Я слышала, как в отдалении Маттео разговаривал с кем-то по телефону, но была не в состоянии сосредоточиться. Это конец. Он отвезет меня к отцу, и мне не стоило рассчитывать на какое-либо милосердие. Я предала не только Синдикат, но и Нью-Йорк, поставив отца и Маттео в унизительное положение. Меня накажут. Я бросила взгляд на Маттео, который уставился на спинку переднего сиденья, поскорее застегнула свой бюстгальтер и поправила его. Разумеется, Маттео это заметил.
Могла сказать, что он был в ярости. Я задавалась вопросом, какое же наказание он для меня приготовил. Я в бегах уже полгода. Маттео не мог хотеть меня по какой-либо другой причине, кроме мести. Правила мне известны. Теперь замужество мне не светит – я его больше не достойна. У Маттео наверняка уже другая невеста, и, как только он разберётся со мной, то заживет своей жизнью. Если бы он хотел убить меня, то уже бы это сделал. Но меня может убить отец, как только я ступлю на землю Чикаго.
Мы остановились перед дверями отеля в аэропорту, и Маттео повернулся ко мне с недвусмысленным предостережением во взгляде.
– Нам придется провести здесь до вылета следующие несколько часов. Если попытаешься попросить кого-нибудь о помощи, всё закончится кровопролитием. Это понятно?
Я кивнула. Маттео вышел из машины, вытащил меня за собой и повел внутрь. На нас никто не обратил внимания, когда мы направлялись к лифтам и поднимались на четвертый этаж.
Маттео провел меня по длинному коридору, пока мы не остановились перед простой белой дверью.
Стэн и второй мафиози из Синдиката тоже остановились.
– Она должна пойти в наш с Ка́рмине номер. Она все еще принадлежит Синдикату, – произнес Стэн, в то время как его взгляд скользил вдоль моего тела. Я знала, что они со своим напарником сделают со мной, если я зайду с ними в номер.
– Она моя. Я больше с нее глаз не спущу. А теперь проваливайте отсюда. Мне надо обсудить кое-какие вопросы с Джианной, – прорычал Маттео. Он вставил ключ-карту в прорезь и открыл дверь.
Стэн и Кармине обменялись взглядами, но не решились протестовать. А потом Стэн послал мне хищную улыбку.
– Научи ее манерам.
Маттео втолкнул меня в номер, ударом ноги захлопнул дверь и посмотрел на меня с таким выражением на лице, что я застыла от ужаса.
– О, я так и сделаю.
Глава 9
Маттео бросил меня на кровать и навалился сверху. Схватив меня за запястья, он прижал их к матрасу над моей головой, одновременно вклинившись коленом между моих бедер. Его глаза стали почти черными от ярости. Неужели он хочет, чтобы я умоляла о пощаде? Просила у него прощения? Значит, ему придется очень долго ждать.
– Ты позволила какому-то говнюку взять то, что принадлежит мне, – прорычал он, с одержимостью во взгляде прожигая мое тело насквозь. Он наклонился ближе, словно собираясь поцеловать. Наши носы почти соприкоснулись, но Маттео лишь свирепо смотрел на меня. – Твой отец дал мне разрешение делать с тобой всё, что пожелаю. Ему плевать, выживешь ты или умрешь. Ему плевать, что я с тобой сделаю. Думаю, его даже порадует жестокое наказание.
Я ничуть не удивилась. До того, как я сбежала, опозорив нашу семью, отец и так едва выносил меня. Теперь же он наверняка люто возненавидел меня. Я практически жаждала, чтобы Маттео наказал меня. Я это заслужила за убийство Сида и знала, что у Маттео не будет проблем с тем, чтобы сделать мне больно. Видела, на что он способен. Может, хотя бы физическая боль, наконец, утолит ту, которая разъедала меня глубоко внутри.
Джианна не произнесла ни одного гребаного словечка, как будто ей было плевать, что я с ней сделаю.
Я усилил хватку на ее запястьях, чтобы посмотреть, проявит ли она, наконец, хоть немного того огня, от которого так загорался я, но, не считая лёгкой дрожи, она никак не отреагировала.
Мне невыносимо было видеть то, что она сделала со своими волосами. Они стали светло-русыми, не было той огненно-красной гривы, которая так мне нравилась. Спасибо хотя бы за то, что она их не отрезала.
Мой взгляд остановился на полоске обнаженной кожи живота, показавшейся из-под задравшейся блузки. При мысли о том, что ее трогал там кто-то другой, везде ее лапал, захотелось разнести всё вокруг.
Она должна была быть моей. Только моей.
На какой-то миг меня захлестнула настолько ослепительная ярость, что мне захотелось наказать ее, захотелось показать, что она принадлежит мне, захотелось трахнуть ее так жестко, чтобы она забыла обо всем на свете. Схватив Джианну за талию, я впился пальцами в ее нежную кожу. Моя. Отныне только моя. Ее отец дал мне добро на то, чтобы я использовал ее по своему усмотрению, прежде чем отвезу обратно к нему. Никто и слова не скажет, если я заберу у нее то, что должно было быть моим с самого начала. От моего прикосновения Джианна напряглась, но всё равно промолчала. У нее был отрешенный взгляд. Ни намека на прежний темперамент.
