лядели юными и счастливыми, полными надежд. Антонио тогда еще не был принят в мафию и все еще думал, что сможет избежать своего долга.
Я вернула ящик на место, чтобы не погружаться еще глубже в печальные воспоминания. Выпрямившись, сделала глубокий вдох и вышла из гостевой спальни. Обратного хода не было, но двигаться вперед не так-то просто, особенно если не знаешь, куда идти. Но мне нужно было что-то, что придало бы моей жизни смысл и содержание. Что-то, на что я могла бы направить энергию, пока Данте отказывается впускать меня в свою жизнь.
Мне не хватало цели, повседневной задачи. Я не из тех, кто может просидеть дома целый день или потратить его на свежайшую сочную сплетню. Мне хотелось работать, но даже в то время, когда я была с Антонио, люди находили странным то, что он разрешил делать это своей жене. Я беспокоилась, что это будет скандал, который Данте не нужен.
Я замедлила шаги, подходя к двери, за которой он вечно прятался. Я нервничала не только из-за того, что хотела спросить Данте о работе. Что если после того, как мы переспали, между нами возникнет неловкость или напряжение? Хотя в действительности я не думала, что наши отношения можно было испортить. Мы уже едва могли быть вежливы друг с другом, хотя мы еще не бросались посудой и не препирались постоянно, нашим. И, по правде говоря, я даже стала сомневаться, не предпочесть ли жаркие бои холодному игнору.
Собрав все свое мужество, я постучалась в дверь.
– Входи, – через секунду отозвался Данте.
Я вошла в кабинет, тут же метнув взгляд к столу, к тому месту, где стояла фотография его первой жены, но ее не было. Вряд ли Данте выбросил ее. Скорее всего, спрятал в одном из ящиков стола. Я и не ждала, что он забудет жену, выбросит все, что напоминало ему о ней, сможет изгнать память о ней из своего сердца. Мне только хотелось, чтобы в своем сердце он оставил маленький уголок и для меня.
Данте поднял глаза от стопки бумаг.
– Что ты хотела?
Хоть он и не произнес это недружелюбным тоном, но было очевидно, что муж занят. Его поведение по отношению ко мне совершенно не изменилось, несмотря на то, чем мы вчера занимались. Взгляд уперся в его темно-серый жилет, и тело вспомнило, как он терся вчера о мои соски, отчего я чуть было снова не набросилась на Данте. Но мне не хотелось выглядеть слишком озабоченной. Следующий секс между нами должен случиться по инициативе Данте. Конечно, он может снова не прикасаться ко мне. Я задвинула подальше эту тревожную мысль, когда подошла к столу.
– Мне хотелось бы кое-что обсудить с тобой.
Данте внимательно посмотрел на мен.
– Говори.
– Я хочу работать. Когда была замужем за Антонио, я и ему помогала: вела дела ресторанов Семьи.
Они всегда были нужны только для отмывания денег, но мне нравились эти обязанности. Я встречала гостей и организовывала мероприятия, когда кто-нибудь, например, заказывал свадьбу в наших ресторанах. После смерти Антонио его младший брат принял руководство. Одна женщина не смогла бы справиться с этой задачей – так считали наши мужчины.
Данте нахмурился, откинувшись на спинку кресла.
– Работа? Что-то конкретное имеешь в виду?
Я обрадовалась, что он был открыт для этой идеи и не отверг ее немедленно. Воодушевившись, я обошла стол и уселась на край. Взгляд Данте скользнул по моим ногам, но слишком быстро вернулся к лицу.
– Я хорошо умею организовывать и планировать мероприятия. И еще очень хорошо могу ладить с людьми.
Я также могла отлично руководить людьми, но это я держала при себе. Мафиози не нравятся женщины, которые любят командовать. Почему-то большинство из них не могут понять, что сильная женщина не делает их менее мужественными.
Данте кивнул.
– Мне нужен кто-нибудь для одного из наших казино.
Я попыталась унять волнение. Я даже представить не могла, что Данте мне такое предложит.
– Плавучее или подпольное?
Казино на суше, естественно, не были официальными. В Чикаго они по-прежнему вне закона, в отличие от тех, которые находились на плавучем судне, но вся мафия, и Данте в особенности, работали над тем, чтобы изменить ситуацию. Он мог быть очень убедителен, и, конечно же, плюс в том, что несколько сенаторов были постоянными клиентами в казино и борделях Синдиката. Легализация, конечно, не означала, что Синдикат сделает свои секретные казино общедоступными. Они потеряли бы слишком много денег, если бы сделали это.
– Подпольное. Не хочу, чтобы ты была на виду.
Это имело смысл. Все знали, что я жена Данте. Если бы я работала в одном из плавучих казино, это привлекло бы слишком много нежелательного внимания.
– Я немного разбираюсь в азартных играх, но уверена, что очень быстро смогу научиться всему, что нужно. – На самом деле, я я разбиралась только в правилах техасского покера, которым меня научил Антонио, но Данте это знать необязательно.
Глаза Данте знакомо сверкнули.
– Единственное, что тебе необходимо знать об азартных играх, – это то, что банк всегда выигрывает.
Я приподняла брови.
