Если бы это были ложные схватки, мы бы впустую провели несколько часов в больнице, и Лука провел бы целую ночь без сна.
— Не думаю…
Еще одна, более сильная схватка прервала меня, и задыхаясь мои пальцы впились в простыни.
Лука покачал головой.
— Мы едем, сейчас же.
Я могла только кивнуть. Лука помог мне встать с кровати и позвонил Маттео, пока я одевалась в летнее платье, просто потому, что оно было удобным и его можно будет без хлопот снять.
— Мама? — позвала Марселла из своей комнаты. — Папа.
— Я возьму Марселлу. — сказал Лука и исчез, прежде чем вернуться с нашей маленькой девочкой на руках, которая была наполовину скрыта за своим любимым медвежонком. — Тебе будет холодно. — заметил Лука, увидев, что на мне надето.
Я отрицательно покачала головой.
— Поверь мне, холод будет последним, о чем я буду думать.
Одной рукой Лука схватил больничную сумку, а другой держал Марселлу. Ее темные волосы торчали во все стороны, и она сонно терла свои голубые глазки.
Я медленно спускалась по лестнице, делая шаг за шагом, в то время, как Лука бросал на меня обеспокоенные взгляды через плечо.
Очередная схватка заставила меня ухватиться за перила сохраняя равновесие. Лука быстро спустился по оставшимся ступенькам и поставил Марселлу и сумку на пол.
— Подожди здесь. Мне нужно помочь твоей маме.
Марселла кивнула большими глазками, выглядя потерянной, стоя в своей розовой пижаме, где Лука оставил ее. Она не понимала, что происходит, и я не знала, как ей объяснить. Она знала, что скоро у нее появится братик, но для нее он волшебным образом станет подарком. Как бы мне хотелось, чтобы все было именно так.
Лука обнял меня и медленно помог спуститься по оставшейся лестнице. Лифт начал подниматься, и через мгновение в нашу квартиру вошел Маттео в спортивных штанах. Он перевел взгляд с Луки и меня на Марселлу, которая прижимала к груди своего медвежонка.
Он подошел к ней.
— Вот моя любимая девочка, — сказал он, улыбаясь, но Марселла не улыбнулась, а только посмотрела на него большими водянистыми глазками.
Мое сердце болело, но я не была уверена, как облегчить это для нее. Возможно, если бы я не испытывала такой сильной боли, мы могли бы что-то придумать, но сейчас я ничего не могла.
Маттео с улыбкой присел перед ней на корточки.
— Как насчет того, чтобы провести ночь со своими любимыми тетей и дядей? Джианна готовит шоколадное печенье, пока мы тут разговариваем.
Я решила, что сегодня самое подходящее время нарушить правило «никакого шоколада после чистки зубов».
— Они вкусные? — спросила Марселла, наклонив голову в своей обычной милой манере.
Маттео усмехнулся.
— Ну, тесто куплено в магазине, какие-то необычные органические продукты, так что, скорее всего, они будут съедобными, если мы сейчас спустимся и убедимся, что твоя тетя их не сожжет.
— Хорошо. — сказала Марселла хриплым голосом.
Потом снова посмотрела на нас с Лукой.
— Иди, принцесса. Я прослежу, чтобы с твоей мамой все было в порядке.
Маттео раскрыл объятия, и Марселла тут же придвинулась к нему, прижимаясь ближе. Лицо Маттео смягчилось, когда он подхватил ее на руки и прижал к груди.
— Проследи, чтобы мой брат не попал в беду без меня.
Я улыбнулась.
— Не волнуйся. Я присмотрю за ним.
Маттео ухмыльнулся, потом посерьезнел и посмотрел на Луку.
— Я позабочусь о ее безопасности.
Мы вместе вошли в лифт и спустились на этаж Маттео и Джианны. Моя сестра поспешила ко мне в чем-то похожем на боксеры Маттео и обрезанную майку, когда двери открылись, и поцеловала меня в щеку.
— Держи меня в курсе.
Я кивнула, ощущая, как быстро приближается очередная схватка. Джианна повернулась к Луке.
— Береги ее. — не дожидаясь ответа, она взъерошила волосы Марселлы и поцеловала ее в щечку. — Как насчет того, чтобы покрасить ноготки на ногах? Может, мы с тобой даже сможем убедить Маттео позволить нам покрасить и его тоже. — она дерзко улыбнулась Маттео.
— Да, пожалуйста, Маттео. Пожалуйста. — сказала Марселла, хлопая длинными темными ресницами в сторону дяди.
Маттео бросил на Луку страдальческий взгляд.
— Поторопись ради меня.
— Я не буду думать ни о чем другом во время родов. — пробормотала я, вцепившись в руку Луки мертвой хваткой.
Лука нажал на кнопку, которая должна была доставить нас вниз, и двери закрылись перед улыбающимися лицами Джианны, Марселлы и смирившегося Маттео. Как только мы скрылись из виду, я резко выдохнула и наклонилась вперед, приподнявшись на бедрах, пытаясь дышать сквозь спазмы.
Лука погладил меня по спине. Когда мы добрались до подземного уровня, он мягко повел меня к машине, потому что от боли я едва соображала.
— Ты отлично справляешься, любимая.
Я даже не могла выразить словами, как была благодарна мужчине находившегося рядом со мной. Без его поддержки это было бы вдвое труднее. Когда он был рядом, я просто знала, что все будет хорошо.
