Зайдя в нашу спальню, я увидела, что кто-то, скорее всего Габи, принесла пакеты с моими покупками и поставила их на стул перед туалетным столиком. Я подошла к нему и вытащила тот комбинезончик, который купила вчера, прежде чем мне стало плохо. Я показала его Данте.
– Ну, что скажешь? – Мой голос дрожал от волнения.
Мне было немного стыдно испытывать такое воодушевление после того, что случилось вчера, но у меня было слишком много надежд, чтобы позволить беспокойству затмить радость. Данте поднял бровь.
– Сомневаюсь, что кому-то потребуется напоминание.
Я рассмеялась.
– Биби сказала то же самое. Но это мило, правда?
Его рука обвилась вокруг моей талии.
– Мило. Но я думал, ты не знала, девочка это или мальчик?
– Я и не знала, но Биби захотела купить одинаковые комбинезоны. Она очень надеялась, что будет девочка, чтобы наши дочери могли быть лучшими подругами. Она сойдет с ума от радости, когда я ей расскажу. – Я сделала паузу. – Ты уже сообщил своим родителям, что это девочка?
Данте слегка нахмурился.
– Я разговаривал с матерью прошлой ночью после того, как ты заснула. Она рада за нас.
– А твой отец нет?
– Он еще не связался со мной. Он, вероятно, пытается молчанием показать мне свое недовольство.
– Серьезно? Не то чтобы у нас была возможность выбора. И я терпеть не могу эту зацикленность на мальчиках. Девочка тоже достойна любви.
– Тебе необязательно меня убеждать, – сказал Данте. – Но мальчики это то, что укрепляет Синдикат, в то время как девочки – только слабое звено, которое мужчины должны защищать. Так всегда и было. Я не думаю, что это изменится в скором времени.
– Ты не знаешь, приняли хоть одну женщину в какую-либо Семью в Северной Америке или за ее пределами?
Данте криво усмехнулся.
– Это стало бы для меня новостью. И этого не случится. Я бы не хотел, чтобы моя дочь была частью Синдиката. Я хочу, чтобы она была в безопасности и защищена. Я не хочу крови у нее на руках.
– Но ты хочешь этого для нашего будущего сына? – тихо спросила я. Данте убрал прядь волос с моего плеча.
– Таков уж порядок вещей, Вэл. Я буду защищать всех наших детей столько, сколько смогу, но, в конце концов, нашему сыну все же придется противостоять опасностям нашего мира. Но он будет сильным.
– Отец всегда держал моего брата Орацио в строгости, а твой собственный отец пытал тебя, чтобы ожесточить. Иногда я не хочу сына, потому что боюсь, что ему придется пройти то же самое. – Я не думаю, что смогла бы наблюдать со стороны, как Данте подобным образом обращается с нашим сыном. Даже моя мать иногда защищала Орацио, когда папа был слишком строг. Не то чтобы он издевался над Орацио, как когда-то Фиоре над Данте.
– Мне придется быть строже с нашим сыном, но я не буду похож на своего отца, клянусь.
Я кивнула. Я ему поверила.
А затем почувствовала накатившую усталость, хотя еще ничего не делала.
– Мне надо принять душ. Хочу поскорее лечь.
Данте последовал за мной в ванную, не сводя с меня глаз, пока я снимала туфли. Я потянулась к молнии платья на спине, но Данте опередил меня. Его палец прошелся вдоль моего позвоночника, когда он расстегивал молнию, и я ощутила это всем телом, вплоть до кончиков пальцев на ногах. Платье упало к моим ногам. Теперь я осталась в одних колготках. Данте стянул их вниз по моим ногам, затем позволил своему взгляду медленное путешествие по моему телу и опустился передо мной на колени. Больше всего на свете мне хотелось упасть в его объятья и почувствовать его внутри.
Облизнув губы, я прошептала:
– Это будет нелегко.
Данте выпрямился, и выражение его лица подтвердило мои слова.
– Прими душ. Я подожду здесь на тот случай, если тебе станет нехорошо.
– Ты можешь принять душ со мной.
Данте поколебался, но кивнул. Когда он освободился от одежды и повернулся ко мне, я увидела, что он уже возбужден.
– Я думала, у тебя есть самоконтроль, – поддразнила я.
Данте помог мне зайти в душевую кабину.
– Он у меня есть, иначе мои пальцы уже погрузились бы в твое влажное тепло.
Он включил душ, позволив политься на нас теплой воде, закрыл дверцу кабинки и повернулся ко мне, обхватив мои бедра.
– Откуда ты знаешь, что я влажная?
Данте взял губку и нежно провел по моей груди и животу. Затем он наклонился ближе, пока его рот не оказался возле моего уха.
– Потому что видел это, когда стоял перед тобой на коленях. Ты была влажной для меня.
Да, была. Мне кажется, я никогда не хотела его сильнее, чем сейчас, когда нам запретили заниматься сексом. Мы намыливали друг друга губкой, иногда целуясь, и с каждым мгновением наше дыхание все больше учащалось. Член у Данте покраснел и стал каменным.
– Хочешь, я тебе отсосу? – прошептала я, прижимаясь к Данте. Он застонал, когда я обхватила пальцами его член, но затем остановил мои движения и убрал руку от себя.
