Марк снова почувствовал, что самое время вмешаться. — Ээ… Матушка Рвагга, я просто хочу заметить: ни старая карта, ни новая, не включает в себя Западные Земли. Я слышал разговоры о том, что там располагаются Кенцирские пограничные замки, удерживаемые меньшими семьями, но прошли уже целые поколения с тех пор, как мы от них что-нибудь слышали. Вы ведь знаете, что там творится, не так ли?
— Ну, конечно, я знаю, или узнаю, если побеспокоюсь посмотреть. Мой дом — это Центральные Земли. Там достаточно много дел, не говоря уж о том, что творится здесь, на севере, чтобы постоянно держать меня в работе.
Торисен проследил взглядом проведённую мелом, западную границу карты, от Снежных Пиков вниз по ещё одной горной цепи до Южных Земель.
— Как насчёт Уракарна? — спросил он внезапно.
— Это мерзкое место? Почему все хотят с ним что-то сделать?
— Не знаю. Оно всё ещё вызывает у меня ночные кошмары. Но если моя сестра закончит Тентир, она, вероятно, будет направлена в Южное Воинство в Котифире.
— Ну и что с того? Это в сотнях миль от Чёрной Крепости.
— Поместите Джейм в пределах сотни лиг[30] от подобной загадки, и она будет просто обязана раскопать её.
— Я надеюсь, что нет, — сказал Марк, но его голос звучал не слишком уверенно. — Если мы будем потакать тому, что нам нравится или не нравится, на карте появится масса слепых пятен. О, я, конечно, могу выполнить их из обычного стекла. Мне всё равно придётся его сделать, чтобы заполнить раму. И всё же, так или иначе, это будет уже совсем непохоже на оригинал или, для случайного взгляда, вообще на карту.
Торисен внезапно рассмеялся. — Это даст Верховному Совету ещё один повод, чтобы усомниться в моём здравомыслии или, по крайней мере, моём вкусе в картографии.
На этом Земляная Женщина их покинула, всё ещё недовольно ворча. Марк проводил её взглядом, затем повернулся к Верховному Лорду.
— У тебя есть хоть какой-нибудь опыт в гадании по стеклу, парень?
— Абсолютно никакого, да я не хочу и пытаться.
Сама мысль об этом пробудила его давнюю неприязнь к любой информации, полученной скрытно, путём злоупотребления доверием. Вполне возможно, своей чрезмерной щепетильностью в этом вопросе, он был обязан только тому, что Адрик шпионил за ним через Бурра с тех самых пор, как он поступил на службу к лорду Ардету, пока Бурр не покинул своего хозяина и не перешёл к Торисену.
Тем не менее, он обнаружил, что рассматривает красное пятно, олицетворяющее сердце Тентира, и продолжал вглядываться в него, не видя там ничего, пока его не зачернила ночь.
Назавтра рано утром Торисен присоединился к своему слуге Бурру в подземной конюшне. Знамя Эрулан было надёжно упаковано в рулон и болталось за его спиной, а Уайс следовала за ним по пятам. Он выглядел изнурённым.
— Я совсем не выспался, — сказал он в ответ на вопрошающий взгляд кендара. — Слишком много странных снов.
Бурр воспринял это заявление несколько настороженно, без сомнения прекрасно помня о том, как часто его лорд вообще не спал несколько суток подряд, пытаясь избежать неких снов. И всё же, в конце концов, они всегда его настигали. Это было что-то новое, если он вообще о них упомянул, пусть и мимоходом.
Чёрный боевой жеребец Торисена Шторм был уже осёдлан, как и крепкий гнедой для его слуги. Рябина и остальные умоляли позволить им отправиться вместе с ним, но он отказался. Будь его воля, он бы отправился в поездку совершенно один, и, желательно, незамеченным, без всех этих затаённых, озабоченных взглядов множества глаз. Он ощущал гнёт беспокойства своих людей и это раздражало его, пусть даже он хорошо их понимал. Единственной вещью хуже того, что бы их лорд забыл их имена, было лишиться его вовсе. И всё же в этот раз он решил побыть эгоистичным и пойти на поводу у своих собственных желаний.
К тому времени, как день прояснился и начал греть, они уже ехали по восточнобережной Старой Дороге, лишь изредка встречая других путешественников. В частности, двигались тележки с припасами Бренданов, следующие за своим лордом домой в Фалькирр. С ними ехала охрана, которая приветствовала Торисена салютами и бросала изумленные взгляды ему вслед, когда он проезжал мимо. Поездка могла занять весь день, хотя почтовый всадник, меняющий лошадей, мог преодолеть подобную дистанцию всего за два часа. При таком скромном темпе Торисен рассчитывал провести в дороге лучшую часть дня, и с нетерпением это предвкушал, стараясь не думать о неминуемом прибытии в конечный пункт назначения. Скрип упряжи и мерное движение Шторма убаюкивали его. Кроме того, у него было крайне мало возможностей насладиться осенним буйством красок, даже когда он выезжал на охоту.
Его тень бежала за ним по земле. Бросив на неё косой взгляд, он вздрогнул, обнаружив, что на боевом жеребце едут двое, второй был тонкой фигуркой в седле позади него. А, ладно. Он не впервые едет вместе с мёртвым. Знамя Эрулан ощущалось полоской тепла через его спину, как могла бы лежать её рука. Он почти ощущал её напряжённое, предвкушающее дыхание у своего уха. Она, по крайней мере, не испытывала никаких сомнений по поводу этой миссии.
