Я видел, что Ария похудела, но это было еще далеко не опасно. Я спросил у доктора. Он заверил меня, что она выглядит достаточно здоровой, даже если он не осматривал ее некоторое время, потому что она этого не хотела.
— Я убийца, — просто ответил я.
— Он психопат, — пожал плечами Маттео и добавил, пытаясь разрядить обстановку. — Психопат или социопат, это определенно подлежит обсуждению.
Джианна покачала головой, развернулась и зашагала прочь.
Маттео вздохнул и провел рукой по волосам.
— Твои проблемы с Арией тоже превращают мою жизнь в ад. Я почти не занимаюсь сексом, даже злым сексом, а Джианна лучшая в злом сексе, позволь сказать тебе.
Я в этом не сомневался. Эта женщина таила в себе ярость пятидесяти голодных диких котов. Она была совершенно невыносима, так непохожа на свою сестру. Ария ненавидела споры, пыталась удержать людей вместе своей красивой улыбкой и добрыми словами.
Медленная улыбка, которая начиналась с мягкого завитка в уголках этого идеального рта, затем распространялась, пока не прорезала все ее лицо, широкая и ошеломляющая. Она уже давно не улыбалась.
Маттео молча наблюдал за мной со слишком понимающим выражением лица. — Возможно, Ария начала беспорядок, но ты будешь тем, кто закончит его, Лука.
— Я не буду извиняться.
— Хорошо, но я чертовски устала от напряженного настроения, которое тянет нас вниз. Не только ты и Ария, но и Джианна и Лилиана, и я и Ромеро. Это чертовски раздражает, и это нас всех сломает. Если ты уверен, что не извинишься перед Арией за то, что обвинил ее в измене, и за то, что холодно с ней обошелся, тогда, по крайней мере, покончи с этим навсегда. Ты так изменился в семье. Измени ситуацию и подай на развод, затем ты сможешь вернуться к траханью нью-йоркских девочек и Ария сможет найти хорошего парня, чтобы выйти замуж.
— Нет! — прорычал я. — Ария моя. Я убью каждого ублюдка, который посмеет прикоснуться к ней. Не будет никакого гребаного развода. Когда-либо. И я не хочу никого…
— Но она, — закончил Маттео. Он пожал плечами. — Тогда твои яйца посинеют и отвалятся, потому что я не думаю, что Ария сделает первый шаг снова.
Глава 22
Было уже позднее утро. Я не спала большую часть ночи, потому что чувствовала себя больной, но и слишком измученной, чтобы встать с постели. Обернувшись, мои глаза нашли пустое место рядом со мной в постели. Мои пальцы пробежались по мягкой ткани. Я все еще спала на своей стороне кровати и всегда просыпалась наполовину пустой кровати Луки, как будто мое тело пыталось найти его ночью. Восемь недель одиноких ночей.
Я надела свободный шелковый халат, скрывавший мой живот, и босиком вышла из спальни. В доме было тихо, но где-то вдалеке я слышал глухие голоса.
К моему удивлению, Лука и Маттео все еще сидели за завтраком. Их тарелки были покрыты крошками, но они уже покончили с едой и, судя по всему, о чем-то спорили. Еще одна тарелка тоже была покрыта крошками, но Джианна уже ушла. Они с Лукой в одной комнате, это ненадолго. Наверное, она была в спортзале. Лили и Ромеро уехали в Нью-Йорк вчера утром.
Оба посмотрели на меня. Я ничего не сказала, не встретилась с ними взглядами. Я слишком устала, чтобы справляться со своими чувствами. Проглотив тошноту, я потянулась за термосом с фруктовым чаем, который Марианна всегда готовила для меня, и поставила его в чашку. Я сделала глоток горячего фруктового чая, не садясь. Утром я больше ничего не могла вынести и не хотела садиться, чтобы не бежать в ванную.
Лука наблюдал за мной, его взгляд задержался на моих скулах, затем на ключицах. Я знала, что он видит, как резко выступают мои кости. Халат не мог скрыть каждую часть меня. За последние две недели я похудела еще больше. Я начала беспокоиться о ребенке, но я просто не могла держать еду внутри. Я сделала еще один глоток чая, держась одной рукой за край стола, чтобы не упасть. Хуже всего было по утрам.
— Тебе лучше присесть, — предложил Маттео, и его голос заставил меня поднять глаза, потому что в нем звучало беспокойство.
Лука поднялся со стула, взял корзинку с пирожками и протянул мне. Он не был близок, никогда больше не был близок.
— Марианна купила твое любимое миндальное печенье. Тебе нужно поесть.
Его серые глаза были мягче, чем раньше.
Я уставилась на выпечку и почувствовала, как внутри все перевернулось. Я оглянулась. Его глаза были полны отчаяния.
— Ария, пожалуйста, — добавил он. Он почти никогда не говорил «Пожалуйста», особенно в присутствии других, даже Маттео. Меня охватила сильная волна тошноты. Я покачала головой, борясь с тошнотой.
— Не могу, — сказала я, повернулась и медленно пошла наверх. От бега меня бы стошнило. Я была рада, что Лука больше не следует за мной. Он сделал это легче.
Меня вырвало тем немногим, что еще оставалось в желудке, затем я в оцепенении почистил зубы и вымылась тряпкой. С таким головокружением я не могла рисковать и идти в душ.
Я вернулась в спальню, разделась и повернулся лицом к зеркалу.
