– Как будто я смогу теперь найти кого-то, – фыркнул отец. – Даже не буду тратить свое драгоценное время попусту.
Кровь ударила мне в голову не только из-за слов отца, но и из-за предложения Луки, которое мне совсем не нравилось. Они вели себя, как будто я кусок дерьма. Слушая их, я убеждалась, что правильно сделала, сбежав. Этот мир прогнил насквозь.
– Так что скажешь? – спросил Лука и сжал губы.
Отец бросил вопросительный взгляд на своего босса, но Данте, похоже, не собирался вмешиваться, всем своим видом говоря, что итог его не волнует.
– Надеюсь, вы не собираетесь устраивать свадебное торжество. Я хочу, чтобы это было улажено без шума. Она уже и так достаточно опозорила меня и Синдикат. Я не дам ей шанса опозорить нас ещё сильнее, – в конце концов, согласился отец.
Я так сильно стиснула зубы, что удивилась, как у меня челюсть не сломалась.
Маттео покачал головой.
– Мне не нужна свадебная вечеринка. В любом случае, я предпочитаю напиваться без компании старых дев Семьи.
Смех защекотал горло, но я сдержалась. Маттео стрельнул в меня взглядом, как будто хотел убедиться, что я нахожу его остроумным, каким, вероятно, он сам себе казался. Он просчитывал каждый свой шаг, этого мне забывать не стоило. Маттео маскировал свою смертоносную силу под юмором и улыбками, но я не дам себя обмануть. Ни сейчас, ни впредь, особенно, когда стало ясно, что он думает, будто оказывает мне большую милость, принимая обратно.
– Старые девы всё равно не придут. Никому не хочется испачкаться о такую, как она, – сказал отец, бросив на меня злой взгляд.
Хватка Арии на моем запястье стала стальной, словно она до сих пор не верила, что я не наброшусь на нашего отца.
– По традиции, будет церковная церемония, как и положено, – сказал Лука. – Кроме ближайших родственников, гостей больше не будет.
– Традиция, – раздражённо фыркнул отец. – Джианна наплевала на наши традиции. Демонстрацию простыней, в отношении которых так непреклонна ваша семья, придется отменить. И о белом платье тоже не может быть и речи. Я не позволю ей глумиться над нашими ценностями.
– Это разумно, – кивнул Лука.
Ария недоверчиво посмотрела на мужа, однако я не удивилась, что мне не позволят надеть белое платье. Можно подумать, мне не наплевать. Да мне плевать, даже если я выйду замуж голой. Я ничего из этого не хотела. И мне вообще плевать на их дурацкие традиции. Они думали, что делают мне одолжение, будто я преступник в камере смертников, которому вручили помилование на блюдечке. Я не сделала ничего плохого, ничего, по сравнению с тем, что сделал любой мужчина в этой комнате.
– Сдается мне, она всем мужикам в Европе позволила себя отыметь, и после этого ты всё еще ее хочешь? – опять спросил отец. Я понимала, что он делает это, чтобы унизить и оскорбить меня, и мне ненавистно было признавать, что у него это почти получалось.
Я смотрела на мужчину, который был моим отцом, и не чувствовала ничего. Я всегда знала, что он меня недолюбливает, но никогда даже и представить себе не могла, насколько сильно его презрение. Я впилась ногтями в мягкую плоть ладоней.
Маттео приосанился, криво ухмыльнувшись.
– Я охотился за ней полгода. Ты правда думаешь, что, если бы я не хотел ее, стал бы тратить столько времени? У меня есть дела поважнее.
Если хоть раз еще это услышу, слечу с катушек.
– Я думал, ты хочешь отомстить, но мои люди доложили, что ты и пальцем ее не тронул. – Отец пристально посмотрел на меня. – Опять же, тебе, наверное, не хотелось руки марать. Сомневаюсь, что простой душ сможет заново очистить мою дочь.
Ария сильнее сжала мое запястье, и я остановилась. Я даже не почувствовала, как шагнула по направлению к нашему отцу, чтобы сделать… Понятия не имею, что бы я сделала. Ударила его? Возможно. Благодаря его словам и гримасам я чувствовала себя дешевкой и ненавидела, что он имеет такую власть надо мной. Но в то же время я бы скорее спрыгнула с крыши этого дома, чем призналась, что не спала ни с одним парнем, пока была в бегах. Это тайна, которую я всеми силами сохраню при себе.
– Кто говорит, что я всё ещё не собираюсь отомстить? – спросил Маттео опасно тихим голосом. Взгляд его тёмных глаз остановился на мне. Ублюдок. Значит, та забота в машине была проявлена всего лишь для отвода глаз? Он знал, что я не хочу за него замуж. Знал, что для меня это наказание. Можно только догадываться, что еще он приготовил для меня, когда я окажусь в его лапах?
– Я ни за кого не собираюсь выходить замуж! – сорвалась я. – Это моя жизнь.
Отец, побагровев, шагнул ко мне и со всей силы ударил по лицу. В ушах зазвенело, а рот заполнил металлический привкус. Много лет и множество пощёчин назад я бы заплакала.
– Ты будешь делать так, как я скажу. Ты достаточно запятнала мое имя и честь. Я не намерен больше ни дня терпеть твою наглость, – с пылающим лицом прорычал он.
– Что, если не буду?
