– Проснулась, – произнес он еле слышно. Он никогда не повышал голос за те несколько раз, когда я слышала, как он говорил, но в его словах все равно было достаточно силы.
Меня вывело из себя его заявление, но я промолчала. Желание сходить в туалет становилось нестерпимым. Позади Гроула нарисовались две крупные собаки. Они доходили ему только до колен, но, учитывая рост Гроула, это неудивительно. Но хуже всего было то, что они сильно пыхтели, демонстрируя ряд острых зубов. Они определенно принадлежали к какой-то бойцовской породе. И, судя по шрамам на их мордах и разорванному уху черного, они участвовали в нескольких боях. Гроул положил рюкзак, который я не заметила, на пол, как разделительную черту между нами.
– Вот, принес тебе кое-какие вещи из твоего дома.
Мой дом! Я попыталась представить себе образ моего уютного, красивого дома, но образы прошлой ночи перекрывали все, и я предпочла бы вообще не помнить свой дом, чем вспоминать о нем страшные вещи. Шагнула вперед.
– Ты видел мою мать и сестру? Как они?
Гроул нахмурился.
– Нет, я их не видел. Они не моя забота.
– Но тебе же должно быть что-то известно. Что угодно. Что сказал тебе Фальконе перед тем, как ты пришел к нам домой?
– Я не интересовался планами Фальконе. Тебе не следует задавать так много вопросов. У меня нет ответов, – коротко бросил он и собирался уже уходить.
– Мне нужно в туалет, – пробормотала я. Мне было стыдно, что мне пришлось просить у кого-то разрешения на посещение туалета.
Гроул заколебался, нахмурившись еще сильнее.
– Так почему не сходила?
Я чуть было не рассмеялась.
– Потому что не знаю, где он. И думала, что мне не следует выходить из комнаты.
– Ты можешь ходить по дому, когда пожелаешь. Я не собираюсь держать тебя под замком. Ты уже не ребенок.
– Всего лишь твоя пленница.
Одна из его темно-каштановых бровей дернулась, но я не могла понять его эмоции. Я еще не так хорошо его знала. Впрочем сомневалась, что кто-либо знал его настоящего. Честно говоря, я не была уверена, способен ли он вообще на эмоции. Может быть, выражение его лица было просто естественной реакцией его тела на внешние воздействия, или же он просто научился подражать эмоциям других людей, находясь рядам с ними.
Когда повисшее между нами молчание стало невыносимым, я спросила:
– Значит, я могу уйти, если захочу?
Взгляд янтарных глаз Гроула пронзил меня до глубины души.
– Можешь попробовать, – пророкотал он. – Но учти: я найду тебя, где бы ты ни была. Я последую за тобой на край света.
– Как романтично! – прошептала я с фальшивой бравадой.
– Ты принадлежишь мне.
– Не-а, – огрызнулась я. Я отнюдь не была трофеем, который Фальконе мог запросто даровать своим бойцам.
Он наклонил голову, оценивая меня.
– Пошли.
Он развернулся, не дожидаясь моей реакции. Я не могла ему поверить. Схватила рюкзак с пола и собиралась было последовать за ним, когда увидела собак, стоящих в коридоре перед комнатой. Резко остановилась. Собаки наблюдали за мной спокойно, но с явным интересом. Мой пульс снова участился. А я-то думала, что слишком устала, чтобы продолжать бояться. Определенно нет.
– Они не причинят тебе вреда. Это хорошие собаки, – произнес Гроул, ожидая меня в узком коридоре. Не была уверена, но мне показалось, что в его голосе проскользнула нотка веселья.
– Не очень-то они похожи на хороших собак, – нерешительно сказала я, подкрадываясь к ним чуть ближе.
– Не суди о вещах по их внешнему виду. Внешность обманчива.
Прислонившись спиной к стене, я миновала собак. Они медленно последовали за мной, не сводя с меня проницательного взгляда.
Скользнула взглядом по Гроулу, его татуировкам и шрамам.
– Иногда внешнее и внутреннее совпадают, – тихо произнесла я.
Выражение его лица изменилось, но у меня снова не было возможности узнать, что происходит у него в голове. По крайней мере, он понял мой намек, так что он не был таким уж невежественным, каким его считали некоторые люди.
Он указал на дверь.
– Ванная там.
– Только одна? – спросила я, а потом почти съежилась от того, как это прозвучало.
– Теперь это твоя жизнь, лучше привыкай к ней, – ответил он.
Я бросилась в ванную и заперла дверь, ощущая удовлетворение от того, что у меня есть хоть толика контроля. Потом выбросила из головы мысли о том, что Гроул может услышать все, что я делаю, и сходила в туалет. Без сомнения, он слышал и видел вещи куда хуже. Но я постаралась сделать все быстро и была рада, когда закончила.
Я мельком увидела себя в зеркале над умывальником, когда мыла руки, и чуть не отпрянула от собственного отражения в зеркале. Волосы разлохмачены, тушь размазалась вокруг глаз, но хуже всего было то, каким бледным стало мое лицо и каким пустым – выражение моих глаз. Всего один день, и изменилась не только моя жизнь, но и мое тело.
