Я вытерла рот, а потом на смену блаженному покалыванию пришло отвращение.
– Не прикасайся ко мне, – прошипела я. – Никогда больше.
Он невесело усмехнулся.
– Почему же?
– Потому что ты мне противен. Ты чудовище, и я не хочу, чтобы твои руки касались меня – не тогда, когда они по локоть в крови.
ГРОУЛ
Эмоции. Я никогда до конца их не понимал. У большинства людей их было чересчур много, и они охотно их демонстрировали. Женщины в особенности слишком беспечно являли их миру. Кара не была исключением. Ненависть явственно читалась у нее на лице.
Она ненавидела меня. Как и все прочие. Она боялась меня. Как и все прочие.
Я привык к такой реакции. Мне было плевать. Я не блистал умом, в отличие от нее. Но я все понимал, и, возможно, это делало меня умнее большинства людей, работавших на Фальконе. Я знал предел своих возможностей, ощущал их каждый день и принимал их, но никогда не позволял никому остановить меня. Но несмотря на отсутствие у меня выдающихся умственных способностей, я понимал, что Кара на самом деле не была для меня наградой. Ее не поэтому отдали мне. Конечно, она величайший подарок для любого достойного мужчины, ценный дар, на который вряд ли мог надеяться кто-то вроде меня. Но Фальконе отдал ее мне не из благих побуждений.
Это не она стала наградой для меня, это я стал наказанием для нее и ее отца. Возможно, мне стоило оскорбиться, почувствовать себя виноватым, или же мне стоило отказаться от такого подарка, но я был не из тех, кто отказывается, вот почему Фальконе сделал мудрый выбор.
Я был наказанием, которого никто не заслуживал, и меньше всего она. Но теперь, когда у меня была она, Кара, моя драгоценность, я вряд ли бы куда-то ее отпустил. Поцелуй – он дал мне почувствовать вкус того, что должно было произойти дальше. И да, черт возьми, Кара была сладкой на вкус с легкой горчинкой от кофе. Слаще, чем любая женщина, которую я целовал, но их было не так много, а целовал я кого-то в последний раз очень давно. Мне не нравилось целоваться со шлюхами. Не потому, что они брали в рот члены других мужиков, хотя меня это тоже беспокоило, если быть до конца честным с самим собой, но в основном потому, что поцелуй был слишком интимной вещью. Я никогда особо не понимал ценности поцелуев, когда секс и минет приносили более быстрое удовлетворение, но с тех пор, как я впервые увидел розовые губы Кары, я задавался вопросом, каково это – целовать ее. Вначале это была нелепая фантазия, которой никогда не суждено было сбыться, но потом ее воплощение внезапно стало возможным.
Я уставился на ее разъяренное лицо и плотно сжатые губы. Мне хотелось снова поцеловать ее, снова попробовать на вкус, но я научился контролировать свои желания. То, как она смотрела на меня сейчас, напомнило мне о нашей первой встрече, о взглядах, которые бросала на меня каждая женщина в обществе. Я отступил назад, прежде чем мой гнев смог одержать надо мной верх, как это было в прошлый раз. У меня не было времени на еще один визит к Лоле. И если быть честным, то секс с ней не доставил мне такого же удовольствия, как раньше.
Я мог бы взять Кару силой. Я хотел ее. Она принадлежала мне. Она была моей. Но я и представить себе не мог, что буду обращаться с ней так, как обращался с Лолой. Не только потому, что Кара отреагировала бы не так, как я хотел бы, но и потому, что мне не нравилась сама идея подобного с ней обращения. Она была слишком драгоценна. Она была подарком, который я пока не хотел разворачивать.
Я попятился от нее и снова взялся в руки телефон. Фальконе хотел встретиться со мной днем. Сомневался, что у этого человека была припасена для меня настоящая работа. Он хотел услышать во всех ужасных подробностях, что я сделал с Карой.
Я украдкой посмотрел в ее сторону. Она все еще сидела на стойке, куда я ее усадил, но скрестила ноги, защищаясь, и осторожно наблюдала за мной. Даже в таком виде она умудрялась выглядеть грациозной и женственной и смотрелась совершенно не к месту в моем доме.
Возможно, Фальконе не просто хотел использовать меня в качестве наказания для Кары. Возможно, Фальконе также надеялся поставить меня на место, показать мне, что, несмотря все те годы, что я верно служил ему, я все еще недостоин этого.
Глава десятая
КАРА
Мои губы все еще покалывало от его поцелуя, несмотря на мое отвращение и гнев к Гроулу. Он медленно попятился с выражением на лице, значение которого мне было не понять. Я спрыгнула со стойки, желая выпутаться из этой компрометирующей ситуации, и замерла от страха, когда обе собаки вскочили со своего насиженного места в углу кухни.
Единственной собакой, с которой я тесно контактировала на протяжении многих лет, была чихуахуа Анастасии, которую подруга купила после того, как, согласно журналам, которые она читала, она стала неотъемлемым модным атрибутом. Но та собака была размером с морскую свинку, и зубы ее могли разве что слегка поцарапать кожу. С другой стороны, эти собаки были чудовищных размеров и, скорее всего, с характером под стать хозяину. Я втянула в себя воздух и снова прислонилась к стойке. Мне больше некуда было идти, и, судя по тому, как они за мной наблюдали, они, вероятнее всего, все равно последовали бы за мной. Мое сердцебиение участилось, и я замерла на месте.
