Она одарила меня странной улыбкой.
— Меня окружают такие люди, как он. Они моя семья. Я замужем за одним из них.
Мои пальцы крепче сжали руль.
— Или ты хочешь сказать, что Фабиано поступил хуже тебя?
Я не был уверен, что Фабиано сделал или не сделал, но я совершил практически любое преступление, какое только можно себе представить. Между семьей и Каморрой была только одна разница, и это было единственное преступление, в котором я не был виновен.
— Они не щадят женщин, Ария.
Она громко сглотнула.
— Я понимаю. Но я должна верить, что в нем есть добро. — Она коснулась моей груди, где была татуировка Фамилья. — Я достучалась до тебя. Возможно, я смогу достучаться до него.
Если кто и мог это сделать, то это была Ария. В конце концов, она завоевала мое сердце.
Когда мы вышли из машины, пошел снег. Я вытащил «Беретту», прислушиваясь к подозрительным звукам, но было тихо, если не считать шума машин вдалеке.
Ария вздрогнула.
— Не убивай его. Пожалуйста.
Я ничего не сказал. Я не мог этого обещать. Если он сделает неверный шаг, я прикончу его прежде, чем он сможет причинить вред Арии.
— Не упоминай Марселлу и Амо, — предупредил я.
Она нахмурилась.
— Лука, я люблю своего брата, но я готова пройти сквозь огонь ради своих детей и тебя. Я бы никогда не рискнула их безопасностью. Мы так старались сохранить их в тайне от наших врагов. Я не поставлю это на кон ради Фабиано или кого-то еще.
Я не был уверен, как долго мы сможем держать их в секрете. Они становились старше. Мы отошли от публики ради них, и я пригрозил нескольким журналистам, которые думали, что смогут написать что-нибудь о нас. Ничего не было обнародовано. Данте сделал то же самое, и без Орацио как шпиона я ничего не знал о его детях.
Я кивнул Арии и дал ей знак идти вперед. Я поднял пистолет, но остался на месте. Я заметила Фабиано, когда мы завернули за угол. Он стоял, прислонившись к стене, и выглядел чертовски расслабленным.
Его глаза остановились на Арии, но он не заметил меня. Я прицелился ему в голову.
— Привет, Фаби, — поздоровалась Ария и показала ему письмо. — Ты сказал, что хочешь поговорить со мной наедине, потому что тебе нужна моя помощь?
Он подошел ближе с выражением лица, которое мне совсем не понравилось. Ария позволила ему подойти ближе, чем мы договаривались. Однако рука с пистолетом все еще безвольно висела на боку.
Его глаза повернулись ко мне, и он ухмыльнулся, заметив меня.
— Наконец-то ты стала благоразумной, Ария, — сказал он, и на его лице промелькнуло что-то, чего я не мог понять.
— Я кое-что знаю о мафиозной жизни.
Она подняла голову и посмотрела на него. — Ты не боишься за свою жизнь?
— С чего бы это?
Он был похож на человека, который много раз сталкивался со смертью и не боялся ее. Ему нечего терять, и это делало его опасным врагом.
Ария расстегнула браслет и протянула ему.
— Он принадлежал матери. Она подарила его мне незадолго до смерти. Я хочу, чтобы он был у тебя.
— Почему? — пробормотал он, глядя на браслет, затем на Арию.
— Потому что я хочу, чтобы ты помнил.
— Семью, которая бросила меня?
— Нет, мальчика, которым ты был, и мужчиной, которым ты еще можешь стать.
Ария была слишком хороша для этого мира, даже после стольких лет в качестве моей жены.
— Кто сказал, что я хочу помнить?
Он наклонился к Арии, его лицо было слишком близко к ее, и я отпустил предохранитель своей «беретты».
Фабиано выпрямился.
— Ты хочешь, чтобы я стал лучше. Почему бы тебе не начать с человека, который наставил пистолет на мою голову?
Ария прижала браслет к его груди, и он взял его.
— Возможно, однажды ты найдешь кого-то, кто будет любить тебя, несмотря на то, кем ты стал, и она заставит тебя захотеть стать лучше.
Наконец она отступила.
— До Свидания, Фабиано. Лука хочет, чтобы ты знал, что в следующий раз, когда приедешь в Нью-Йорк, заплатишь за это жизнью.
