тот раз получил ответную улыбку.
– Тебе есть за что на меня злиться, Маттео. Ты же знаешь, что Лука предложил мне в обмен на спасение твоей жизни, и что я согласилась. Почему ты не выгонишь меня? Я это заслужила.
Я пожал плечами. Мне не нравилась мысль, что Джианна так охотно приняла предложение Луки, но сейчас она была здесь. На это потребовалось время, но, в конце концов, я понял, что Джианна должна была прийти ко мне сама. Она никогда и никому не позволит заставить ее признаться в своих чувствах. Я обхватил ладонью ее затылок и притянул ее голову к себе. Она не сопротивлялась, и, когда ее рот коснулся моего, Джианна обхватила руками мою шею и углубила наш поцелуй. Я скользнул рукой под ее блузку, ощущая пальцами нежность кожи ее живота, и двинулся выше.
Джианна остановила путешествие моей руки.
– Тебе показан покой. Вчера ты отключился, так что я не дам тебе снова перенапрячься.
Я фыркнул.
– Да ладно тебе. Если ты оседлаешь меня, мне вообще не придется напрягаться. Ты проделаешь всю работу.
– Ага, сейчас. Я не стану рисковать твоим здоровьем. Лука пришел бы в ярость, сотвори я ещё какую-нибудь глупость. Он и так меня терпеть не может. Я не хочу давать ему лишний повод не пускать меня к тебе.
– Лука не будет мешать тебе видеться со мной.
Она приподняла бровь.
– Вчера он пытался помешать мне зайти сюда.
– Какого хрена он это сделал? – с нескрываемым раздражением воскликнул я. Луке обязательно всегда разыгрывать из себя Дона и раздавать приказы окружающим?
– Думаю, он просто переживал за тебя, – нехотя признала она. Особой любви между братом и Джианной не наблюдалось, поэтому ее признание меня удивило. – Он не хотел, чтобы я морочила тебе голову. Считал, что разумнее всего раз и навсегда разорвать наши отношения, чтобы я исчезла из твоей жизни окончательно.
– И что же его заставило изменить мнение? – спросил я.
– Наверное, Ария.
– Понятное дело, – кивнул я, хотя втайне надеялся на другую причину. Я откинулся на изголовье, стараясь не обращать внимания на приступ головной боли, возникший при этом движении. Скрестив руки на груди, я попытался сделать чертовски расслабленный вид, в то время как на самом деле чувствовал себя совсем не так. – Сейчас я в порядке. И умирать не собираюсь. Ты можешь уйти, не испытывая угрызений совести.
Джианна какое-то время молча смотрела на меня.
– Я не хочу уходить.
– Ты согласилась на предложение Луки, сама сказала.
– Да, потому что Лука застал меня врасплох. Ты умирал у меня на руках. Нам едва удалось выжить после аварии и нападения этих чокнутых русских, и вдруг мне предлагают то, чего, как мне казалось, я хотела. Я даже не задумалась, прежде чем ответить согласием.
Я кивнул, но ничего не ответил. Мне надоело постоянно первым делать шаг навстречу, гоняясь за Джианной. На этот раз я хотел бы послушать ее.
Она вздохнула, подняв на меня усталый взгляд своих голубых глаз.
– Ты в самом деле считаешь, что я дала бы тебе умереть, если бы Лука не предложил мне билет на свободу? Все думают так обо мне. Наверное, даже Ария.
Я сохранил безучастное выражение лица.
– Разве это неправда?
Она сердито уставилась на меня.
– Конечно же нет. Когда Лука упомянул о своем дурацком предложении, я уже начала делать тебе массаж сердца. Я толком не знала, что делаю, и, скорее всего, совершила кучу ошибок, но просто не могла позволить тебе умереть. Я старалась изо всех сил еще до того, как Лука предложил мне свободу в обмен на твою жизнь. Я бы никогда не позволила тебе умереть, никогда. Знаю, ты не должен мне верить. Да и у тебя нет причин для этого. Как ты знаешь, я легко могу соврать.
Но я ей поверил. Я умел видеть людей насквозь, и Джианна не врала. Я видел, что она расстроена гораздо сильнее, чем когда-либо.
– Я тебе верю.
Джианна, похоже, даже не слышала меня. Она отвернулась, хмуро уставившись в окно, щеки ее покраснели от волнения.
– В тот момент, когда увидела тебя лежащим в луже крови, я поняла, что не хочу тебя терять. Поняла, но все равно не хотела признаваться в этом ни перед кем. Все из-за моей глупости и упрямства. Я вела себя как стерва Джианна – то есть, как всегда. И, уже когда согласилась на предложение Луки, излишняя гордость помешала сказать ему, что мне даже не нужна эта его дурацкая свобода. Я не хотела покидать тебя, мне не нужна никакая другая жизнь. Наверное, в одиночестве я стала бы несчастна, но, если бы твое состояние не ухудшилось, гордость не позволила бы мне признаться. Мне казалось, что я как будто сдаюсь, как будто признаю свое поражение. Видишь, какой идиотизм? Как любовь может стать поражением? – Она вдруг замолчала, широко распахнув глаза.
Я, не шевелясь, весь превратился в слух, как тот охотник, что не хочет пугать свою добычу.