Собаки тоже застыли, но напряглись, как будто были готовы броситься на меня, если я двинусь не в ту сторону. Гроул бросил на меня взгляд, который ясно давал понять, что он думает, что я сошла с ума, но я не доверяла ему, когда дело доходило до оценки степени опасности его питомцев.
– Если ты будешь демонстрировать им свой страх, это насторожит их еще больше, – констатировал он, как будто я была ребенком.
Я уставилась на него. Его слова только усилили мой страх и заставили напрячься еще сильнее. Гроул снова поставил чашку с кофе и посмотрел на меня так, как будто силился что-то понять. Я же бросала взгляд то на него, то на его собак.
Гроул направился ко мне, вытянув руку в мою сторону. Я отпрянула, ожидая удара. Он выглядел расстроенным, когда замер с поднятой в воздух рукой, и на его лице отчетливо читалось недоумение.
– Что ты делаешь? – пророкотал он, медленно опуская мускулистую руку. Теперь я заметила еще несколько царапин на его плече. Я была почти уверена, что не все из них оставила я. Красное крошечное пятно начало медленно расползаться по его бинтам, и я поморщилась. Гроул опустил взгляд на рану и коротко выдохнул. – От тебя куча неприятностей, – только и сказал он, поднимая на меня глаза. Не могла прочесть выражение его лица.
– Может быть, тебе стоит показаться врачу? – произнесла я вместо грубости, которая вертелась у меня на языке. До сих пор Гроул не выходил за рамки приличий, и я не могла рисковать, провоцируя у него резкую смену настроений.
– Мне не нужен врач. Я сам зашил рану. Я уже делал это раньше. Но рана, которую ты нанесла, оказалась слишком глубокой, и мне не следовало так резко двигать рукой.
Судя по его вчерашней реакции, я сумела нанести ему лишь незначительную рану, но он, скорее всего, он просто не хотел демонстрировать мне, что ему больно, во время драки. Хотя называть короткую схватку между нами дракой было очень даже смешно.
– Почему ты отпрянула? – спросил он. Я надеялась, что он уже забыл о моей реакции на его приближение. Оказывается, нет. Я пожала плечами, снова посмотрев на собак, которые наблюдали за нами. Они все также сидели на своих местах.
– Думала, ты собираешься ударить меня, – сказала я наконец.
Между нами повисла напряженная тишина. В конце концов я не смогла ее больше выносить и, подняв глаза, обнаружила, что Гроул смотрит на меня с явным замешательством.
– Да ладно, – пробормотала я, начиная злиться, несмотря на все мои намерения не провоцировать его. – Не делай вид, что это невозможно. Я видела тебя вчера. Ты убил человека голыми руками, свернув ему шею.
– Где ты была? Я тебя нигде не видел.
– Пряталась в шкафу.
Гроул кивнул.
– Он был врагом.
– А я нет?
По какой-то причине он казался ближе, чем раньше, и я наконец-то уловила его запах. Не запах пота, крови и смерти, как прошлой ночью, а свежий и мускусный. Это казалось слишком нормальным для кого-то вроде него.
– Нет. Врагов нужно уничтожать, потому что они представляют опасность, а зачастую несут только смерть. А ты нет.
– Я пыталась убить тебя прошлой ночью, – произнесла я с негодованием.
Он промолчал, и это было хуже оскорбления. Я скрестила руки на груди, начиная уставать от этого разговора, от ситуации в целом и всего остального в частности. Закрыла глаза, но в тот момент, когда я это сделала, образы прошлой ночи вернулись, и я быстро открыла их снова.
Мне и вправду хотелось, чтобы Гроул перестал смотреть на меня так сосредоточено. Он был похож на исследователя, открывшего какой-то новый вид.
– Что теперь? – тихо спросила я.
– Мне нужно поработать, а ты останешься здесь и будешь смотреть телевизор.
Я рассмеялась. Неужели он нарочно неправильно истолковал мои слова?
– Я не об этом. Ты будешь держать меня здесь взаперти, пока я не сдохну или не надоем?
– Я особо об этом не задумывался. Не знал, что Фальконе отдаст тебя мне, иначе я бы все продумал, – признался он.
Он бы продумал, как устроить для меня идеальную тюрьму – как предусмотрительно!
– И что теперь? Все казалось таким бессмысленным. Я никогда не чувствовала себя свободной. Моя жизнь была подчинена правилам и ожиданиям, но теперь у меня вообще не было выбора.
– Я пойду работать, а ты останешься здесь.
Я сдалась. Либо он не мог, либо не хотел меня понимать.
– Ты возьмешь их с собой? – Я кивнула в сторону собак.
Гроул покачал головой.
– Они останутся здесь с тобой.
Их оскаленные зубы снова приковывали мое внимание.
– Ты уверен, что они не разорвут меня на части?
Гроул повернулся к своим собакам.