Видеть боль Арии было самым ужасным, что я мог представить, даже если бы знал, что в конце концов это будет стоить того, и боль будет забыта, как только Ария возьмет нашего сына на руки. И все же мне хотелось вынести боль вместо нее.
Через пятнадцать минут мы прибыли в больницу, и нас сразу же отвели в родильное отделение. Вскоре к нам присоединились два врача и начали проверять жизненные показатели ребенка. Один из них покачал головой и повернулся к нам.
— Нам необходимо сделать кесарево сечение. Частота сердечных сокращений и уровень кислорода снизились, а у вашей жены недостаточное раскрытие.
— Делайте все необходимое, чтобы гарантировать безопасность моей жены и нашего сына. — тихо сказал я, бросив на них предупреждающий взгляд, который они не могли неправильно истолковать.
Никто из них не выживет сегодня, если что-то случится с моей семьей.
Глаза Арии были широко раскрыты, когда она выдохнула через очередную схватку.
— Я хочу родить естественным путем.
— Знаю, любимая, но это к лучшему для тебя и ребенка.
Это не заняло много времени, пока все не было подготовлено к операции. Один из врачей повернулся ко мне, прежде чем начать.
— Обычно мы предупреждаем отцов, что им не следует заглядывать за барьер, если они не в состоянии переварить достаточное количество крови, но не думаю, что это необходимо для вас.
Мне совсем не понравился его тон, и я холодно улыбнулся ему.
— Я могу справиться с кровью, не переживайте.
После этого я сосредоточил все свое внимание на Арии, гладя ее голову и шепча слова обожания ей на ухо. Я видел беспокойство и страх в ее глазах, вероятно, не за себя, а за нашего еще не родившегося ребенка.
— Все будет хорошо.
Я не знал, сколько времени прошло, пока доктор наконец не поднял нашего сына, такого морщинистого и посиневшего. На мгновение мне показалось, что он не дышит, но затем он издал громкий вопль, и доктор повернулся для осмотра. Он был намного больше, чем Марселла, и определенно являлся моим сыном.
Ария резко выдохнула, и я поцеловал ее в лоб, потом в ухо, прошептав.
— Я люблю тебя больше жизни, принцесса. Ты подарила мне величайший дар из всех — свою любовь и наших детей.
Слезы наполнили глаза Арии, и она положила свою руку поверх моей.
Доктор отнес нашего сына к нам и положил его на грудь Арии. Она погладила его по спинке, затем удивленно посмотрела на меня, и все остальное, казалось, потускнело, став неуместным.
— Он похож на тебя.
Похож.
Волосы у него были черные, как смоль, серые глаза, и весил он, судя по всему, килограмма четыре.
Я молча кивнул. Как и я, но невинный и крошечный. Я протянул руку и погладил его по щеке. Мой палец казался огромным на его фоне.
Ария выглядела измученной и бледной.
— Не хочешь подержать его?
— Да. — пробормотал я странно хриплым голосом.
Я осторожно поднял нашего мальчика с груди Арии и взял его на руки. Я забыл, какими маленькими и уязвимыми были дети, как сильно они зависели от нашей заботы. Я не был уверен, почему думал, что мои чувства к сыну будут отличаться от чувств к Марселле. За те несколько минут, что он находился на земле, я уже любил его с пылом, который приберегал только для Арии и моей дочери. Он все еще нуждался в моей защите, как и они, и я буду оберегать его столько, сколько смогу.
— Амо, — пробормотал я, кладя палец в его маленькую ладонь.
Ария наблюдала за нами со слезами на глазах, в то время как я продолжал проверять врачей, накладывавших ей швы, убеждаясь, что они сосредоточены на текущей задаче. Когда нас наконец заселили в нашу отдельную палату, я наклонился к Арии и поцеловал ее в лоб, а потом в губы.
— Ты невероятна, принцесса.
Она устало улыбнулась мне.
— Ты останешься на ночь?
— Конечно. Я не оставлю тебя.
Баюкая Амо на руках, я наблюдал за Арией, пока она засыпала. Я не сомкну глаз, пока мы не вернемся домой. Они будут в безопасности, все остальное не имеет значения.
Из-за кесарева сечения Арии не разрешили выписаться на следующий день, но Джианна и Маттео позаботились о Марселле, вероятно, наполнив ее лицо шоколадом и позволив смотреть телевизор, пока ее маленький мозг не был полностью измотан. Мы решили не принимать посетителей, дав Арии время восстановиться, и договорились увидеться в нашем пентхаусе.
Я нес Амо на одной руке и сумку Арии в другой, когда мы вошли в лифт.
— Ненавижу, что не в состоянии нести его из-за кесарева сечения. — сказала она, с тоской глядя на нашего сына.
— Это всего на пару недель. Твои сестры будут рядом помогая тебе, а Маттео позаботится о делах, чтобы я мог остаться дома.
Джианна, Лилиана Ромеро и Маттео уже находились в нашем пентхаусе, когда мы вошли внутрь. Кто-то, предположив Лилиана, украсила все воздушными шариками и испекла торт с голубой глазурью.
Глаза Арии расширились от удивления. Она осторожно вошла в наш дом, стараясь скрыть, что ей все еще больно, но время от времени вздрагивала.