— Мы будем первыми, — сказал Дин, продвигаясь в начало ряда.
Сирена замечала взгляды на ожерелье на ее шее, но Дин не останавливался, не давал задать вопросы.
— Первыми? — пискнула она.
— Мы начинаем с младших.
— Ясно.
Дин свободно обвил рукой ее талию, притягивая ближе к себе.
— Я буду рядом все время.
Они подошли к двойным дверям большого бального зала, и глашатай стукнул тростью дважды об пол, привлекая внимание толпы.
— Принц Дин Эллисон из Элейзии в сопровождении Компаньона Сирены Штром из Бьерна, — крикнул мужчина, чтобы все слышали.
Во рту Сирены пересохло, она застыла. Она не могла туда войти. Все будут судить ее за то, что она — Компаньон. Они будут ненавидеть ее за это. Она еще никогда не отступала, но осознание, что мир презирал то, чего она хотела в жизни — становление Компаньоном — заставило ее переживать о своем будущем.
— Я не могу, — в панике шепнула она Дину.
Он улыбнулся ей, словно все было в порядке.
— Можешь.
— Нет.
— Я хочу показать тебя миру, Сирена, — выдохнул он. — Показать миру, что ты моя.
— Дин…
— И ничто этого не изменит.
Она хотела возразить, но не смогла.
«Как я могу бояться этого момента, когда даже не мешкала при нападении Бража в Ауруме?».
Сирена обвила рукой его локоть и кивнула. Они прошли в бальный зал, зазвучали аплодисменты. Она спускалась с Дином по лестнице, и Сирена не могла понять, рады ее видеть или нет, но она старалась не переживать. Дин назвал ее своей. Это было важно.
Комната была в белом. Все столы покрывали дорогие белые шелковые скатерти до пола. Бокалы были в белом инее. Разные белые цветы были собраны в искусные букеты, и всю комнату наполнял аромат. Слуги были наряжены в белое, носили подносы с напитками. Комнату словно укрыл снег, и это успокаивало ее.
Они прошли в центр комнаты, где осталось место для королевской семьи. Представили всех его сестер. Тереза и Тифани с их спутниками вошли следующими. Потом — Алиса и Робард. Робард мрачно посмотрел на Дина, а Алиса наслаждалась собой. Она улыбнулась Сирене и помахала, как старой подруге. Она была опасной.
Остальные его сестры прошли в комнату.
Наступила очередь Бриджит, и глашатай кашлянул, паж подбежал к нему. Он посмотрел на записку и кивнул.
— Ее королевское величество королева Кассия Эллисон, Матушка — невеста моря, и король — регент Томас Эллисон, — сообщил мужчина.
Сирена удивленно посмотрела на Дина.
— Где Бриджит?
В комнате шептались, тоже заметив ее отсутствие. Бриджит была там, когда Сирена и Дин ждали у двери, а теперь пропала.
— Не знаю, — сказал Дин. Он переживал.
— Может, проверить ее?
Он покачал головой.
— Лучше не привлекать лишнее внимание, — шепнул он, его родители прошли к семье.
Королева подняла руки, чтобы музыканты начинали играть. Но, когда ударил первый аккорд, глашатай снова стукнул тростью.
Все повернулись к входу, чтобы понять причину шума. Кого — то объявляли после короля и королевы? Это было неслыханно.
Глашатай кашлянул, прочел новую записку, и его глаза увеличились вдвое. Это заметила даже Сирена со своего места.
— Ее королевское высочество, кронпринцесса Бриджит Эллисон, Дева — невеста моря, и… — глашатай потрясенно посмотрел на толпу, — господин Базилл Селби.
38
Филантроп
— О, Создательница, — прошептала Сирена. — Что мы наделали?
— Ты хотела сказать, что Бриджит наделала?
Сирена посмотрела на Дина, но он лишь покачал головой.
— Мы никак не можем это исправить. Бриджит копает себе могилу. Ей там и лежать.
— Что сделают твои родители?
— На публике — ничего. Она подождут, пока все не отвлекутся.
Королева Кассия, казалось, хотела подбежать к старшей дочери и зажарить заживо.
Бриджит даже не вздрогнула от взгляда матери, прошла в бальный зал в синем платье, держа руку Базилла Селби. Все шептались, и Сирена уже слышала, что старые сплетни ходили по комнате.
Бриджит прошла к матери с широкой улыбкой.
— Ты помнишь господина Селби, да, матушка?
Королева Кассия улыбнулась ему, но убивала взглядом.
— Я почти десять лет не слышала это имя.
Базилл поклонился королеве.
— Уверен, каждый день вам не хватало его звучания.
— Уверена, — ледяно ответила королева. — Маэстро, танец в честь вечной мудрости и изящества моей старшей дочери.
Сирена вздрогнула. Она едва знала Бриджит, но почти хотела спасти ее от гнева в глазах королевы и отвращения в холодном голосе.
Но Дин прижал ладонь к спине Сирены, притянул ее к себе, когда началась музыка.
— Это не твой бой, мой маленький воин.
— Я? — охнула она. — Я не воин, — ее ноги скользили по полу, Дин вел в танце.
— Ты бросаешься в бой головой, не думая о своей безопасности, — прошептал он в ее волосы. — Для меня это воин.
Сирена вспомнила, как в прошлый раз ее звали воином. У нее была церемония воина в Бьерне. Когда она узнала, что Компаньоны и Высший орден начинали как воины Виктора Дремилона, когда он убивал Дома, ей пришлось доказать свой статус воина, и она едва выжила.
