– Держи, – кивнула она, передавая мне телефон.
– Ну, что еще новенького? – спросила я беззаботно.
Я практически могла слышать, что Лили закатила глаза.
– Ты приедешь на нашу рождественскую вечеринку?
Я открыла рот, чтобы сказать «да», потому что не пропустила ни одну, но потом осознала, что, скорее всего, теперь я нежеланный гость.
– Я не знаю. Пока все очень сложно.
– Ты имеешь в виду, что отец не хочет тебя приглашать?
– Единственная причина, ради которой я хотела бы приехать, – это ты и Фаби. На все остальное мне плевать. А может, вы с Фаби сможете приехать в Нью-Йорк на Новый год?
Немного помолчав, Лили ответила:
– Отец сказал, что после твоего поступка больше никогда не разрешит нам поехать в Нью-Йорк.
Наверное, это не должно было меня настолько шокировать. Разумеется, он не собирался выпускать Лили из поля своего зрения. Не мог допустить, чтобы еще одна его дочь превратилась в шлюху.
– Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Я узнаю у Маттео, сможем ли мы прилететь в Чикаго.
Последнее, чего мне хотелось, – это встречаться с отцом. Мне было все равно, что я больше никогда не ступлю на землю Чикаго, но от мысли о том, что никогда больше не увижусь с Фаби и Лили, становилось невыносимо.
– Обещаешь?
– Обещаю, – ответила я. – Теперь дай мне Фаби, прежде чем отец поймет, что ты разговариваешь со мной, а не с Арией.
– Привет, – раздался голос Фаби.
– Бьюсь об заклад, ты вырос еще сантиметров на пять с тех пор, как я видела тебя в последний раз.
– Когда я вырасту, у меня будет рост не меньше ста восьмидесяти, – гордо сказал он.
– Сто девяносто как минимум. Может, ты станешь даже выше Луки.
– Это будет так круто. Я смогу надрать задницу любому. Всем придется быть со мной вежливыми и уважать меня.
Я с грустью улыбнулась. В любом случае скоро люди так и будут делать. Милый мальчишка превратится в безжалостного убийцу.
– Да, это будет круто, – согласилась я. – Ну так что, у тебя появились новые ножи?
У Фаби была огромная коллекция ножей. Слишком большая для десятилетнего. Конечно, отец поддерживал увлечение моего брата холодным оружием.
– Неа, – ответил Фаби обиженно. – Отец злится на меня.
– Из-за меня?
Фаби промолчал, но я поняла, что он там пожимает плечиками в этой своей милой манере.
– Мне не понравилось, как он на тебя ругался.
– Мне тоже это не понравилось, но ты должен постараться не злить отца слишком часто, Фаби. Я не хочу, чтобы тебя наказывали. – Теперь, когда меня не было рядом с отцом в качестве его излюбленной груши для битья, я переживала, что Фаби придется взять на себя всю тяжесть его гнева.
– Ладно, – сказал он. – Я скучаю по тебе.
– Я тоже по тебе скучаю.
Мы закончили разговор, и я передала телефон Арии.
– Ты в порядке? – спросила она.
Я вяло кивнула.
– Вечеринка на следующих выходных, верно?
– Да.
– Я так полагаю, меня не приглашали?
Ария поморщилась.
– Даже мы с Лукой сомневаемся, стоит ли нам ехать.
– Почему?
– Дела сейчас идут совсем не важно. У Луки хватает проблем в Нью-Йорке. И он не хочет ко всему прочему ещё разбираться с Данте Кавалларо или отцом.
– Фаби с Лили сильно огорчатся, если ты не приедешь погостить.
– Да знаю я, – вздохнув, произнесла Ария и откинулась на спинку дивана. – Я то же самое говорила Луке. Даже предложила, чтобы я слетала вместе с Ромеро, пока Лука разбирается здесь с делами.
– Дай угадаю. Ему очень не понравилась эта идея.
– Да, – засмеялась Ария. – Он не доверяет Синдикату и не позволит мне появиться там без него.
– Как ни странно, в этом я его поддержу. Мне бы очень хотелось, чтобы мы поехали туда вместе.
– Возможно, получится в следующем году. Не может же отец злиться на тебя вечно.
– Отец так и будет злиться на меня, даже когда его душа будет гореть в адском пламени.
Как и следовало ожидать, на рождественскую вечеринку моей семьи я не была приглашена. Официально мне, как жене Маттео, отец не мог отказать в приеме, однако дело было не только в этом неловком положении, но и в том, что Маттео не хотел рисковать, возвращаясь со мной в Чикаго так скоро. Той ночью, после того, как мое тело в очередной раз одержало победу над разумом и подпало под чары Маттео, я лежала обнаженная в его объятиях, и он прижимался грудью к моей спине. Даже не знаю, почему я теперь всегда стала засыпать в его объятиях, и что еще хуже, почему мне и в течение дня так сильно не хватало его близости. Одно радовало – пока мне удавалось устоять, по крайней мере, перед последним.
– Смогу я когда-нибудь увидеть Фаби и Лили? – прошептала я в тишину.
Маттео крепче сжал руки вокруг моей талии.
– Если бы они были частью Коза Ностра, Лука мог бы что-нибудь предпринять, но твой отец подчиняется только Кавалларо.
– Я знаю, – ответила я почти сердито. Мне было прекрасно известно, как все устроено в нашем мире. – Но разве мы не можем пригласить мою семью на какое-нибудь мероприятие? Отец ведь не посмеет отклонить прямое приглашение, верно?
Маттео приподнялся на локте и посмотрел мне в глаза.
– Твой отец, конечно, примет приглашение, но ему совсем не обязательно брать с собой твоих сестру и брата. Многие мужчины по соображениям безопасности держат свои семьи подальше.