Я не опустил пистолет, когда Ария направилась ко мне, но Фабиано не двинулся с места. Он смотрел на браслет. Он напомнил мне меня самого, когда я был моложе, до Арии. Без нее я был бы другим человеком сегодня. Возможно, я стал бы таким же, как мой отец.
Ария подошла ко мне, и я обнял ее, прежде чем увести. Я хотел послать кого-нибудь убить Фабиано, но передумал. Война с Каморрой последнее, что мне сейчас нужно.
Ария молчала всю дорогу домой, и она все еще ничего не сказала, когда мы вошли в наш пентхаус ранним утром. Я дал ей время взглянуть в лицо реальности. Когда мы наконец улеглись в постель, Ария растянулась на спине, а я на своей стороне, лицом к ней, я нарушил молчание.
— Ты в порядке? Не вини себя. Фабиано сделал свой выбор, не ты.
Я боялся, что Ария снова сделает что нибудь безумное ради своего брата.
Ее голубые глаза были серьезны.
— Я в порядке, — сказала она. — Да, честно. Фабиано взрослый человек. Он исполнитель Каморры. Он не тот мальчик, которого я знала. Я больше не могу его защищать, и это не моя работа. Ты, Марселла и Амо мой приоритет. Вы те, о ком я должна заботиться.
Я могл сказать, что она имела это в виду, но в глубине души она всегда надеялась, что Фабиано в конце концов снова станет человеком. Может быть, она бы доказала свою правоту. Она смягчила мое жестокое сердце; кто мог сказать, что то же самое не случится с Фабиано?
Я погладил ее по щеке, и ее веки задрожали. Она выглядела напряженной и усталой, и все же чертовски великолепной.
— Повернитесь, принцесса, — приказал я, и она без возражений перевернулась на живот. Я опустился на колени рядом с ней на кровать и провел руками по ее мягкой коже, массируя ее напряжение. Она тихо вздохнула, ее тело обмякло. Мой взгляд скользнул по ее спине к идеальной попке. Я сжал круглые шарики, затем слегка прикусил мягкую плоть, прежде чем успокоить укус языком. Ария задрожала и тихо застонала. Я массировал ее ягодицы, прокладывая дорожку из поцелуев с открытым ртом вверх по позвоночнику.
Я откинул ее волосы и слегка прикусил изгиб ее шеи, когда мои пальцы погрузились между ее складок, обнаружив, что она мокрая. Она склонила голову набок, закусив нижнюю губу, и я медленно вошел в нее. Она застонала, закрыв глаза от удовольствия. Я наблюдал за ее лицом, пока трогал ее. Она выгибала свою задницу в ритме с моими толчками, загоняя мои пальцы глубже.
Когда мой член стал болезненно твердым, я переместил свое тело на ее и скользнул внутрь, наслаждаясь ее жаром на мгновение, прежде чем полностью заполнить ее. Ее спина выгнулась у меня на груди. Я приподнял локти, заключая ее в клетку, и начал входить в нее сначала медленно, потом все быстрее и сильнее. Я поцеловал ее в шею, затем укусил, помечая ее, и ее стенки сомкнулись на мне, когда она закричала об освобождении. Я замедлил свои толчки, ожидая, пока она отдышится, прежде чем я снова ускорил шаг. Сегодня пентхаус был в нашем распоряжении, так что я хотел, чтобы она кричала как можно чаще.
Я просунул руку под ее тело, потирая клитор, и сильнее врезался в нее. Ария кончила снова, дрожа и задыхаясь, и когда мое собственное освобождение охватило меня, она кончила в третий раз.
Я остался на ней, стараясь не наваливаться на нее всем своим весом, целуя ее шею, а затем завладел ее ртом для поцелуя.
— Ты все еще отмечаешь меня, — сказала она с намеком на веселье, перекатываясь на спину.
— Ты действительно думаешь, что есть кто-то, кто не знает, что я твоя?
Я погладил легкий засос на ее шее.
— Ты моя, — тихо сказал я. — И я напоминаю не им, а себе, потому что даже спустя одиннадцать лет иногда кажется невозможным, что у меня есть ты, что я люблю тебя и что ты любишь меня.
Пальцы Арии спустились к моей лопатке с татуировкой, ее глаза были теплыми и яростными.
— Я пойду туда, куда пойдешь ты, какой бы темной ни была тропа.
Я схватил ее запястье браслетом, который подарил ей много лет назад, поднес к губам и поцеловал.
— Даже в самый темный час ты — мой свет.