Окна не мыли с тех пор, как я покинула это место. На них были разводы и пыль.
– Я думал, ты будешь счастлива, – сказал Гроул, ведя меня к входной двери.
Я тоже думала, что буду счастлива, но чувствовала себя виноватой, несчастной и напуганной. Натянуто улыбнулась, опасаясь, что Гроул может решить, что лучше не позволять мне навещать маму, если это меня расстроит. Это было последнее, чего я хотела, даже если при входе в мой старый дом у меня скрутило живот. – Я счастлива, просто нервничаю.
Гроул выглядел так, будто сомневался, но все равно позвонил в дверной звонок. Прошло достаточно много времени, прежде чем один из наших прежних телохранителей Дэрил наконец-то открыл дверь. Значит, он охранял мою мать? Неужели он всегда шпионил для Фальконе? Возможно. В этом мире не было понятия верности. Даже мой отец предал своего босса по каким-то причинам. И в общем-то я могла его понять.
Телохранитель отступил назад с настороженным выражением лица, наблюдая за Гроулом. Я же почувствовала острое удовлетворение от того, что ему было дискомфортно. Я больше не испытывала страха к Гроулу.
Дэрил кивнул мне, но я проигнорировала его и быстро прошла мимо в вестибюль. В доме было тихо. Такая огромная разница по сравнению с тем, когда я была здесь в последний раз.
– Кара? – раздался кроткий мамин голос из гостиной. Я бросилась к маме. Она сидела за накрытым к обеду столом в гостиной. Я в замешательстве встала посреди комнаты. Моя мать похудела. Ее щеки ввалились, скулы выступали. На лице не было ни грамма косметики. Хотя до этого она всегда красилась. И ее платье было измято, как будто она не потрудилась его погладить. Мама никогда бы не надела платье, которое не было выглажено. Она изменилась. Я изменилась. Смешно было думать, что моя мать или сестра не изменятся. Боже, Талия. Как у нее дела?
Моя мать встала со стула и раскрыла объятия. Было приятно обнимать ее, вдыхать ее такой успокаивающий аромат, хотя она и не надушилась своими привычными духами. Мама зарылась лицом в мои волосы и сделала глубокий вдох, я же закрыла глаза, позволив себе на несколько минут погрузиться в безмятежность.
– Мне пора идти.
Голос Гроула прорезал тишину. Мы с мамой отошли друг от друга. Мать посмотрела на Гроула с отвращением и страхом. Я кивнула.
– Ладно.
– Я заеду за тобой через два-три часа. – В его голосе прозвучал намек на предупреждение. Я ничего не сказала. Я хотела, чтобы он ушел, боялась, что мама может заметить что-нибудь странное между нами. И почти вздохнула с облегчением, когда он ушел.
Однако Дэрил все еще находился в комнате.
– Не могли бы вы оставить нас с моей дочерью наедине? – вежливо спросила мама. Теперь она выглядела сдержанной.
Дэрил колебался, но в конце концов коротко кивнул.
– Я за дверью. Помните, что здесь везде камеры.
Мать с достоинством наклонила голову, но в тот момент, когда за ним закрылась дверь, она схватилась за край стола и опустилась на стул. Я пододвинула стул поближе к маме и схватила ее за руку.
Она осмотрела мое лицо, затем проверила мои руки, как будто искала синяки.
– Думала, что больше тебя не увижу. Была уверена, что это чудовище убьет тебя.
– Гроул? – вопросительно произнесла я. – Он не причинил мне вреда.
Мать покачала головой.
– Не лги мне. Я знаю каков этот мир. Я знаю правила. Я знаю гораздо больше, чем рассказывала вам в прошлом, потому что хотела защитить тебя и твою сестру. – Она грустно рассмеялась. – Но потерпела неудачу.
– Ты не потерпела неудачу. Что бы ты могла сделать? Они были вооружены. У нас не было ни единого шанса против них.
Мама дотронулась до моей щеки с выражения безнадежности на лице.
– Хотела бы я быть сильнее. Знаю, мне следует спросить, что с тобой случилось, но я не уверена, что смогу вынести правду. Ты намного сильнее меня, Кара. Ты здесь, выглядишь здоровой и невредимой… Я не могу понять, как это вообще возможно.
Я неуверенно улыбнулась.
– Я правда в порядке, мама. Пожалуйста, не беспокойся обо мне.
Мама закрыла глаза и покачала головой.
– Понятия не имею, как ты вообще можешь разговаривать со мной после того, что я сделала.
– Что ты сделала?
– Сотрудничаю с Фальконе, помогаю ему. После того, как он отдал тебя этому монстру, я не должна помогать ему, чем бы он мне ни угрожал. Если бы твой отец знал, он был бы разочарован. Сейчас он бы даже не взглянул на меня.
– Отец виноват в том, что это произошло. Из-за него мы прошли через ад. Мы вынуждены были разделить с ним его наказание. Если бы он был жив, у него не было бы никакого права судить тебя. Ему пришлось бы извиниться перед нами за то, что он был таким эгоистом и не думал о последствиях! – вот что я выпалила. До сих пор я не позволяла себе злиться, но теперь поняла, что злюсь. Я была в ярости, потому что отец был страшно виноват перед нами. Он обязан был защищать нас, а вместо этого нас подставил.
Мать с недоумением посмотрела на меня.
– Не говори так о своем отце. Он был лучшим мужем, которого я могла себе представить, и лучшим отцом. Он заслуживает нашего уважения.
