— Так, так, так. Сидишь и не участвуешь в забаве?
У Джейм ёкнуло сердце. Ей была хорошо знакома эта отвратительная манера растягивать слова. С трудом поднявшись, она слегка покачнулась на ногах, которые совсем заснули. Грешан стоял за ней, наполовину в тени. Полосы света, отбрасываемые трещинами в ставнях, косо падали через переливающиеся цвета Куртки Лордана. Ярко-коричневые и лазурные стежки выступали из общего узора и бросались в глаза, похожие на потревоженных, кнутоподобных червей. Бесцветная нижняя рубашка как будто бурлила.
— Серод. — Её голос прозвучал как кваканье. — Я знаю, ты там где-то внутри. Выходи. Пожалуйста.
— Ну нет. Твой драгоценный змей-пролаза прокрался обратно ко мне, чтобы спрятаться, и я держу его рядом с собой. Больше никто никогда так не делал.
— Я должна была, но…
— Но это было неудобно. А его нужность раздражала тебя, после всего того, что он натерпелся на твоей службе.
Всё это тоже было только правдой. Она вспомнила, как Серод болтался на горячей проволоке, пропущенной сквозь его кожу, вынужденный танцевать под мелодию Калдана, за то, что переметнулся и заключил союз с ней. Зимняя агония…
— Другим ты говоришь возвышенные слава об ответственности и чести, — тихонько напевал этот ненавистный голос, — но насколько хорошо ты уживаешься с ними сама?
— Я пытаюсь.
— Ты провалишься, и ты это знаешь.
— Ну а ты, Дядя, даже никогда и не пытался.
— Я в этом не нуждался. Что есть честь, если не то, что рождается из нашей крови? А потому, как может честь предать саму себя? Так учил меня мой отец, перед тем как дать мне свободу делать всё, что я пожелаю. Вот во что я верю, и тогда, и сейчас. У меня было столь многое. А заслуживал я много, много большего. А теперь, всё, что у меня осталось, это голод.
Его рука — тонкая рука Серода с грязными ногтями — покопалась в его шуршащей манишке. Он вытащил наружу пригоршню извивающихся личинок и зачавкал ими, невнятно коверкая слова сквозь их покалеченные останки.
— Всё время голоден. Никогда не достаточно. Всё время хочется ещё. Ах. — Он проглотил. — Они всё у меня забрали, твои драгоценные рандоны, всё, кроме голода. Погляди, чем я теперь стал.
— Я вижу, но не понимаю. Ты, предположительно, погиб из-за несчастного случая на охоте, а твоё тело было предано погребальному костру в Готрегоре. Но твоего посмертного знамени там сейчас не висит, даже символического.
— Ха! — Он засмеялся, разбрызгивая во все стороны кусочки личинок. Некоторые из них он, по всей видимости, вдохнул, поскольку резко закашлялся и схватился за спинку кресла, чтобы не упасть.
К ней поднялось раскрасневшееся и задыхающееся лицо Серода. — Госпожа, помогите!
Она шагнула к нему, но Грешан уже натянул обратно свою маску, закрывая ей это призрачно-тонкое, несчастное лицо.
— Помогите? — Прохрипел он, затем откашлялся и сплюнул. — Ну что, будешь ты, наконец, носить Куртку Лордана и подчиняться моей воли? Глупый ребёнок, ты что, надеялся никогда никому не кланяться?
— А ты?
Он выпрямился и вытер рот, снова отпрянув обратно в тени. — Только смерти, да и то неохотно. Но вот ты, это не я. Нет, вовсе не я, да и к тому же ты слабая, хныкающая лицемерка. Со всей этой своей драгоценной ответственностью и честью! Нет, малявка, такая как ты, никогда не сможет удержать меня от мести.
— Кому? — спросила она, сбитая с толку. — Халлик Беспощадный давным-давно мёртв, если это он тебя погубил. Я никогда не верила до конца в ту историю с несчастным случаем.
Он рассмеялся, резкий, издевающийся звук, почти что рыдание. — Умная, умная, умная, но всё ещё такая невежественная. Ох, ну что же мы за кроваво-рукий дом. И ты думаешь, что руки твоего драгоценного братца тоже чисты?
— Он что, виновен в твоей смерти?
— Разве я это сказал? Со временем, умерли столь многие, и бродят теперь по Серым Землям несожжёнными, бормоча себе под нос. Мёртвые знают всё, что касается мёртвых. Но я трачу здесь своё время. Они всё у меня забрали. Теперь я собираюсь забрать всё у них. Я уже заполучил мозги Харна Удава. Тебе стоило посмотреть, как он шатается и лепечет. Прошлое крепко взяло его за горло, с помощью вот этого.
Он бросил ей чёрный брикет спрессованных лечебных трав.
— Попробуй это сама, если хочешь найти его снова, если осмелишься рискнуть.
С этим он отступил обратно в тени и пропал.
Джейм подняла брикет и понюхала его. Такой сильный цветочный аромат…
На мгновение, комната поплыла вокруг неё и сменилась золотистым утренним светом. Грешан, живой и здоровый, был одет в позолоченные кожи своего охотничьего костюма. — Ну что за суета, — сказал он, — вокруг раненой винохир. Честно, можно подумать, что я заклеймил чью-то молоденькую тётушку. И всё же, охота будет забавной.
Джейм чихнула, и видение пропало.