– Нет, – прохрипел он. Он звучал не слишком убедительно. – Я в порядке.
Он развернул меня, прижав спиной к своей груди, и его член оказался зажат между его животом и моей спиной. Данте обнял меня за живот и нежно поцеловал в шею.
– Думаю, нам пора выходить. Тебе нужно прилечь.
Я не стала возражать. Все эти поцелуи не помогали погасить мое желание. Данте помог мне вытереться насухо, и ему стало заметно легче, когда я наконец облачилась в удобную атласную пижаму и растянулась на кровати. Нам с Данте предстояло бороться с нашими желаниями в ближайшие несколько недель. Ребенок был важнее всего на свете.
Данте бережно держал меня в своих объятиях, время от времени запуская пальцы мне в волосы.
– Спасибо, что никогда не сдавалась, Вэл.
– Я знала, что однажды мое упрямство пригодится, – ответила, улыбнувшись.
Спустя шесть недель врачи решили сделать кесарево сечение. До конца срока оставалось еще восемь недель, но риск заражения стал слишком велик. Данте не отходил от меня ни на шаг, когда мне разрезали живот. Его присутствие, успокаивающий взгляд, абсолютный контроль и сила, которые он излучал, очень помогли мне. Я знала, что рядом с Данте все пройдет гладко. Как будто только одной своей силой воли он мог все исправить. Данте может заставить вас поверить, что он контролирует ситуацию, даже когда это не так.
Он держал меня за руку во время всей операции, и, когда раздался первый крик, он взглянул мне в глаза, прежде чем мы вместе повернулись к нашей малышке. Сморщенную и испачканную, медсестра показала нам ее. Я отпустила руку Данте.
– Иди к нашей дочери. Ступай.
Кажется, ему не хотелось отходить от меня, но, поцеловав меня в лоб, он выпрямился и направился к другому концу операционного стола. У Данте даже не дернулся ни один мускул от такого количества крови, но я другого и не ожидала. Если медсестры и врачи и удивились его спокойствию, то им удалось это скрыть, или, возможно, они поверили слухам о Данте, что он является Доном мафии. Конечно, никто никогда не подтвердит эти подозрения. Через несколько минут медсестра вручила ему нашу дочку, завернутую в одеяло. В руках Данте она казалась крошечной, когда он смотрел на нее самым нежным взглядом, какой я когда-либо видела. В нем тут же появилось что-то свирепое, заменившее нежность, когда он поднял глаза и увидел, что медперсонал и врачи наблюдают за ним. Я поняла, что наша дочь будет в безопасности.
В глазах Данте читалась решимость защитить и уничтожить все и вся, что могло навредить ей. С дочерью на руках он приблизился ко мне и опустился на стул рядом с моей головой, чтобы показать мне нашу малышку. Я знала, что врачу придется вскоре забрать ее. Она проведет несколько дней в инкубаторе, прежде чем сможет вернуться домой вместе с нами.
– Она такая красивая, – прошептала я. Меня не заботило, что врачи накладывали мне швы, или что мы с Данте были не одни.
– Она такая же, как ты, – тихо сказал Данте. Я провела пальцем по ее щеке. Она уставилась на меня стеклянным взглядом. Ее волосы были такими же светлыми, как у Данте, хоть и все еще спутанными. Она была очень крошечной, и мне хотелось защитить ее любой ценой.
– Анна, – произнесла я, впервые назвав ее по имени, которое мы с Данте выбрали всего несколько дней назад. – Твой папочка всегда будет любить тебя и заботиться о твоей безопасности.
Данте поцеловал в лобик Анну, а затем меня.
– Тебя и Анну, вас обеих.
Я взглянула в его глаза, и слезы, которые я до этого момента с успехом сдерживала, наконец полились по щекам.
Эпилог
Я со вздохом опустилась в наполненную горячей водой ванну. Анна наконец заснула в своей кроватке, и Габи должна была провести ночь вместе с ней в детской, чтобы проследить, что с ней все будет в порядке. У Данте была встреча с моим отцом в кабинете. Хотя я подозревала, что внезапное увеличение коротких встреч было результатом желания моего отца видеть Анну как можно чаще. Он определенно не разделял разочарование Фиоре Кавалларо от того, что получил внучку вместо внука. С рождения дочери прошло всего пять недель, и я уже с трудом могла представить, каково было без нее. Но сегодня мне нужно немного времени для себя… и для Данте. К счастью, у Анны наступил период долгих отрезков непрерывного сна. Она иногда спала больше пяти часов, не просыпаясь.
Я откинула голову на бортик ванны и закрыла глаза, впервые за этот день расслабляясь. Мои пальцы зудели от желания скользнуть между ног, чтобы снять напряжение, но я удержалась. Прошло несколько месяцев со времени нашей последней близости с Данте, и сегодня я собиралась это изменить. Данте был само терпение, но от меня не укрылось, что у него стало уходить больше времени на то, чтобы принять душ. Мне не нужно было гадать, чем он там занимается. Теперь, когда мои швы рассосались, я не могла дождаться, когда снова буду с ним. Только в этот раз все будет иначе. Впервые я поняла, что он любит меня, когда он занялся со мной любовью, даже если Данте никогда не произнес этого слова вслух. То, как он смотрел на нас с Анной, стоило дороже всех признаний в любви в мире.