Джианна нервно облизнула губы. Мне захотелось узнать, о чем она думает, но откуда-то возникло чувство, что уже знаю. Она, вероятно, сожалела о том, что вообще упомянула о слове на букву «л» и обо всем остальном, что выболтала мне. Это то, кем она была. Может быть, она ждала, что я первым признаюсь кое в чем: скажу, что люблю ее, – однако открывать ей свое гребаное сердце и рисковать, что она растопчет его, я не собирался. Я знал, какие чувства испытываю к ней, давно знал, но никогда не говорил ей. В таком ещё никому и ни разу не признавался. Такое признание делает тебя уязвимым, и до сих пор Джианна не давала мне особого резона так рисковать. Я достаточно долго преследовал ее. Теперь настала ее очередь. Я не собираюсь ее подталкивать ни к одному из решений. С этого момента инициатива должна исходить только от нее.
– Предложение Луки все еще остается в силе. Ты свободная женщина. Можешь выйти из этого здания, и никто тебя не остановит.
– Нет, – твердо сказала она. – Слишком долго я убегала от своих чувств. – Она оперлась на ладони и наклонилась вперед. – Я хочу быть с тобой, Маттео. Боже, я знаю, что не должна этого хотеть, но это уже неважно. Мне надоело игнорировать собственное сердце. Я люблю тебя.
Она с каким-то отчаяньем поцеловала меня, зарывшись руками в мои волосы. Рана на голове у меня ещё не зажила до конца, но я бы предпочел сдохнуть, чем просить Джианну быть осторожней. Мне хотелось почувствовать её губы, ее пальцы, ее тело. Я хотел ее всю.
– Ты это всерьез? – поддразнил я ее, когда она отстранилась.
– Да, – кивнула она. – У меня больше нет никаких чертовых сомнений. Я люблю тебя, Маттео. Мне плевать на себя. Плевать, что подумают остальные обо мне, о нас. Меня даже не волнует, что подумают Ария с Лукой. Мне важны только мы с тобой.
Я поцеловал ее снова. Мне никогда не надоест ее восхитительный вкус.
– Я люблю тебя, Джианна. Черт побери, как же давно я люблю тебя.
Я услышала признание Маттео в любви, и мое сердце вспыхнуло пламенем от охватившего меня восторга. Я не могла припомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько счастливой. Прежде я считала, что признаться кому бы то ни было в собственных чувствах означает дать этому человеку над собой больше власти, но сейчас, напротив, я впервые за долгое время почувствовала себя свободнее, чем когда-либо. Я так долго боролась со своими чувствами, непонятно зачем сдерживая себя. Теперь, когда все нужные слова были сказаны, почувствовала облегчение. Может быть, все это началось как что-то, к чему меня принудили, но сегодня эта жизнь, Маттео, мой брак, стали моим выбором, и я согласилась с ним.
Поцелуй Маттео оказался жестким. В нем не было никакой сдержанности, никакого намека на то, что не так давно Маттео был без сознания. Я понимала, что это глупо, но мне хотелось почувствовать его, продемонстрировать ему не только на словах, что люблю его. Я отстранилась и позволила своему взгляду блуждать по телу Маттео. На нем была только обтягивающая белая футболка и боксеры, которые мало скрывали его эрегированный член. Когда вновь взглянула ему в лицо, то встретилась с взглядом, пронизанным желанием. Я никогда не прислушивалась к мнению других людей, так с какой стати должна начинать сейчас?
Маттео не станет перенапрягаться. Я позабочусь о нем. Я встала на колени на кровать и подцепила пальцами пояс его боксеров. Маттео тут же расплылся в этой своей акульей ухмылке.
– Мне казалось, ты не хочешь рисковать моим здоровьем.
– О, заткнись, – прошипела я. – Или ты хочешь, чтобы я остановилась?
– Ни в коем случае. Не останавливайся. – Он поудобнее развалился на подушках.
Улыбнувшись, я потянула вниз его боксеры, высвобождая напряжённую длину, и переместилась между его ног так, чтобы наблюдать за ним в то время, пока буду сосать его член. Я обхватила ладонью его яйца, нежно массируя, но пока не дотрагиваясь до его ствола. Вместо этого любовалась тем, как с моей помощью он резко вздрагивает и увеличивается.
– Ты решила меня подразнить, – пророкотал Маттео. – Я думал, хотя бы сегодня ты не станешь надо мной издеваться.
Он прав. Сейчас не до меня. Склонившись вперед, я пробежалась языком от яиц вверх, затем облизнула головку, прежде чем всосать ее. Я вбирала его член в рот сантиметр за сантиметром, пока он не упёрся мне в горло, после чего позволила ему снова выскользнуть. Маттео наблюдал за мной из-под полуопущенных ресниц. Он осторожно заправил назад мои волосы, которые вечно всюду лезли, и погладил меня по щеке, в то время как я облизывала и обсасывала головку. Я знала, что это самое чувствительное его место. Медленно провела кончиком языка по ее краю, и Маттео задышал чаще, пресс его напрягся, но он не отрывал от меня взгляд и не убирал руки от моего лица. Все это ощущалось так, словно он боготворит меня, пока я боготворю его.
Я всосала член чуть сильнее, чувствуя приближение его оргазма. Маттео зарылся пальцами в мои волосы, сжав их, и резко выдыхал каждый раз, когда я слегка задевала его зубами. Он начал двигать бедрами, и я позволила ему глубже толкнуться членом мне в рот. Я становилась все более влажной, и напряжение между ног казалось почти невыносимым, но сегодня я была полна решимости игнорировать свои собственные потребности.