Она и пальцем не пошевелила, не сделала попытки воспротивиться, всем своим видом напомнив мне тряпичную куклу. Вероятно, она думала, что я сделаю то, чего все от меня ожидали – трахну даже вопреки ее желанию, замучаю до тех пор, пока она не взмолится о прощении. И я мог так поступить, но не хотел. Несмотря на то, что она натворила и в каком непотребном виде меня выставила, я всё равно хотел ее всю, а не только ее тело.
– Проявлять покорность – это не твое, – тихо произнес я и почувствовал, как под пальцами ускорился ее пульс. Это единственный признак того, что она не так равнодушна, как хотела заставить меня поверить. Возможно, ей плевать, что с ней сделают, потому что она убивалась по этому говнюку, вместе с которым ее застукали.
От этой мысли внутри меня поднялась новая волна злости, и я поспешил подавить ее, пока не слетел с катушек. Отстранившись от Джианны, сел на край кровати, стараясь не обращать внимания на замешательство и шок на ее лице. Я уставился в пол, сжимая и разжимая кулаки. Если бы Кармине не убил этого говнюка, вероятнее всего, я бы сам свернул ему шею. Мне до сих пор хотелось сделать это, хотелось вырезать часть его мозга, в которой хранилась память о теле Джианны, лежащей под ним.
Медленно и осторожно, как будто боялась, что я могу напасть, если она слишком быстро дернется, Джианна села.
– Ты не станешь меня насиловать и пытать?
Мне захотелось расхохотаться. Именно этого все и ожидали. Большинство мужчин в нашем мире даже уверены, что она это заслужила. Я повернулся к ней, мазнув взглядом по ее прекрасному лицу. Даже сейчас, когда была бледна, а глаза у нее опухли от слез, она казалась еще прекраснее.
– Неужели ты думала, что я смогу? – спросил я на удивление спокойно. Под взглядом ее широко раскрытых голубых глаз часть моей злости внезапно исчезла.
– Да. Люди отца определенно этого от тебя ждали. Ты что, не заметил выражение на их лицах? Наверное, они рассчитывают на то, что ты отдашь им меня на разок, как только сам разберёшься со мной.
Разумеется, пока мы ее выслеживали, они неоднократно говорили об этом. Я знал, что они думают о происходящем в данный момент. Блядь, какой-то части меня хотелось, чтобы они были правы. Я далеко не паинька.
– Мне похуй на людей твоего отца и на него самого. И если они тебя хоть пальцем тронут, я убью их. Они не причинят тебе вреда, никто из них.
Джианна нахмурилась.
– Как только вернусь в Чикаго, отец меня накажет.
Она серьезно полагала, что я отдам ее этому сраному папаше? Не для того я гонялся за ней полгода.
– Ты не вернешься в Чикаго, Джианна, – ухмыльнулся я. – Ты поедешь со мной в Нью-Йорк.
Надежда и облегчение отразились у нее на лице.
– К Арии? С ней все хорошо? У нее не возникло проблем из-за того, что помогла мне?
Почему-то ее реплика меня раздосадовала.
– Ария в порядке, – ответил я, встал и подошел к окну. Отвернувшись от нее, спросил: – Тот парень, ты любила его?
Не уверен, что стану делать, если она ответит «да». Я не смогу достать этого говнюка и не хочу причинять боль ей, так как быть? Убить кого-то другого, предпочтительно этих двух мудаков из Синдиката, которые слишком долго действовали мне на нервы. Или даже убить ее гребаного отца, когда увижу его в следующий раз.
– Сида? – дрожащим голосом спросила она, и я чуть не слетел с катушек прямо там. Бросил на нее через плечо хмурый взгляд. У неё и вправду глаза были мокрыми от чертовых слез.
– Мне плевать, как его зовут.
Блядь, как же сильно мне хотелось замочить того парня! Я бы миллиард баксов отдал, если бы был способ воскресить мудака, только чтобы я мог убить его снова. Медленно, мучительно.
– Его звали Сид, – заупрямилась она, и в ее глазах вернулся знакомый блеск.
Но на мой вопрос она так и не ответила.
– Так ты любила его?
– Нет, – она ответила, не колеблясь. – Я едва его знала.
Я бы обрадовался, если бы она не начала кусать нижнюю губу, словно сдерживая слезы. Она казалась чертовски расстроенной, а потом из ее левого глаза скользнула слеза. Джианна моргнула несколько раз.
– Если ты его не любила, тогда почему плачешь?
Она сердито взглянула на меня. Взглянула так, будто у нее есть основания злиться.
– Ты правда не понимаешь?
– Я мафиози, Джианна. Я видел смерть множества людей и много раз убивал сам. – И прямо сейчас я хотел убить снова больше всего на свете.
– Сид не заслуживал смерти. Он умер из-за меня. Он никому не сделал ничего плохого.
Что за хуйня? Да неужели?
– Он тронул не ту девушку. Он умер, потому что прикоснулся к тому, что ему не принадлежит.
Джианна покачала головой.
– Ты сам хотел его убить, не так ли? Поэтому ты остановил Стэна? Не потому, что хотел спасти Сиду жизнь.
Это и правда стало для нее сюрпризом? Для того, кто убежден, что я и все остальные члены мафии – чудовища, странно удивляться моему желанию убить говнюка, который лапал мою невесту.