— Это она тебя ранила? — Типов ударил еще раз. Сильнее. — Да, девочка определенно с характером. Надо познакомиться.
— Я вскрою горло этой дряни, — процедил сквозь зубы сэр Чарльз.
— Задевает, что уступил женщине? Тебе ведь нравится, когда они беспомощные, когда они полностью в твоей власти. Тогда ты чувствуешь себя героем, да? Легко быть героем, когда надо справиться с перепуганной насмерть, беспомощной девчонкой.
— Убирайся к дьяволу.
Типов сунул руку в карман Чарльзу и вытащил его любимый кинжал.
— Уберусь, но сначала отправлю туда тебя. Разведаешь дорожку, — пробормотал он, поглаживая острое как бритва лезвие.
Сэр Чарльз попытался отползти, оттолкнувшись каблуками от трухлявой доски. Страх, которым он так наслаждался в своих жертвах, оказался далеко не так приятен, когда лезвие прижималось к его собственному горлу.
Из глаз выкатились слезинки.
— Пожалуйста, — простонал он. — Я найду деньги. Клянусь.
— Слишком поздно.
Лезвие рассекло лицо, и сэр Чарльз зашелся в крике.
Глава 23
С обеда у императора Софья вернулась поздно, но на следующее утро поднялась едва ли не с солнцем. Нежно-розовое шелковое платье с кружевами, тройная нитка жемчуга на шее, распущенные волосы — она выглядела свежо и мило.
Ощущение беспокойства, преследовавшее ее с самого утра, оставалось с ней и за завтраком, и потом, когда она удалилась в гостиную, окна которой выходили на розовый сад.
Комната была уютная, с бледно-желтым шелком на стенах и французской мебелью, позолоченной и обитой кремовым атласом. На инкрустированных агатом столах лежали изящные камеи. Потолок украшала сцена с танцующими на облаках купидонами.
Но не красота интерьера и не уют привлекали сюда Софью, а чистый утренний свет, вливающийся через высокие арочные окна.
Свернувшись на низенькой софе, она попыталась увлечься книгой и не думать о короткой встрече со Стефаном. Встрече, закончившейся тем, что он сунул ей в руку записку.
Если Софья и научилась чему-то за последние недели, так это тому, что пытаться понять логику поступков герцога Хантли — дело абсолютно безнадежное.
Прошло несколько часов, прежде чем звук приближающихся шагов заставил ее отложить книгу, а сердце запрыгало — так она сказала себе — от раздражения и досады.
Софья разглаживала ладонями юбку, когда в комнату вошел Петр. Со времени возвращения в Петербург слуга постоянно находился поблизости и никогда не оставлял ее без присмотра.
— Здесь Хантли. Снова пришел. Мне его отослать?
Софья поднялась.
— Нет, Петр, не надо. Скажи дворецкому, пусть проведет сюда.
— Уверены?
Она принужденно улыбнулась. Уверена? Сейчас она вообще ни в чем не была уверена. И встреча со Стефаном, конечно, не внесет никакой ясности, а скорее лишь ввергнет в новый водоворот смятения. Здравый смысл предупреждал: лучший тон в общении с герцогом — сдержанное безразличие. Может быть, отсутствие интереса с ее стороны в конце концов убедит его прекратить эту глупую игру, оставить жертву в покое и вернуться в Англию. Но как выдержать этот тон, если уже одной минуты в его обществе достаточно, чтобы она превратилась в клубок кипящих страстей.
— Конечно.
— Тогда я пришлю служанку.
— В этом нет необходимости.
— Вам нельзя оставаться с мужчиной без компаньонки, — напомнил Петр.
— Мы здесь не останемся. Герцог пригласил меня прокатиться в экипаже.
Петр нахмурился и посмотрел на госпожу с нескрываемым подозрением:
— И вы согласились?
— Да.
— Почему?
— Тебя это не касается.
Неожиданное решение встретиться с человеком, которого она избегала на протяжении многих дней, определенно пришлось Петру не по вкусу.
— Тогда вас повезу я.
Его преданность, готовность в любой момент прийти на помощь, защитить, позаботиться неизменно трогали Софью.
— Спасибо, Петр. Но и в этом тоже нет нужды.
— Вы не забыли про того сумасшедшего, который, может быть, только того и ждет, чтобы поквитаться с вами?
Софья поежилась. После возвращения в Петербург не было, наверное, ни одной ночи, чтобы ее не преследовали кошмары с участием сэра Чарльза.
И как ни странно, в снах снова появился темноволосый, голубоглазый мужчина, при виде которого в ее жилах закипала кровь.
— Такое не забудешь.
— Значит, вас нужно защищать.
— Этим сегодня займусь я, — произнес голос за спиной Петра.
— Стефан, — выдохнула Софья, и сердце тут же заколотилось.
Гость переступил порог, пересек решительным шагом комнату и склонился над ее рукой.
— Чудесны, как всегда, моя милая.
В какой-то момент все мысли вылетели из головы, мир спрятался за туманной пеленой, и остался только он. Божественно прекрасный. Высокий. Статный. С четкими, словно вырезанными из камня чертами. С густыми иссиня-черными волосами. С голубыми глазами, которые могли темнеть от гнева и искриться радостью.