Его мысли потихоньку сместились ко снам минувшей ночи. Некоторые из них были уже знакомы.
Замок Призрачных Земель:
Он играл в прятки со своей сестрой и нашёл её в спальных покоях родителей. К тому времени мать давно пропала, а отец наполовину обезумел, разыскивая её. И всё же Торисен видел её, танцующую в зеркале, и, верно, ушёл бы к ней, прямо сквозь посеребрённое стекло, если бы Джейм его не остановила.
Он повернулся к ней.
— Разве ты не понимаешь? Если Мать вернётся, Отец оставит нас в покое. А если нет, то раньше или позже, он убьёт нас!
— «Разрушение начинается с любви»?
— Да! А теперь пусти меня!
Но она не отступила. Они принялись драться и она прокинула его в постель, которая развалилась прямо под ним, оглушив упавшим изножьем. К тому времени, когда он пришёл в себя, сестра уже исчезла, изгнанная их отцом.
Водопады, переврат Тирандис корчится на земле, над ним склонилась девушка, вся в слезах:
— Кто, во имя Порога… о нет. Не говори мне.
— Я боюсь, что это так. Привет, брат.
Киторн в руинах:
— Твой друг Марк предупреждал меня, что я вполне могу найти Заречье обращённым в руины, а посреди всего этого тебя, с извиняющимся видом.
— Ээ… прости.
Странные сны, все без исключения. Но затем появился новый, сбивающая с толку цепочка образов:
Четыре руки сплетаются в живую, золотую фигуру с оранжевыми, мерцающими глазами гадюки.
Кадет, скачущий по комнате, молотящий себя по спине: «… снимите это с меня, снимите это с меня, СНИМИТЕ ЭТО С МЕНЯ!»
Нога, завёрнутая в противную, извивающуюся, волокнистую опухоль-поросль.
Карта, на которой написано: «Ты хочешь, чтобы наступил конец света?»
Рука, рисующая узоры кровью на безучастном, раскинувшемся на спине, женском теле…
Он знал эту гибкую фигуру. Это облако чёрных волос. Лицо его сестры. Её рука нашла его, а его её, через занавес из красных лент. Но вот его ли эта рука? Где же шрамы? Вспышка стали и струя крови… ах!
На этом он рывком проснулся, в холодном поту, голос сестры мурлыкал ему вслед через выцветающие коридоры сна:
— Ты пробудил разрушение. Теперь будь готов встретить его. Сначала куртка моего дяди. Потом его рубашка. А теперь, мне думается, твоя кожа.
Больше этой ночью он не спал.
Они остановились где-то в районе полудня, чтобы разделить хлеб, сыр и яблоки, вымытые в холодной, чистой воде ручья, пока Уайс счастливо хрустела мясной костью, припасённой для неё Торисеном, выскабливая костный мозг.
Уже во второй половине дня, Торисену пришло на ум, что ему следовало бы послать Брендану несколько запоздалое предупреждение о своём прибытии. На следующей почтовой станции он дал посыльному записку, чтобы тот поспешил вперёд них, а затем степенно последовал следом, глотая поднятую им пыль. Вблизи Фалькирра он с завистью обратил внимание на тщательно убранные поля, фруктовые сады и заливные луга. По какому-то капризу ветра здесь почти или совсем не выпало пепла, а кроме того, они по-прежнему обгоняли тележки, полные тех продуктов, что не могло обеспечить Заречье. Похоже, Фалькирру предстоит спокойная и уютная зима.
Крепость Бренданов по внешнему виду очень походила на Готрегор, но была меньше и гораздо лучше заселенной. В то время как Торисен был вынужден оставить почти две трети своего замка пустыми и лежащими в руинах, в Фалькирре суетился гарнизон, в четыре раза больший, чем его собственный. Брендан был добропорядочным и могущественным лордом. Когда он подпирал свои ряды с помощью ёндри-гонов, обитателей порога, то они служили с уверенностью, что со временем он найдёт для них постоянное место, даже если в конечном счёте это будет означать восстановление разрушенного замка через Серебряную. Хотели бы Каинроны сказать то же самое. Сам Торисен не принял на службу ни одного ёндри, несмотря на все советы Ардета, будучи неуверенным в том, когда именно (и даже, если) сможет дать им полные права Норфов.
Пока Бурр заботился об их лошадях, Верховного Лорда проводили в маленькую гостиную в центральном замке, открывающуюся в крошечный внутренний дворик, почти полностью занятый фонтаном и неистово купающимися птицами, которые немедленно привлекли внимание щенка волвера. Сама комната была уютной, хотя и бедно обставленной, как будто её обустраивали второпях и наспех. Получив на выбор вино или сидр, он предпочёл последний, к явному одобрению однорукого кендара, который его обслуживал.
— Моему лорду не особо нравятся крепкие напитки, — доверительно проворчал кендар хриплым голосом, — но он держит небольшой погребок для тех, кто, кажется, не в состоянии без них прожить. Однако, забавно, почему они никогда не просят повторить.
Он ушёл, и можно было услышать, как он бранит кого-то в прихожей за то, что Верховного Лорда встретили всёго грязным.