— Леди, я не знаю, что вы имеете в виду. Может хайборны и не могут лгать, но напрямую они тоже не говорят. Было бы лучше, если бы Тентир ограничился кендарами. Хайборны лежат в основе каждой неприятности, которые происходили здесь на протяжении поколений. Посмотрите, что случилось в прошлый раз, когда здесь пребывал лордан Норф. Ран, если бы не Грешан, ваш отец всё ещё мог бы быть жив.
Лицо Харна пошло пятнами, красными и белыми.
— Халлик Беспощадный знал, в чём заключается его долг. Он выбрал Белый Нож, чтобы выполнить его, восстанавливая таким образом честь училища. Как ты смеешь так плохо говорить о нём или его выборе?
Джейм поспешно вскочила и встала между ними. Она ничего не говорила, а большой рандон даже не посмотрел вниз, на неё; однако, спустя мгновение, зарождающаяся вспышка берсерка умерла и Харн отвернулся прочь.
— Что? — Сказала Джейм Шиповник, снова опускаясь на своё место. — Мы, хайборны, хоть на что-то годны.
Перо размышлял.
— Всё может быть, Ран, но разве не важно для хайборнов, особенно лорданов, научиться дисциплине рандонов? Посмотрите, что случилось с Милордом Грешаном, который даже не пытался, или с Гантом Серым Лордом, который пытался, но потерпел неудачу. Простите, миледи.
Джейм отмахнулась от этого.
— Тентир испытывает тех, кто предполагает наличие власти и силы. Что касается Ганта, то он не полностью провалился, но и не остался здесь до конца. Мне бы тоже хотелось, чтобы он справился.
Харн сверлил её взглядом. В его налитых кровью глазах было что-то, почти похожее на боль.
— Если так, Лордан, то готова ли ты с охотой подчиниться подобным испытаниям?
Комендант однажды сказал, что в конце обучения она узнает, принадлежит ли она училищу, настолько, насколько про неё вообще можно было сказать, что она принадлежит хоть чему-то.
— Я готова. Я это и делаю.
Тяжелые плечи кендара резко опустились.
— Да будет так.
С этим он попытался подхватить нить испорченного урока, но половина его мыслей витала где-то ещё и класс совершенно его не понимал.
Громыхание его голоса обворачивалось вокруг Джейм покрывалом, притупляя её мысли. Её голова пульсировала как второе сердцебиение, вполне способное расколоть ей череп.
Рута тронула её за рукав.
— С вами всё в порядке?
Да. Нет. Прислушайся к шёпоту сливающихся в омуты теней: «Ран Харн видел вашего дядю Грешана, бродящего ночью по залам».
Так вот что она забыла: рюкзак, в котором лежал контракт, сотканный из нитей посмертных знамён, воняющий старой, холодной кровью — доказательство законнорожденности Киндри, но, одновременно, смертный приговор Тьери и разрешительная грамота Грешана, позволяющая ему расхаживать после смерти.
— Я должна найти его.
Она начала подниматься, но тяжело бухнулась обратно на пол, поскольку её голова грозила взорваться.
— Найти что, леди?
— В столовой, под скамейкой. Этим утром я просто убежала и оставила его там.
— А. Это. — Ну конечно, Шиповник заметила, как Джейм небрежно укладывает рюкзак. В отличие от некоторых, Южанка никогда ничего не забывала. — Жди здесь. Я его притащу.
Наблюдая, как она уходит, Харн в прямом и переносном смысле вскинул вверх свою здоровую руку.
— Чему бы я ни собирался вас научить, оно ушло. Вместо этого подумайте над тем, что вы узнали или, по крайней мере, услышали. Спокойной ночи и сладких снов.
Конечно, до времени отправляться в постель оставалось ещё много часов, а Джейм как раз очень хотелось, чтобы день поскорее закончился. Пусть так оно и будет, как только она заполучит обратно в свои руки рюкзак и его драгоценное содержимое.
Однако, как только она покинула общую комнату, направляясь на поиски Шиповник, её перехватили Рута и Мята.
— Иди, погляди!
Зажав её между собой, они потащили Джейм через холл туда, где раньше были личные покои её дядюшки.
Здесь была гостиная комната, с громадным, приподнятым камином, неожиданно чистым. Когда Джейм видела его в последний раз, он был весь завален воняющими, испорченными, заплесневелыми шмотками Грешана, остававшимися невостребованными почти пятьдесят лет со времени смерти их владельца. Она поискала глазами безвкусно цветастую Куртку Лордана, под которой она спала и видела столь мерзкие сны — неужто это было всего тринадцать дней тому назад? — но не увидела её. Рута, вероятно, права и её присвоил Серод, ну и скатертью дорожка…
И куртке и её новому владельцу? Нет, не думай так. Южанин был к ней привязан, пусть и создавал разнообразные неудобства, как выяснилось к этому времени. Она была обязана ему за службу… и, признай этот факт, ненавидела себя за это.
Два кадета потащили её направо, к двери, ведущей в помещения слуг и она вошла, остальная часть её десятки напряжённо следовала позади.
Внутри она остановилась и удивлённо огляделась.
— Ну, это определённо другое дело.