– Действительно. Тогда какую работу ты имеешь в виду, когда говоришь, что она не требует знаний о функционировании казино? – Я посчитала, что Данте не позволил бы своей жене быть одной из девушек за барной стойкой, которые поощряют людей больше пить.
– Я хочу, чтобы ты управляла одним из небольших казино Синдиката. Человека, который последние три года был управляющим, вчера уволили.
Так вот чем занимался Данте после того, как переспал со мной? В течение нескольких мгновений мы с Данте смотрели друг на друга, как будто думали об одном и том же, но сейчас был неподходящий момент, чтобы поднимать вопрос о сексе.
– Уволен? – повторила я его слова, которые, уверена, были эвфемизмом для чего-то другого, поскольку в мафии не увольняют. Если работаешь на мафию, то маловероятно, что получишь работу где-то в другом месте, если, конечно, ты не чей-нибудь родственник…
Данте внимательно наблюдал за мной, когда произносил следующие слова:
– Я узнал, что он набивал карманы деньгами Семьи.
– И ты убил его, – закончила я за него. Я знала, что бывает в нашем мире. Может, мне никогда не разрешалось непосредственно присутствовать при этом, но рассказов я наслушалась.
– Убил, – Данте кивнул. – И если ты захочешь, можешь получить его работу.
– Я прежде никогда не занималась казино. Почему ты даешь мне такое важное место?
– Помощник управляющего может выполнять основную работу в тени. Мне нужен кто-то, кто поможет крупным игрокам чувствовать себя желанными гостями.
Я замерла. Данте, конечно же, заметил это.
– Мне кажется, ты меня неправильно поняла. – Он поднялся и встал передо мной, осторожно положил руки мне на бедра, отчего я почувствовала покалывание на коже даже через колготки. – Ты моя, Валентина.
Я еле сдержала улыбку от его собственнического голоса.
– Так что же конкретно я должна делать?
Он убрал руки, засунул их в карманы и подошел к окну.
– Я хочу, чтобы ты встречала высокопоставленных гостей, провожала их к столу, предлагала им наших девочек.
– Девочек? Серьезно?
Данте повернулся.
– Азартные игры и проституция – наш основной бизнес, и их можно легко объединить.
– Хорошо. Я могу это сделать. – Даже если слово «девочки» вызвало у меня желание вырвать себе волосы. – Это кажется не особенно сложным.
– Еще ты будешь организовывать специальные мероприятия. Мы проводим вечеринки один раз в месяц, и я думаю, что женская рука поможет сделать их привлекательнее. Твоя обязанность – проследить, что все идет гладко. Я хочу, чтобы ты была моими глазами. У меня такое чувство, что я еще не всех крыс уничтожил.
– Ты хочешь, чтобы я шпионила за твоими сотрудниками.
– Да. Я хочу, чтобы ты смотрела в оба.
– Ты думаешь, что они будут менее осторожными рядом со мной или у тебя просто нет никого, кому бы ты доверил эту задачу?
– У меня есть люди, которым я доверяю. Но ты права, я думаю, что тебя многие будут недооценивать и ослабят бдительность. – Он прислонился к подоконнику. – Я не доверяю безоговорочно никому.
– Даже мне? – поддразнила я его, но Данте холодно взглянул на меня.
– Ты не дала мне причин доверять тебе. Ты солгала мне о своем браке с Антонио и отказываешься назвать имя чужака, который может быть посвящен в компрометирующую информацию о Синдикате.
То, как он это сформулировал, выставило меня отъявленной лгуньей.
– О браке я тебе не лгала. Я рассказала тебе, что никогда не была с Антонио.
– Ага, рассказала, но подозреваю, что эту правду ты открыла только из-за страха, что я рано или поздно обнаружу ее.
Конечно, он попал не в бровь, а в глаз. Я не могла это отрицать. Он бы узнал, что я солгала, и лучше бы от этого не стало.
– Так ли уж важно, почему я решила сказать тебе правду?
– Это важно, Валентина. Потому что я не знаю, будешь ли ты говорить правду в будущем, если тебя не загнать в угол. Если бы я засчитывал каждую добытую под давлением правду за искупление, мне пришлось бы пощадить каждого предателя, который выкладывает все свои знания под принуждением.
«Под принуждением» – какое мягкое слово для того, что делает с предателями Синдикат.
– Я знаю, что вы делаете с предателями, и именно поэтому не назову тебе имя любовника Антонио.
– Но ты же понимаешь, что, помогая Антонио в обмане, ты стала его сообщницей, а значит и предателем Синдиката. И ты продолжаешь предавать Синдикат и меня, скрывая информацию.
Я оттолкнулась от стола, не в силах больше усидеть на месте.
– Я понимаю. Но независимо от того, что ты обо мне думаешь, я преданна тем, кто мне дорог. Я была преданна Антонио. Будь он еще жив, я бы забрала его секрет с собой в могилу, лишь бы его защитить.
Данте покачал головой.
– Ты не можешь утверждать это наверняка. Ты никогда не испытывала чудовищной боли. Пытки – мощный мотиватор.
– Полагаю, мы никогда и не узнаем, если только ты не собираешься проверять свою теорию на мне и не попытаешься выбить из меня имя любовника Антонио, – с вызовом ответила я.