В крепком захвате Арии мое запястье почти онемело. Сестра влезла между отцом и мной, несмотря на явное неодобрение Луки, но он был занят, железной рукой удерживая Маттео за рубашку.
Я попыталась дернуть назад Арию, не отводя взгляда от отца. Ария, как и прежде, пыталась меня защитить, но это была моя битва.
Отец не опустил руку, наверное, собираясь ещё раз меня ударить. Интересно, что бы он сделал, если бы я ударила его в ответ? Хотелось бы мне быть достаточно смелой, чтобы это узнать.
– Никто и слова не скажет, если в наказание за предательство я отправлю тебя в какой-нибудь из секс-клубов Синдиката, так что мы можем воспользоваться твоей распущенностью.
Несмотря на свои лучшие намерения, я была шокирована и вытаращилась на отца. Данте нахмурился, но не уверена, хороший ли это знак.
Глаза Маттео полыхали такой ненавистью, что волосы у меня на затылке встали дыбом. Лука по-прежнему удерживал его за плечо, останавливая… от чего? Я не знала.
– Этого не будет. Джианна станет моей женой. Сегодня, – произнес Маттео.
– Что? Я… – вырвалось у меня, но отцовская пощёчина снова заставила меня замолчать. Этот удар стал сильнее предыдущего, и его кольцо зацепило мою нижнюю губу. Я почувствовала жгучую боль, и теплая жидкость потекла по подбородку.
– Это уже слишком, – сказала Ария, и Лука резко дернул ее назад, а Маттео, крепко схватив меня за руку, выволок из гостиной и потащил по коридору в ванную. Не знаю точно, из-за шока от случившегося или скорости, с которой Маттео меня тащил, но я не сопротивлялась, только шла, спотыкаясь и даже не пытаясь остановить кровь, капающую из разбитой губы на блузку. Маттео втолкнул меня в ванную, зашел следом и запер дверь.
Мое отражение в зеркале сейчас очень подходило для сцены в ужастике: подбородок был залит кровью, из разбитой нижней губы на блузку стекали крупные кровавые капли. Губа у меня здорово опухла, но я была счастлива, что глаза оставались сухими – ни одной слезинки.
За спиной появился Маттео. Он внимательно осмотрел моё лицо. Слава богу, у него не было этой дурацкой акульей ухмылки, поэтому он выглядел вполне терпимо.
– Ты не чувствуешь, когда нужно сдержаться, правда? – Он, наконец, с усмешкой растянул губы, но это вышло неестественно. Его взгляд заставлял нервничать. Я уже видела такое выражение лица, когда Маттео расправлялся в подвале с захваченными в плен русскими.
– Как и ты, – ответила я, морщась от боли, которая при этих словах пронзила губу.
– Это правда, – странным тоном произнес он. Я не успела даже ойкнуть, как Маттео схватил меня за бедра, развернул и посадил на столешницу раковины. – Вот почему мы идеально подходим друг другу.
Нагло улыбнувшись, этот подонок втиснулся у меня между ног.
– Ты что творишь? – прошипела я, толкнув его в грудь, и отодвинулась на самый край, чтобы увеличить дистанцию между нами.
Маттео даже не шелохнулся – он был гораздо сильнее меня. Лишь улыбка стала шире. Он взял меня за подбородок и приподнял лицо.
– Дай посмотрю на твою губу.
– Теперь я в твоей помощи не нуждаюсь. Нужно было с самого начала остановить моего отца?
– Да. Ты права, – хмуро кивнул он и осторожно коснулся большим пальцем ранки, когда приоткрывал мне губы. – Если бы Лука мне не помешал, я бы всадил нож в твоего грёбаного папашу, и плевать на последствия. Может, ещё успею. С превеликим удовольствием!
Маттео приподнял полу пиджака, вытащил из ножен длинный изогнутый клинок и, прищурившись, крутанул его в руке. Затем перевел взгляд на меня.
– Хочешь, чтобы я его убил?
Боже, да! Я вздрогнула, услышав слова Маттео. Я понимала, что так нельзя, но после того, что сотворил сегодня отец, хотела увидеть, как он молит о пощаде. Маттео может любого человека поставить на колени, и это меня ужасно заводило. Именно поэтому я хотела вырваться из нашей среды. Я была способна на жестокость, и образ жизни моей семьи способствовал этому.
– Но это будет означать войну между Чикаго и Нью-Йорком, – только и смогла ответить я.
– Зрелище того, как твой отец истекает кровью подле моих ног, стоило бы риска. Ты этого стоишь.
Не уверена, шутил он или нет, но всё зашло уже слишком… далеко. Мне хотелось расцеловать его за такие слова, но это было неправильно. Маттео вел себя совсем не так. Всё запуталось. Буквально недавно на моих глазах убили Сида, и я знала, что Маттео вполне мог стать тем, кто нажал на курок. Я не могла позволить ему запудрить мне мозги. Он слишком хорош в этом.
Я снова толкнула его в плечо.
– Мне нужно позаботиться о своей губе. Если тебе больше нечем заняться, кроме как торчать здесь, вали с моей дороги.
Он всё равно не шелохнулся, такой сильный, что я не могла сдвинуть его с места. Под рубашкой его мускулы напряглись, я поневоле задалась вопросом, как он будет смотреться без нее. Неправильно. Ужасно неправильно.
Он выложил нож на столешницу возле меня.
– Зря ты оставляешь острые предметы в пределах моей досягаемости, когда я злюсь.