Это была ложь. Отец был не самым плохим отцом, но и хорошим он тоже не был. Он был слишком занят своей работой, чтобы проводить время со своими болтливыми дочерями. Я любила его и скучала по нему. Хотела, чтобы он был еще жив, и я простил его за то, что он сделал, потому что он, конечно, не мог понимать, к чему это приведет.
– Я не хочу ссориться, – тихо сказала я, сжимая мамину руку. – Я знаю, ты скорбишь, но в конце концов ты поймешь, что отец всему виной.
Мать уставилась на меня. Она больше не протестовала, но я могла сказать, что она еще не была готова признать ошибки отца. Его смерть все еще была слишком болезненной для нее.
Я решила сменить тему.
– Я знаю, что ты делаешь, что ты ведешь переговоры с Нью-Йорком от имени Фальконе.
– Откуда? – прошептала мама.
– Гроул сказал мне. Но это не важно. Ты чего-нибудь добилась?
Мать покачала головой.
– Я еще даже не разговаривала с Лукой Витиелло. До него трудно достучаться. Нью-Йорк не хочет иметь с нами ничего общего. – Мать коснулась своего лба. – Я не могу потерпеть неудачу. Если это произойдет, Фальконе сделает больно твоей сестре. Ума не приложу, что делать.
– Продолжать пытаться. Должен быть способ достучаться до Луки Витиелло. Я уверена.
Мать кивнула.
– Возможно. Я послала его жене письмо. Слышала, у нее доброе сердце. Она может быть нашим последним шансом.
– Не сдавайся. Мы что-нибудь придумаем, – твердо сказала я, взглядом пытаясь показать, что у меня есть план.
Мамины брови сошлись на переносице, но она не спросила, что я имею в виду. Она была умной женщиной. Мы должны были быть крайне осторожными со словами, которые произносили вслух.
Она указала на бутерброды, сложенные на столике. Сама сделала в попытке хоть чем-то себя занять. Скучаю по тем временам, когда она готовила для нас всех.
Я схватила бутерброд с лососем и откусила кусочек, затем улыбнулась.
– Это восхитительно.
Мама откинулась на спинку стула и смотрела, как я поедаю еще один бутерброд. Я проглотила последний кусочек, затем спросила:
– Мне было интересно, почему ты вообще покинула Нью-Йорк и оставила свою семью? В конце концов, ты был частью правящей семьи. Ты могла бы прожить там замечательную жизнь.
Нью-йоркская мафия может быть и считалась нашим врагом, но они никак не могла быть хуже Каморры.
Мать выглядела усталой.
– Была. Но мой брат был Доном, и характером он ничем не уступал Фальконе. Конечно, тогда я не знала, как жестоко Фальконе правил в Лас-Вегасе, иначе, возможно, я бы осталась в Нью-Йорке.
Затем она грустно улыбнулась и покачала головой.
– Хотя я была по уши влюблена в твоего отца и последовала бы за ним куда угодно.
Я коснулся ее руки.
– Как вы двое вообще встретились, если отец был одним из людей Фальконе? Семьи из Нью-Йорка и Лас-Вегаса тогда тоже ненавидели друг друга, не так ли?
Мать кивнула.
– О да, верно. Но Фальконе только что стал боссом, и его отец все еще имел некоторое влияние в городе. И старик хотел попытаться заключить мир с Нью-Йорком, поэтому они и послали твоего отца – он всегда умел быть дипломатичным. Фальконе бы все испортил, если бы попытался провести переговоры самостоятельно.
– Но они не пошли на мировую, верно?
– Нет. Сальваторе и Фальконе были слишком похожи. Они оба хотели сказать последнее слово, поэтому визит твоего отца в Нью-Йорк оказался бесполезным.
– Вы двое влюбились друг в друга.
– Да. За те три недели, что он пробыл в городе, он полностью покорил мое сердце. Я умоляла своих родителей позволить мне выйти за него замуж, но, конечно, они отказались, а Сальваторе был в ярости от того, что я посмела предложить такую ужасную вещь. Он выбрал для меня другого мужчину, но я не хотела никого, кроме Брандо, и поэтому твой отец забрал меня с собой, а Сальваторе сказал, что он сделал это в отместку за оскорбление Фальконе. Я не уверен, поверил ли Фальконе в эту историю, но он был счастлив возможности поглумиться над Сальваторе подобным образом, и поэтому мы с твоим отцом поженились через два дня после того, как покинули Нью-Йорк. Об этой вечеринке писали все газеты Лас-Вегаса и за его пределами. После этого о мире не могло быть и речи. Фальконе получил именно то, что хотел, и мы с твоим отцом тоже. В то время это казалось идеальным решением.
– Как ты думаешь, этот Лука Витиелло позволил бы нам остаться в Нью-Йорке? – спросила я еле слышным шепотом.
Мама коснулась моей щеки.
– Толком не знаю. Я видела его и его брата всего лишь раз, когда они были еще маленькими мальчиками.
– Ты навещала их? Но я думала, что это запрещено?
– О, так оно и было. Но мы с женой Сальваторе симпатизировали друг другу. Мне всегда было жаль ее, потому что ей пришлось выйти замуж за моего брата-садиста. И однажды, когда я была беременна тобой, я оказалась в Аспене одновременно с женой Сальваторе. Она была там с детьми, и поэтому мы тайно встретились. Мы регулярно разговаривали по телефону, но это был первый раз, когда мы встретились с тех пор, как я сбежала. Это было чудесно. И мальчики были настоящими милашками, хотя не было никаких сомнений, что мой брат был их отцом. Они были слишком сдержанны и серьезны для своих лет. Особенно от Луки у меня иногда пробегали мурашки по коже.