Я покачала головой:
– Все нормально.
Она спрыгнула с кровати:
– Мне лучше сказать Луке, что ты проснулась, не то он мне голову оторвет.
Она ушла, и через несколько минут вошел Лука. Он остановился в дверном проеме с нечитаемым выражением лица, осмотрел меня пристальным взглядом, затем подошел к кровати и поцеловал в лоб.
– Еще морфия?
Плечо было словно в огне.
– Да.
Лука повернулся к тумбочке, взял шприц, приблизился ко мне и ввел иглу в изгиб руки. Закончив, он выбросил шприц в мусорное ведро, но руку не отпустил. Я переплела наши пальцы.
– Мы потеряли кого-нибудь?
– Нескольких. Чезаре и пару солдат, – ответил он и замолк. – И Умберто.
– Знаю. Я видела, как его застрелили.
Желудок яростно свело. Это все еще казалось нереальным. Мне следовало написать жене Умберто письмо, но для этого требовалась ясная голова.
– Что имел в виду тот парень, Виталий, когда сказал, что ты взял то, что принадлежит ему?
Губы Луки сжались в тонкую линию:
– Мы перехватили одну из их поставок наркотиков. Но это сейчас не важно.
– Что же тогда важно?
– Что я чуть не потерял тебя. Я видел, как тебя подстрелили, – сказал Лука прерывающимся голосом, но лицо было непроницаемо. – Тебе повезло, что пуля задела только плечо. Док говорит, что оно полностью заживет, и ты сможешь использовать руку, как прежде.
Я попыталась улыбнуться, но морфий делал меня вялой, и пришлось поморгать, чтобы не уснуть. Лука наклонился ко мне.
– Никогда больше не делай так.
– О чем ты?
– Не получай за меня пулю.
Глава 18
Сходить в душ оказалось сложной задачей. Мне нужно было прикрыть повязку, что доставило много хлопот, но удовольствие от теплой воды, смывающей кровь и пот, стоило того. Джианна, Лили и Фаби уехали меньше часа назад. Отец настоял на их скорейшем отъезде. Не сказать чтобы в Чикаго им было намного безопаснее, потому что Братва атаковала и Синдикат. По крайней мере, они остались со мной на день дольше, чем планировалось. Они развлекали меня, пока я лежала в постели, в то время как Лука должен был позаботиться обо всем. Как Дон, он не мог оставить своих солдат. Он должен был показать им, что у него есть план действий.
Я уже чувствовала себя намного лучше. Но, возможно, это было затяжным эффектом болеутоляющих, которые я приняла два часа назад. Я вышла из душа и неуклюже натянула трусики. Я могла двигать обеими руками, но доктор сказал, что следует использовать левую руку как можно меньше. Надевать сорочку оказалось сложнее. Мне удалось натянуть одну лямку на больное плечо. В спальне я нашла Луку, сидевшего на кровати. Он сразу встал.
– Закончил с делами? – спросила я.
Он кивнул. Лука подошел ко мне и подтянул вторую лямку на плечо, затем подвел к кровати и усадил. После нашего разговора больше не удалось поговорить наедине, а тогда я была под воздействием морфия.
– Я в порядке, – повторила я, потому что, судя по всему, ему важно было это услышать. Он долго молчал, а затем внезапно встал на колени передо мной и прижался лицом к моему животу.
– Я мог потерять тебя два дня назад.
Я задрожала:
– Но ты не потерял.
Он всмотрелся в меня:
– Зачем ты сделала это? Зачем прикрыла меня от пули?
– Неужели ты правда не знаешь? – прошептала я.
Он не шелохнулся, но и не ответил.
– Я люблю тебя, Лука. – Знала, что сказать такое вслух было рискованно, но пару дней назад я думала, что умру, так что это такой пустяк.
Лука приблизил лицо к моему и обхватил ладонями мои щеки:
– Ты любишь меня? – Он произнес это так, как будто я рассказала ему, что небеса были зелеными, или что Солнце вращалось вокруг Земли, или что огонь был холодным на ощупь. Как будто то, что я сказала, не имело смысла, словно это не вписывалось в его мировоззрение. – Ты не должна любить меня, Ария. Я не тот, кого нужно любить. Люди боятся меня, они меня ненавидят, они меня уважают, они мной восхищаются, но они не любят меня. Я – убийца. Я умею убивать. Лучше, вероятно, чем что-либо еще, и я не сожалею об этом. Проклятье, иногда мне это даже нравится. Такого мужчину ты хочешь любить?
– Это не вопрос желания, Лука. Не похоже, что я могу прекратить любить тебя.
Он кивнул, как будто это многое объясняло:
– И ты ненавидишь то, что ты любишь меня. Я помню, ты говорила это прежде.
– Нет. Уже нет. Я знаю, что ты не хороший человек. Я всегда знала это, и мне все равно. Понимаю, что следовало бы по-другому. Я знаю, что должна лежать с открытыми глазами ночью, ненавидя себя за то, что мне было хорошо с моим мужем, боссом одной из самых жестоких и самых смертоносных преступных организаций в Штатах. Но я этого не делаю. Кто я после этого? – Я сделала паузу, уставившись на свои руки – руки, которые два дня назад держали оружие, на палец, который нажал на курок без колебания, без дерганья или дрожи. – И я убила человека, за что не чувствую сожаления. Ни капли. Я сделала бы это снова. – Я взглянула на Луку. – Кто я после этого, Лука? Я такая же убийца, как и ты.