Она не сомневалась, что Грешан отправился за Харном, сделав его сначала беспомощным. Но разве может она покинуть эту комнату, чтобы помочь ему? Без своего шарфа, пусть и вероломно отнятого, она считалась среди мёртвых. И всё же, мёртвые вполне могли бродить среди живых. Как бы то ни было, что сейчас важнее, выполнение правил какой-то игры или жизнь Харна? Шутки в сторону, выбор ясен.
Но и полностью оказаться от войны она тоже не могла.
— Жур, иди сюда и слушай меня.
Это было игрой, в которой они частенько практиковались на уроках Сокольничего в дни подготовки к войне. Лучше всех в ней показала себя Мышь, посылая одного мохнатого товарища с заданием и оставляя другого при себе, чтобы принимать сообщения; но Жур тоже неплохо справлялся, когда, как и полагается кошке, был в хорошем настроении. Может, она и не могла (или не должна была) использовать свои когти, но она вполне могла использовать другие свои особенности шанира, чтобы быть в курсе событий.
Оставив флаги лежать там, где они лежали, в качестве жеста доброй воли, она выскользнула из комнаты и бросилась бегом к угрожающей громаде Старого Тентира.
— Этой чёртовой войне ещё только два часа, а тут уже полный бардак.
Так провозгласила Берриминт из Бренданов, рассеяно пробегаясь рукой по своим коротким волосам и уныло обводя взглядом широкой, двухдосочный стол, установленный в общей комнате казарм Норфов. Меловой набросок на нём был картой училища, которую дополняли блоки раскрашенного дерева, разбросанные по её поверхности. Скауты каждые несколько минут прибывали с новой информацией, и сосредоточенный кадет снова и снова перемещал блоки.
— Кто-нибудь знает, что за хрень здесь творится? Где Джеймс? И, кстати говоря, где, во имя Порога, её флаг?
Её союзник, молодой Дони, беспомощно смотрел на доску, так же как и десятники Норфы. Они уже обыскали общие спальни, где полагалось быть флагу, но его там не было. Вне зависимости от того, какого мнения они были о способности Джейм руководить, её отсутствие обескураживало их больше, чем они полагали возможным.
— Говорят, что её шарф носит Тиммон, — предположил Даниор — один из немногих оставшихся, после того, как Ардеты штурмом взяли их крошечные казармы, разнесли их вдребезги и победоносно отступили, унося с собой флаг Даниоров, как и большинство их шарфов. Ноги топтались на месте. Никто не винил своего союзника за катастрофу, скорее самих себя, за то что оказались слишком медлительными и не смогли её предотвратить. Берриминт была компетентным исполнителем, но получив под своё начало три дома, включая дом Верховного Лорда, она оказалась в полном замешательстве.
— Хватит уже, — сказала Шиповник и шагнула в комнату, оставляя Торисена в тени дверного проёма. — Докладывайте.
Его удивило то, как все они — номинально стоявшие выше Южанки — пришли во внимание, хотя некоторые бросали быстрые взгляды в его направлении. Они, вероятно, решили, что он был вернувшейся Джейм, лишённой шарфа и потому безгласной, но находящейся здесь.
Они рассчитывают на неё, подумал он, с внезапным уколом ревности.
— Если ты не будешь начеку, — предупреждал его Харн, — Ты вполне можешь лишиться этих кендар. Они перейдут к твоей сестре.
Шиповник Железный Шип, и сколько ещё?
— Все наши шпионы и разведывательные партии заняты сбором данных, — отчасти оборонительно начала главная десятница Брендан, обращаясь к обоим вновь прибывшим; Рута по-прежнему охотилась за Джейм. — Что качается основных флагов, то наш хорошо защищен. Ваш, похоже, пропал. Горбел в прямом смысле сидит на своём — с его больными рёбрами это вряд ли его особо радует. Тем временем, его помощник Обидин влетел в рисковый случай в виде кирпича, установленного на кромке двери. Несмотря на это, он собирается продержаться всё утро, если только его голова не будет слишком сильно болеть. Что же до Яранов и Рандиров, то местоположение их флагов всё ещё не установлено.
— А флаг Эдирров?
— О, они бесцельно носятся туда-сюда, размахивая им над головой, или так говорят. Кроме того, их казармы настолько полны самодельных ловушек-случаев, что даже они сами не осмеливаются туда заходить.
— Тогда они, должно быть, оставили его там.
— Ты же знаешь Эдирров: они щеголяют даже тем, чего не имеют, не говоря уж о том, что они действительно делают.
— Действия?
— Кроме налёта на Даниоров, Тиммон и Яраны предприняли вылазку против Бренданов, но были отбиты. Тем временем Каинроны вторглись к Ардетам. Я слышала, что они устроили полный бардак из покоев Тиммона, но так ничего и не нашли. Вполне возможно, его флаг тоже пропал. Ох, ну и Горбел, похоже, устроил личную войну со своими союзниками Рандирами, которые смеются над всеми его приказами и поступают по-своему. В их казармах происходит что-то странное. Похоже, Лорд Рандир, да запретят ему Предки, распространил свою чистку и сюда, да ещё именно сегодня.
Торисен ощутил, что его кожу покалывает. Ему не нравились мысли о том, что шарф Джейм носит Тиммон, или о двух пропавших флагах, или о кровавых чистках среди Рандиров. Он чувствовал, что обычно Зимняя Война была прямой и честной кампанией, реалистичной партией в ген, а не чем-то столь изобилующим опасными подводными течениями.