Я кивнула.
Маттео молча смотрел на меня, и длилось это так долго, что я почувствовала себя голой совсем иначе. Так что сердито уставилась на него в ответ:
– Что?
– Лука умеет убеждать. Он может попросить твоего отца разрешить Лилиане и Фабиано приехать к нам после Рождества. Твой отец мог бы послать с ними своих телохранителей, если не доверяет нам.
– С чего бы Луке это делать? Они с Арией по-прежнему желанные гости в Чикаго.
– Он сделает, если я его попрошу.
– А с чего бы тебе его просить? Тебе мало проблем из-за Бардони и из-за того, что снял с моей лодыжки браслет?
Маттео накрутил прядь моих волос на свой палец.
– Я сделаю это ради тебя. Ты моя жена, и я хочу, чтобы ты была счастлива. – Несмотря на его лукавую улыбку, то, что он сказал, звучало искренне.
Сердце глухо забилось, и меня захлестнула волна паники. Что происходит? Страх перед собственными эмоциями взял верх.
– Если ты и вправду заботишься обо мне и хочешь видеть меня счастливой, отпусти меня. Все, чего я хочу, – свободы и нормальной жизни.
Как только эти слова сорвались с моих губ, я осознала, что не уверена в их правдивости.
Лицо Маттео тут же застыло, в его взгляде появилась какая-то твердость и холодность. Он лег и погасил свет. Мне захотелось взять свои слова назад, и я придвинулась к нему.
Он коснулся губами моего уха:
– Тогда это будет означать, что я забочусь о тебе недостаточно. Как отпустить тебя? Это единственное, чего я никогда для тебя не сделаю.
Наше общение после этого разговора в последующие несколько дней вновь свелось только к сексу.
К своему удивлению, мне стало не хватать наших подколок. Я соскучилась даже по дурацкой наглости Маттео и этой его бесящей акульей ухмылке, но больше всего я скучала по тому, как засыпала под его пальцами, ласкающими чувствительную кожу моего предплечья.
Рождественские праздники определенно сделались моим персональным кошмаром. Нас с Маттео пригласили еще на три вечеринки, все они устраивались либо высокопоставленными мафиози, либо бизнесменами, имеющими тесные связи с мафией. И все они были слишком важны, чтобы отказаться и нанести тем самым оскорбление. Я очень надеялась, что Маттео больше не станет убивать хозяев. Пока катастрофа с Бардони не имела последствий, но у меня по-прежнему оставались сомнения, что так будет и в дальнейшем. Рано или поздно у людей, несомненно, возникнут подозрения.
Теперь, когда я больше не носила браслет на лодыжке, Сандро стал моей тенью, и, когда мы куда-нибудь выходили вместе с Арией, к нам присоединялся еще и Ромеро. Это было просто нелепо. Даже если не принимать во внимание устройство слежения, вся моя жизнь вышла из-под моего контроля. Радости семейной жизни, ну да, ну да.
Я поправила своенравную прядь, выбившуюся из прически, и стряхнула невидимые пылинки со своего нового платья. Поскольку на горизонте моего будущего маячило множество светских мероприятий, мы с Арией устроили ещё один грандиозный поход по магазинам. Мне стало казаться, что я превращаюсь в одну из тех трофейных жен мафиози, которых презирала всю свою жизнь. Весь их мир сузился до походов по магазинам, сопровождения на светские приемы и согревания постели для муженька. А теперь и мой мир стал таким же. Я взглянула на свое отражение. Я даже выглядела как трофейная жена: волосы, уложенные в элегантную прическу, и роскошное темно-зеленое вечернее платье, подчёркивающее мои изгибы. «Трофейная жена» кричали даже огромное обручальное кольцо и бриллиантовое ожерелье на шее. Потребовалось все мое самообладание, чтобы не сорвать с себя платье и не обстричь к черту волосы. Как я могла стать той, кого терпеть не могла? Разве смогу я смириться с этим?
– Ария с Лукой здесь, – крикнул Маттео. – Нам пора идти.
Это было самое большое, что он сказал мне с той ночи за дверьми спальни. С тяжёлым вздохом я отвернулась от зеркала и отправилась в гостиную, где меня поджидали Ария, Лука и Маттео. Маттео выглядел потрясающе в сидящем по фигуре черном костюме, белой рубашке и темного цвета галстуке. Этакое клише мафиози, но он с легкостью справлялся с этим образом. Мужчина, который всегда прекрасно выглядит. Он быстро оглядел меня с головы до ног, и мое тело отозвалось знакомой дрожью. До этого времени я лишь читала о таком взгляде, который похож на секс, и всегда считала это мифом. Но взгляд Маттео сейчас был именно таким.
Я с бесстрастным выражением лица подошла к ним. Ария выбрала тёмно-красное платье, и её золотые волосы локонами струились по плечам. Раньше мне часто казалось, что я никогда не смогу с ней соперничать, но сейчас поняла, что мне это и не нужно. Лука маячил рядом с моей сестрой в таком же костюме, как Маттео, но это не произвело на меня никакого впечатления. Я остановилась рядом с мужем, и он тут же положил руку мне на бедро. Неужели он даже не замечает, насколько собственническими стали эти его незначительные жесты? Раньше первой моей реакцией на них стали бы раздражение и немедленный отпор, но теперь это казалось почти естественным. Я понятия не имела, как так вышло, почему я с такой легкостью вписалась в жизнь, которая была спланирована для меня еще до моего рождения. Наверное, кто-то станет искать оправдания в судьбе или вере. Ни один из этих факторов для меня никогда не имел значения. Мне не нравилась сама мысль о том, что что-то глобальное свыше контролирует меня и мою жизнь.