– Ты сделала то, что должна. Он заслужил смерть.
– Никто из нас не заслуживает смерти. Мы, вероятно, заслуживаем ее больше, чем большинство.
– Ты хорошая, Ария. Ты невинна. Я втянул тебя в это.
– Не ты, Лука. Я родилась в этом мире. Я приняла решение остаться в этом мире. – В памяти всплыли слова, услышанные в день нашей свадьбы: – Родиться в нашем мире – значит уже обагрить руки кровью. С каждым вздохом, который мы делаем, грех все глубже впечатывается в нашу кожу.
– У тебя нет выбора. Нет никакого шанса сбежать из нашего мира. У тебя не было выбора и в браке со мной. Если бы ты позволила той пуле убить меня, то, по крайней мере, вырвалась бы из нашего брака.
– В нашем мире мало хорошего, Лука, и если находишь подобное, ты цепляешься за это изо всех своих сил. Ты – самое лучшее из всего, что случилось в моей жизни.
– Я не такой уж хороший человек, – произнес Лука.
– Да, ты не самый хороший человек. Но ты лучший для меня. Я чувствую себя в безопасности в твоих объятиях. Я не знаю, почему, даже не знаю, за что люблю тебя, но люблю, и это не изменится.
Лука закрыл глаза. Он выглядел почти подавленным.
– Любовь – риск в нашем мире и слабость, которую не может позволить себе Дон.
– Я знаю, – сказала я. Горло перехватило.
Луки открыл яростно пылающие глаза.
– Но мне плевать, потому что любовь к тебе – единственное незапятнанное чувство в моей жизни.
Слезы навернулись на глаза.
– Ты любишь меня?
– Да, даже если мне нельзя. Если бы мои враги знали, сколько ты значишь для меня, они сделали бы все, чтобы дотянуться до тебя, надавить на меня через тебя, управлять мной, угрожая тебе. Братва попробует еще раз, и другие тоже будут. Когда я стал мафиози, то поклялся поставить на первое место Семью, и я повторил эту клятву, когда стал Доном, хотя знал, что солгал. Я всегда должен в первую очередь выбирать Семью.
Я задержала дыхание не в силах произнести ни слова. От взгляда, которым он одарил меня, закружилась голова.
– Но я выбираю тебя, Ария. Я сожгу мир дотла, если придется. Буду убивать, калечить и шантажировать. Я сделаю что угодно ради тебя. Возможно, любовь – риск, но это риск, который я готов взять на себя, и, как ты сказала, это не вопрос выбора. Я никогда не думал, что буду, никогда не думал, что смогу так любить кого-то, но я влюбился в тебя. Я боролся с этим. Это первая битва, в которой я сдался.
Я заплакала и бросилась его обнимать, но застонала от резкой боли в плече. Лука отодвинулся.
– Ты должна отдохнуть. Твоему телу нужен покой. – Он заставил меня лечь, но я вцепилась в его руки.
– Я не хочу отдыхать. Я хочу заняться с тобой любовью.
На лице Луки отразилось страдание.
– Я могу нечаянно сделать тебе больно. Швы могут разойтись.
Я провела руками по его груди, напряженному животу, пока не дотронулась до выпуклости в боксерах.
– Он соглашается со мной.
– Он всегда это делает, но он не голос разума, поверь мне.
Я захихикала, а затем вздрогнула от прострелившей боли в руку.
Лука, склонившись надо мной, покачал головой.
– Вот об этом я и говорил.
– Пожалуйста, – прошептала я. – Я хочу заняться любовью с тобой. Я давно этого хотела.
– Я всегда занимался с тобой любовью, Ария.
Я сглотнула и начала поглаживать член через тонкую ткань. Он не отодвинулся.
– Разве ты не хочешь этого?
– Конечно, хочу. Мы почти потеряли друг друга. Я хочу быть как можно ближе к тебе.
– Тогда займись любовью со мной. Медленно и нежно.
– Медленно и нежно, – хрипло повторил Лука, и я поняла, что победила. Он опустился на край кровати и начал массировать мне ступни и икры. Я широко раздвинула ноги. Сорочка на мне приподнялась, обнажив тонкие белые трусики. Его взгляд поднялся выше, и я знала, что он видел, насколько я хотела и нуждалась в нем. Лука застонал, прижавшись к моей лодыжке, затем пробежался пальцами вверх, едва дотрагиваясь до кожи, пока не прикоснулся кончиками пальцев к промежности. Я чувствовала, что трусики уже влажно прилипли к пылающему местечку. – Мне будет очень нелегко медленно и нежно. Если бы ты не была ранена, я взял бы тебя и заставил выкрикивать мое имя.
– Если бы я не была ранена, то хотела бы, чтобы ты сделал это.
Лука лизнул языком по лодыжке, затем мягко всосал ртом кожу.
– Мое.
Затем покрыл голени и бедра поцелуями, снова и снова повторяя слово «мое», приближаясь к центру. Лука стянул трусики вниз, устроился у меня между ног и поцеловал губы там.
– Мое, – прошептал он в разгоряченную плоть. Я выгнулась и немедленно дернулась от боли.
– Я хочу, чтобы ты полностью расслабилась. Не напрягай мышцы, или плечо опять заболит, – сказал он, не отрывая от меня губ и делая меня влажной от возбуждения.
– Я всегда напрягаюсь, когда кончаю, – возразила я, дразня. – И я правда-правда хочу кончить.