Когда она в последний раз видела северо-западное крыло анфилады комнат её дяди Грешана, это был длинный коридор, с маленькими комнатёнками по обе стороны, и небольшой, запущенной посудомоечной в конце — сумрак, пыль, клаустрофобия. Его закрыли сразу после смерти прежнего лордана, и с тех пор ни чья нога не ступала в эти унылые пределы. Однако за время её отсутствия кадеты Норф определенно много поработали над тем, чтобы превратить его в место, где их чудаковатый лордан мог бы провести зиму, вместо того, чтобы зазимовать в палатке на чердаке, прямо под дырой в крыше.
Помещения слуг сохранили две коморки у дальнего конца и теперь безукоризненно чистую посудомойку, но всё остальное превратилось в открытое пространство между рядами несущих колонн. Пол был выскоблен и отмыт до своего первоначального медового оттенка и усыпан луговыми цветами, которые пересекали светящиеся полоски позднего послеобеденного солнца. Бледные наброски на свежепобеленных стенах намекали на появление фресок. А самое главное, целые секции западной стены были выбиты, чтобы образовать ряд окон, обозревающих валуны и нижние склоны Снежных Пиков, острые вершины которых виднелись высоко над ними, чёрные на фоне золотого заката. Внутрь задувал прохладный ветер, несущий острый привкус снега.
Внизу мелькнула вспышка белого, или Бел или жеребёнок раторна. Ей следует предупредить мастера-лошадника, что если кто-нибудь из копытных рискнёт спуститься за нижнюю кромку нагромождения валунов, они станут видимы с этой новой обзорной площадки. Для Бел это едва ли имеет значение, но ей хотелось бы как можно дольше сохранять присутствие жеребёнка в секрете, чтобы не допустить новых охотничьих отрядов.
— Когда придёт зима, мы можем закрыть окна ставнями, — сказала Рута, всё ещё с беспокойством рассматривая лицо Джейм и неправильно истолковывая её внезапно нахмуренные брови. — Или экранами из промасленной парусины. И погляди: разве это не будет чудесно в Ночь Середины Зимы?
В конце длинной комнаты они установили огромный медный бассейн необычной формы, опирающийся на платформу из железного дерева, который можно было использовать в качестве отдельного камина. Потолок наверху разрезала дымовая дыра. Как помнила Джейм, в этом углу чердака пол и крыша почти смыкались. Она легонько постучала по бассейну пальцем и тот отозвался мягким, приятным звоном. По его краю бежал фриз из обнажённых мальчиков, некоторые занимались борьбой, другие чем-то ещё.
— Дайте догадаюсь. Ванна моего дядюшки?
Рута покраснела, а Мята хихикнула.
— Что-то вроде того, — сказала последняя. — Милорд Грешан обожал играть в «маленьких рыбок» с мальчиками из посудомойки, или так я слышала. Она была упакована в ящике в дальней комнате. Если мы разожжём огонь под ней, а не внутри, она сможет служить тебе купальней.
— Я подумаю над этим, — рассудительно сказала Джейм.
У двери возникло шевеление и через десятку протолкалась Шиповник, в её руке болтался рюкзак. Джейм приняла его со вздохом облегчения. Она была чертовски хороша в утере ценных вещей. А эту нужно будет припрятать где-нибудь понадёжней, пока ей не представится шанс передать её кузену Киндри, которому она на самом деле и принадлежала.
Серод мог бы убить за подобное доказательство законнорожденности. Если положение Ванта было сложным, то у Серода ещё хуже, его отцом был Лорд Каинрон, а матерью — какая-то посудомойка из Каркинарота.
Кто-то издал сдавленный вздох.
Джейм развернулась, и плоть подпрыгнула у неё на костях.
На том конце чисто выметенной комнаты-колоннады, через сумрачный пустой холл, дверь в апартаменты Грешана бесшумно отварилась. На пороге застыла освещённая сзади, странно низкорослая фигура. Изумрудный и аметистовый струились через одно плёчо, вермилион и оранжевый, подобно ослепительно ярким брызгам крови, через другое. Затем наблюдатель отступил назад и дверь закрылась, медленно, тихо, украдкой.
Так значит Рута и Мята были правы: её слуга полукровка всё ещё занимал личные покои Грешана и носил одежду её дяди. Это определённо была щедро украшенная вышивкой Куртка Лордана, подогнанная для более широких плеч, чем у Южанина, и насмехающаяся над его притязаниями, даже если он находил удовольствие в её богатой и подчас грязной истории.
Поначалу он регулярно ей отчитывался. И всё же прошли недели с тех пор, как она видела его в последний раз, хотя порой она слышала его насмешливый шёпот, обращённый к ней из потайных проходов то за одной, то за другой стеной, как это только что было, когда Тиммон заехал ей ногой в голову. Он, конечно, находил себе пропитание совершая налёты на кухню училища, и занимал свои пустые, длинные дни, шпионя за его обитателями, как это недавно было с ней.
Это больше того, что я ему обещала, когда принимала его службу, подумала она невольно оправдываясь.
Да, но это всё ещё меньше, чем он заслужил за свои страдания ради неё, понесённые от рук его отца Калдана.
… снова тот сон: изголодавшаяся дворняга у пустого очага…