневаюсь в этом, — последовал вежливый, но твердый ответ. — Вы сможете выполнить свою задачу, если встанете в очередь. Можете пройти вперед и просто показать там свое удостоверение.
— Но… — Нэнси поняла, что спорить бессмысленно. — Мы еще встретимся! — крикнула она Фенну, прежде чем скрыться в толпе.
Широко улыбаясь, Фенн прошел за ворота. Но пока он шагал по затененной дорожке к церкви, улыбка его постепенно погасла Ему стало не по себе, словно древнее здание наблюдало за ним, а пасть черного дверного проема была разинута специально, чтобы сожрать его душу. Если существовала такая вещь, как душа. Фенн не был в этом уверен (он так и не пришел к определенному мнению на сей счет — а кто пришел?), но ему казалось, что он верит в некую «искру» жизни, в какую-то внутреннюю сущность, которая направляет жизнь человека, генерирует энергию и мысли посредством химических импульсов. Верит в некий направляющий свет, если угодно, который не обязательно приводит в движение все остальное. Тогда что же такое Бог? Искра побольше? А его искра и искры прочих — просто осколки той большой искры? Или Бог — это то, чем хотят представить Его разные религии? А важно ли это? Для него, Фенна, нет. А может быть, и для Бога тоже.
Но церковь вызвала в нем замешательство. Холод в ней был словно бы еще заметнее, чем во все предыдущие разы.