— Может, я просто хочу помочь дорогим мне людям, — ответила я. — Может, это не делает меня воином. Может, это делает меня филантропом.
Дин вскинул бровь.
— Филантропом? С твоими… умениями это звучит иронично.
— Почему это? — осведомилась она. — Хочешь сказать, что я не могу переживать о людях?
— Можешь, но я думал, что ты — Дома — троп, — сочинил он слово на ходу. — И, насколько я помню книги истории, это делает тебя воином.
Он закружил Сирену на месте, притянул к себе, но она кипела. Она не могла сдержаться. Она не верила, что он такое говорил. Словно она не могла переживать за людей, всю жизнь считая себя человеком. Разница между Дома и людьми привела к войне и уничтожила всю расу и магию.
Танец закончился, и Сирена резко опустила руки. Магия слетала с пальцев, эмоции бушевали в ней. Не так сильно, как в прошлый раз, после боя Дина за звание капитана, но она злилась.
— Прошу прощения.
Без церемоний она развернулась и пошла прочь.
Ей нужно было выпить. Остудить себя. Она так скучала по горам, прохладе и снегу. Сирена схватила бокал ледяной жидкости, осушила его. Голова кружилась, она поежилась. Это был… не пунш. Это было куда крепче вина, которое они пили при дворе. И это была очень плохая идея. Ей нужен был контроль. Если она на взводе лишится контроля над своей магией, многие пострадают.
— Что происходит? — прошептала Авока, сжав ее предплечье в толпе. Она была в зеленом элейзийском платье, что облегало ее, как перчатка.
— Ничего.
— Это не ничего, Сирена.
— Все под контролем, — рявкнула она Авоке.
Впервые с их связи она хотела, чтобы Авока не ощущала ее силы или бурю в ней.
— Оставь меня на одну ночь. Я в порядке. Ничего не случится.
Авока пронзила ее взглядом.
— Я в долгу перед тобой, Сирена.
— Я об этом не просила.
— Понимаю, — Авока отпустила Сирену и ушла в толпу, не дав той ничего сказать.
Сирена простонала.
— Авока, — с воплем она бросилась за ней.
— Оставь, Сирена, — сказала Авока, отмахнувшись и пропав в толпе без усилий.
— Прости, — прошептала она в отчаянии.
Сирена качала головой, а потом вышла на балкон с видом на двор. Тут было прохладнее. Она уже не сгорала изнутри. Даже если там не было снег или гор, было довольно красиво. Она не была дома.
Боль ударила ее по животу. Нужно прекратить это. Ссоры с Дином и Авокой не вернут ее в Бьерн — если она вообще может вернуться. Базилл сказал, что она не может вернуться, и от тоски по любимому празднику там все становилось хуже. Магия была проклятием, а не благословением. Она не надеялась совладать с этим.
Дин вышел на балкон.
— Сирена? — прошептал он.
Она вытерла слезу с края глаза, но не повернулась к нему.
— Почему ты ушла? Я тебя расстроил?
— Нет, — сказала она. Но это была ложь. Она была расстроена из — за него, из — за всего.
— Скажи, что не так, чтобы я это исправил. Я думал, мы веселились.
— Так и было, — согласилась она.
— Но…
— Но ты многого не знаешь обо мне.
— Так расскажи, — настаивал он.
— Я не воин, — выдавила она слово. — Я не хотела им быть, но Компаньоны начинали как воины у Дремилонов в войне. Они убивали Дома. Они убивали моих предков. Но я одна из них.
— Я не знал, — признался он. — Мы не учим историю Бьерна так тщательно как свою, кроме создания Компаньонов и Высшего ордена. Я не знал, что это тебя разозлит.
— Создательница! Не в том дело, — она повернулась к нему. — Это все. Что я вообще тут делаю, Дин? Я ничего не добиваюсь. Может, мне пора домой.
Дин прижал ладонь к ее щеке. Он поднял ее голову, заставил посмотреть на него, и тепло в его глазах чуть не лишило ее дыхания.
— Ты могла бы уйти, но я не знаю, как перенесу это.
В его бережных руках ее магия успокоилась, осталась лишь трепетом под кожей.
«Или это от жара его рук?».
— Дин…
— Ты — не воин. Ты — не филантроп. Ты даже не Компаньон, — сказал он. — Ты — не ярлык, Сирена. Ты все, чем хочешь быть, и больше. Тебе хватит решимости на все. И хоть я знаю, что ты можешь быть кем угодно, я хочу, чтобы ты была при этом моей.
Ответ не требовался.
Дин накрыл ее губы своими, и они будто попали в рай. Его губы были нежными, но требовательными, оживляли ее податливые губы. Его ладони были шершавыми и мозолистыми от часов с мечом, но он обходился с ней так нежно, словно она могла разбиться.
Но она поступила наоборот. Сирена впилась в его рубашку, притянула его к себе. Она не могла насытиться им. Она неделями ждала этого момента. Она не знала тогда, но каждое прикосновение и ласка были огнем в ее венах. И ощущение его пробудило ее тело, успокоило ее магию до тихого гула между ними.
Дин охнул в ее рот, его нежные ладони предали его и впились в ее талию. Сирена, казалось, открылась и впервые ощутила силу своей магии. Но это не пугало, и она управляла этим.