Как же ей хотелось вцепиться в эти широкие плечи, притянуть к себе эту голову, прижаться губами к этим губам. Каждый день она мечтала о нем, желала его и ждала, и каждый день приносил очередное разочарование.
Собрав с усилием разбегающиеся мысли, Софья повернулась к двери и кивнула немолодому седому дворецкому, маячившему за спиной Петра.
— Спасибо, ты можешь идти.
Одарив гостя возмущенным взглядом, слуга неловко поклонился. Судя по всему, герцог просто прорвался в дом, чем оскорбил почтенного дворецкого, не привыкшего к подобному поведению со стороны почтенных господ.
— Слушаюсь.
Слуга медленно удалился, и Софья перевела взгляд на довольно улыбающегося и, похоже, не чувствующего за собой никакой вины Стефана.
— Вы могли бы и не пугать моих слуг, — укоризненно сказала она.
— Надоело ждать у вашей двери.
— Я ведь уже ответила на ваше приглашение согласием. И отказываться не собираюсь.
— Тогда всему виной мои плохие манеры или желание поскорее оказаться с вами рядом.
— Вы можете быть рядом с госпожой и здесь, в ее доме, — заметил стоявший в стороне Петр. — Нет никакой необходимости разгуливать с ней по всему Петербургу.
Не сводя глаз с хозяйки, герцог поиграл желваками, но сдержался и ответил, вероятно помня упрек Софьи, вполне вежливо:
— Поскольку графиня Анна любезно разрешила мне воспользоваться ее экипажем, разгуливать мы не будем, а будем кататься.
Петр фыркнул — словесный изворот Стефана его не убедил.
— Все равно опасно.
Герцог со вздохом повернулся к слуге:
— Не беспокойтесь, Петр. Со мной возница и двое верховых, так что ваша госпожа будет в безопасности.
— Мне это не нравится.
— Возможно. Но я уверен, что госпоже надоело сидеть в доме, — сказал он негромко и даже мягко. — Она больше не пленница и несомненно заслуживает того, чтобы погреться под солнышком.
Сердце, казалось, вот-вот расплавится. Никто, кроме Стефана, даже не подумал о том, что нужно ей, чего хочет она. Никому не пришло в голову, что ей хочется солнца и света. Может быть, для большинства женщин в этом не было ничего необычного, но она никогда не замечала такого внимательного отношения к ее потребностям и желаниям.
— Все будет хорошо, Петр. Оставайся дома.
Возница пробормотал что-то невнятное под нос и, не имея в своем распоряжении никаких рычагов воздействия на госпожу, неохотно кивнул:
— Как прикажете.
Не обращая внимания на все еще хмурящегося слугу, Стефан взял Софью за руку, провел через весь дом к выходу, остановился, дав ей возможность завязать шелковые ленточки шляпки, и, кивнув открывшему дверь дворецкому, помог подняться в открытую черную карету с белыми кожаными сиденьями.
На козлах, держа в руках поводья, сидел знакомый Софье кучер. Двое верховых в форме, которую она уже видела в английском поместье, стояли чуть поодаль.
Если ее что-то и удивило, так только отсутствие Бориса, который, похоже, твердо решил остаться с герцогом вплоть до возвращения в Англию.
Едва они устроились, как возница тронул пару лошадей, и коляска мягко тронулась с места. Подковы ударили о камень мостовой, и звонкое эхо разлетелось по тихой улице.
Свежий ветерок, восхитительное солнце… Софья подставила лицо ласковым, теплым лучам, вдохнула напоенный ароматами цветов воздух. Как же давно она не выходила из дому. И как соскучилась по таким прогулкам.
Только вот сообщать об этом своему спутнику Софья не собиралась. Он ведь и без того уверен, что она считает его неотразимым.
Некоторое время ехали молча, потом, когда экипаж миновал узкий мост на выезде из города, Софья спросила:
— Куда мы направляемся?
— Я подумал, что вам будет приятно прокатиться за город, — ответил Стефан, поворачиваясь к ней. — Вы не против?
— А если и против? Неужели вам не все равно? — усмехнулась Софья.
Он не ответил на язвительный выпад и, наклонившись, провел пальцем по ее щеке.
— У вас тени под глазами. Вы выглядите усталой. Плохо спите?
— Нет, неплохо.
— Что вас беспокоит? Мучают кошмары?
Как у него это получается? Будто мысли читает. Конечно, с таким талантом легче управлять прислугой и решать вопросы с арендаторами, но она предпочла бы держать свои мысли при себе.
— Временами.
— Что Герхардт? Обнаружил какие-то следы сэра Чарльза?
— Мне Геррик ничего не сказал, но он вообще редко делится всем, что знает.
Стефан погладил ее по щеке, и тепло ладони соединилось с теплом солнечным. Софья сжалась. Боже, с каким бы удовольствием она прижалась к нему, потерлась и, может быть, даже замурлыкала бы от удовольствия.
— В Мидоуленде вам ничто бы не угрожало. Вы могли бы остаться там по крайней мере до тех пор, пока этого мерзавца поймают.
Она посмотрела на него с раздражением, в котором почти не было ничего наигранного.
— Знаете, такого, как вы, упрямца я еще не встречала.
Он тронул большим пальцем нижнюю губу, и у нее не нашлось ни слов, ни сил, чтобы хоть как-то выразить свое неудовольствие. К счастью, они уже выехали из города, так что посторонних глаз можно было не опасаться.