Не хотелось даже думать о том, насколько хуже мне будет через несколько недель или месяцев. Сколько же дней мне предстоит провести с Гроулом под одной крышей в качестве его пленницы! Я сделала глубокий вдох и переключила воду на холодную, а затем плеснула ее в лицо, пока не почувствовала себя лучше. Попыталась на мгновение забыть, где нахожусь, и заставить тело вновь выполнять привычные движения. Когда я заглянула в шкафчики в ванной Гроула в поисках зубной щетки, то обнаружила там только зубную щетку и зубную пасту, бритву и дезодорант. Никакого одеколона или иных средств гигиены. Выдавила небольшое количество зубной пасты на указательный палец и почистила им зубы.
После этого я повернулась к душу, но заколебалась, размышляя, стоит ли мне рискнуть раздеться. Но запах крови все еще оставался на моей коже, смешиваясь с запахом пота и мускусным ароматом Гроула. Я сняла с себя одежду. Я больше не была в безопасности. Мне нужно было принять душ, даже если это означало ослабить бдительность. Рано или поздно Гроул сделает бы все, что ему заблагорассудится, и я не смогу ему помешать.
Душевая кабина была старой, но чистой, кран скрипел, и потребовалось довольно много времени, чтобы вода нагрелась до умеренной температуры. Терла кожу до тех пор, пока она не стала гореть, и, вероятно, продолжала бы это делать, если бы меня не прервал стук в дверь.
– У тебя ровно две минуты.
Я выключила воду. Несмотря на инстинктивный порыв спровоцировать Гроула, не хотелось рисковать и ждать, что он войдет. Я быстро вытерлась и открыла рюкзак. У меня перехватило дыхание, когда я увидела свою одежду. Удивительно, как мелочи внезапно стали значить так много.
Я осторожно достала хлопковое платье кремового цвета, которое облегало мою фигуру. Хотела отдать его нуждающимся, потому что оно уже вышло из моды. Теперь же оно казалось мне самой дорогой вещью, которая у меня была. Надела платье и колготки. Носить свою старую одежду в этом доме само по себе казалось неправильным. Как будто это было напоминание о лучших временах.
Когда я вышла из ванной, Гроула за дверью не оказалось, как и его собак.
Я задержалась в коридоре, не зная, что делать и куда идти. Стены были серовато-белыми, как в моей комнате, а пол из темного дерева знавал лучшие времена.
Запах кофе в конце концов заманил меня в просторную кухню. Гроул прислонился к кухонной стойке с чашкой кофе в руке, а его собаки лежали на одеялах в углу комнаты. Он читал сообщение на экране мобильного телефона. В кухне не было ни стульев, ни стола. Очевидно, Гроул предпочитал есть стоя.
Он поднял глаза и окинул взглядом все мое тело, задержавшись на моих ногах, бедрах и груди. Я заставила себя сохранять спокойствие, чтобы скрыть нервозность, которая нахлынула от жара его взгляда.
На нем была приталенная белая рубашка, которая не могла скрыть ни его мускулы, ни очертания слишком большого количества татуировок. Мой взгляд скользнул к шраму на его шее.
– Вот, – сказал он, пододвигая ко мне чашку кофе. – Выпей.
– Я предпочитаю пить кофе с молоком, – ответила я.
– В доме нет молока. Черный или ничего.
Я взяла чашку, наслаждаясь ее теплом, и сделала несколько глотков горячего напитка. Гроул снова стал изучать сообщения на своем мобильнике, который лежал на кухонной стойке.
– В холодильнике есть яйца, если ты проголодалась.
Я уставилась на него.
– Ты это серьезно? – спросила я, ставя чашку на стойку. – Вчера Фальконе отдал меня тебе как подарок, а теперь ты притворяешься, что все нормально. Делаешь вид, что мы можем сосуществовать как двое нормальных людей. Почему бы тебе не оказать нам обоим услугу и не отпустить меня?
Он оказался передо мной прежде, чем я успела как-то среагировать. Я вытянула шею, чтобы заглянуть ему в лицо, и оказалась зажатой между ним и кухонной стойкой. Он схватил меня за талию и усадил на стойку, затем вжался в пространство между моих ног, приблизившись почти вплотную к моему лицу. Я затаила дыхание, ошеломленная его внезапным движением.
Мое сердце бешено колотилось, но я попыталась скрыть свой страх перед ним за ненавистью. Одной рукой он обхватил мой затылок, удерживая меня на месте, а затем его губы накрыли мои. Он скользнул по моим губам языком. Я издала звук, похожий на протест, но он исчез во рту Гроула. У него был вкус кофе с легким привкусом зубной пасты. Его губы были мягкими, в отличие от его поцелуя. Его язык завладел моим ртом. Поцелуй был доминирующим, подавляющим.
Я откинула голову назад, тяжело дыша, и уставилась на него. Я ненавидела его. Ненавидела за то, кем он был, но, что еще хуже, за то, что он заставил меня испытывать чувства к нему. На мгновение я позволила себе раствориться в поцелуе, потому что он помог мне заглушить печаль, страх и беспокойство. И в это короткое мгновение мне было хорошо. Просто чудесно. Так хорошо, что по моему телу разлилась приятная нега, и я ощущала покалывание в кончиках пальцев рук и ног. Это было неправильно. Боже, чертовски неправильно! Как и стоявший передо мной мужчина.