— Что ты со мной делаешь? — с любовью прошептала я. Четырнадцать недель. Я приложила ладонь к животу. Голая, как сейчас, я не сомневалась, что беременна. Я повернулась к зеркалу. Младенец. Я легонько погладила свой живот, желая, чтобы это были руки Луки, нуждаясь в его прикосновениях и любви так сильно, что было больно.
Дверь в спальню открылась. — Ария. — это был Лука.
Я отвернулась от зеркала и бросилась к вешалке, где оставила халат. Я сорвал его и опрокинула на пол. Я вздрогнула, когда он ударился о землю перед моими ногами, затем быстро прижала халат к голой груди.
Лука застыл в комнате, переводя взгляд с вешалки на меня, вцепившуюся в халат, словно это было мое спасение.
На его лице промелькнуло сожаление, но я не смела надеяться.
— Ария, ты боишься меня? — тихо спросил он.
Я посмотрела на Луку. В те дни, когда он думал, что я изменяла, такое случалось, но не теперь. Он не причинил мне боли, когда думал, что я предала его самым худшим способом. Он никогда не причинит мне вреда.
— Нет, — сказала я убежденно.
Он двинулся ко мне, двигаясь медленно и осторожно, чтобы не напугать меня, когда он поднял стойку и выпрямил ее. Он посмотрел мне в глаза, и от его эмоций у меня защемило сердце.
— Меня не волнует боль. Я могу справиться с пытками. Но когда я увидел тебя с Данте и подумал, что ты… — он замолчал, лицо его исказилось от боли. — Я хотел убить тебя, и я хотел убить себя, потому что знал, что слишком слаб, чтобы сделать это.
Какая логика.
— Прости, что заставила тебя думать, будто ты мне не доверяешь. Но Лука, я люблю тебя. Я никогда не позволю другому мужчине прикоснуться ко мне, никогда не предам тебя. Никогда.
— Я знаю, — тихо сказал он. Он все еще не преодолел оставшееся расстояние между нами. Возможно, потому, что я все еще прикрывалась халатом, как будто боялась того, что он сделает с моей наготой.
— Ты все еще любишь меня? — спросил он с непроницаемым выражением лица. В тот момент он не был Капо, он был моим мужем, человеком, которого я любила и который, в свою очередь, любил меня.
— Конечно, — сказала я. Я не думала, что смогу разлюбить его. — А ты? Ты любишь меня?
Он рассмеялся темным, грубым смехом. Он сделал шаг вперед, но остановился.
— Я слишком сильно тебя люблю. Это чертовски больно. Это убивает меня каждую секунду, когда я не с тобой, каждую секунду притворяться, что я не люблю тебя. Я ненавижу видеть, как ты болеешь из-за меня.
— Я не больна, — запротестовала я.
Он указал на мои ключицы.
— Ты так похудела, Ария. Я не слепой.
Я пожала плечами.
— Ничего такого, с чем бы я не справилась.
— Прости меня, — выдавил он. Мои глаза расширились. Он никогда раньше не произносил этих слов. Капоне просит прощения и не дарует его. Это был один из уроков отца он принял близко к сердцу.
Его глаза не были холодными, жесткими или настороженными. Он впустил меня. Он вернулся. Мой Лука вернулся. Я начала плакать. И он преодолел оставшееся расстояние.
— Ария?
Я посмотрела на него, на его страдальческий взгляд.
— Конечно, я прощаю тебя, если и ты простишь меня.
— Как я мог не простить тебя? — он обхватил мои щеки. — Я люблю тебя.
Он наклонился и нежно поцеловал меня. Я тонула, а он был моим воздухом. Он был моей жизнью, моей любовью, моим всем. Его поцелуй был сладким. Никакого собственничества, только любовь. Я приоткрыла губы, и его язык попробовал меня на вкус. Я скучала по этому. Я скучала по нему.
Я бросила халат и прижала руки к его груди, чувствуя, как бьется его сердце. Его руки скользнули по моим щекам, плечам, спине и ребрам. Так близко к моему животу. Он отстранился.
— Твои ребра, — тихо сказал он. — Ария, тебе нужно поесть. Я не позволю тебе морить себя голодом. Позволь мне помочь тебе.
Я улыбнулась ему.
— Ты ничего не можешь сделать, Лука.
Он ошибся. Его лицо исказилось от страха.
— Ты действительно больна?
— Боже, нет, — быстро сказала я. Я сделала шаг назад, но он только смотрел мне в лицо, ничего не понимая. Я схватила его руку и положила ладонь себе на живот.
Выражение его лица было бесценным. Полный шок. Неверие. Его взгляд упал на руку на моем животе. Он еще не был большим и казался еще меньше по сравнению с его сильной рукой, но это было безошибочно.
— Что? — спросил он срывающимся голосом.
— Я беременна нашим ребенком, Лука.
Он медленно поднял на меня глаза. Он ничего не сказал.
Неуверенность наполнила меня.
— Мне очень жаль. Я забыла принять таблетку, когда все было в беспорядке из-за свадьбы Лили и Брасси. Я знаю, что ты не хотел приносить ребенка в этот мир. Вот почему я тебе еще не сказала. И именно по этой причине Данте позволил мне покинуть Чикаго невредимой. Тогда я была беременна и рассказала ему. Прости, Лука.
Издав низкий горловой звук, он опустился на колени, напугав меня, его рука все еще лежала на моем животе. Он наклонился вперед и нежно поцеловал меня в живот, затем прижался лбом к моей обнаженной коже, тяжело дыша.