–Если не нравится здесь работать – уйди,– наконец просто сказала она.
–Нет. Я на своем месте, они на своем.
–Слова труса! Судьбу можно изменить, это только овцы всегда плетутся за пастухом.
–Молодая ты, да больно ершистая.– Блез кашлянул в руку и с интересом уткнулся в содержимое взглядом.– Поживи с мой век и поймешь, что все предрешено – хоть из штанов от обиды выпрыгни! Вот так вот! Любой наш шаг, даже самый неожиданный на твой взгляд,– часть чьего-то великого замысла.
–Никогда так не будет,– неслышно прошептала Сантера, когда Блез замолчал, потеряв интерес к разговору.– Даже будь ты прав – я изменю правила.
Машину ощутимо трясло. Ехали в полной тишине, отчего шум барахлящего мотора становился заметней. Чистопородные по-разному реагировали на поимку баламута: кто светился от счастья, кто мрачно качал головой – не по-людски так. Но больше всего удивляло поведение командира миссии Жан-Карло Косимо. Прежде подобной жестокости за ним не замечалось.
Пока охранники пленной были заняты мечтами о возможной награде, Сантера успела оценить обстановку. Вокруг на многие мили ни души. Половина военных отлично стреляет. Другая – хороша в беге. Она с грузом в виде девочки далеко не убежит, а по приезде в город их будут ждать члены ИсАС. Времени останется совсем немного, но если улучить момент и отвлечь всех…
Машина вновь подпрыгнула на кочке и вдруг остановилась. Из-под капота валил дым. Пока обеспокоенные чистопородные, выскочив на морозный воздух, копались в двигателе, ведьма следила за будущей спасительницей инкантаторов.
Сначала накалились и рассыпались прахом колодки. По кабине прошла волна жара. Хрупкое тельце приподнялось в воздухе и вылетело из грузовика. Малютка сама предоставила отличный шанс. За ней кинулись многие, но Сантера довольно скоро их обогнала.
Скинув ненужный мешок и повязку с головы, девочка неслась напролом сквозь буераки. Какой талант пропадал – самостоятельно освоить левитацию! Невольно Сантера жалела об участи девочки. Но гриморию можно заполучить только так.
Извернувшись, схватила-таки за тощую лодыжку и швырнула беглянку в сугроб. Та ойкнула и чихнула, сжимая ушибленную коленку обеими руками.
–Не убегай. Я твой друг. Я отведу тебя в безопасное место,– скороговоркой произнесла Сантера, оглядываясь назад. Хвоста вроде не было. Оторвались, значит.
–Обманываете! Вы меня хотите разобрать на части!
–Нет-нет, вот, посмотри сюда. Мы похожи.
Девушка стянула зубами перчатку и вызвала пламя. На холоде оно приобрело темно-малиновый цвет. Ее фокус был встречен восторженным вздохом:
–Это правда? Вы настоящая, тетенька? Но тогда зачем вы с нехорошими людьми?.. Они ведь… они… маму, папу-у-у…
На смену краткому забытью пришли рыдания.
–Мне жаль. Мне очень жаль, дитя, но чистопородные нашли вас первыми. Другие баламуты ничего не могли поделать. Я притворилась одной из них, чтобы помочь тебе сбежать. А теперь идем – нам надо спрятаться.
Одаренный ребенок оказался почти что у нее в руках, когда раздался хруст веток и к ним вышел раскрасневшийся шуттенант Косимо.
–Отойдите от преступника, специалист Брукс. Она опасна.
–Она ребенок!
–Без шуток! Выполняйте приказ!
Сантера почувствовала, как он, следуя импульсу, тянется к оружию. Напружинилась, готовясь к рывку. Удар по руке, в кадык и в пах. Затем очень быстро бежать, чтобы не смогли догнать.
–Я в чем-то провинилась?– спросила дочь кузнеца. Посмотрела на вспотевшего, тяжело дышащего мужчину.– Почему мне нельзя просто жить со своей семьей?
–Ты представляешь опасность.– Кадык скользнул вверх, затем вниз. Точно Косимо пытался убедить не ее, а себя.
–Я никого не обижала! Я знаю, что делать больно другим,– плохо! Почему вы поступаете плохо?! Отпустите меня, пожалуйста!
–Хорошо,– вдруг согласился он.
Сантера онемела, девочка загорелась надеждой.
–Подойди.
Она подошла – нерешительно и прихрамывая. У Косимо раздулись ноздри, он улыбнулся, снова сглотнул слюну. Погладил мягкие русые волосы.
–Глянь туда. Что за птица поет?
Девчушка послушалась. Сантера слишком поздно поняла, как он собирался ее отпустить. А потом оказалось слишком поздно.
Встревоженные сухим громким щелчком, птицы вспорхнули с насиженных мест.
–Да как же это… почему вы?..
Косимо тяжело развернулся на носках:
–Она оказала сопротивление. У меня не оставалось иного выбора, как сделать это, усекла?
–Вы спятили?!– прорычала Сантера, подбегая к нему и хватая за мундир.
Все разом рухнуло. Никакой сделки, никакой гримории– план провалился! Уже никто не сможет воспользоваться маленькой инкантатор…
Косимо заторможенно и как-то вяло хихикнул:
–Кто у тебя, девочка? У меня была мать. Ее повесили как чернокнижницу. Прямо перед казнью меня отловили чистопородные и провели допрос с пристрастием. И я отрекся от нее. Она погибла, а я чувствовал лишь облегчение от того, что не вишу рядышком.
–Куда вы клоните, мой шуттенант? Вы понимаете, что совершили самую большую ошибку в своей жизни?– Вглазах темнело от ярости.
Голос военного доносился издалека:
–Ты не училась в Коррсуме. Твои бумажки – подделка. Я проверил, когда был в столице. Что, возомнила себя героем? Мести захотела? Или думаешь изменить жестокие законы нашей страны? Бесполезно – я пробовал. Лучшее, что можно сделать,– убить бедняг, пока не стало слишком поздно. Ты не представляешь, как поступают с баламутами.
Сантера отступила. Распростертое тело ребенка, ровесницы Василиска, утопало в колючем сверкающем снеге, глаза отражали безмолвные небеса.
–Вы меня сдадите?
Чистопородный ответил с заминкой, явно раздумывая, что делать дальше:
–Нет. Ты еще принесешь нам пользу. Вскоре нас ждут новые испытания на прочность. Приказ Кнеза: выезжаем на юг. Там стало беспокойно – развеялся вечный туман. А пока закрой сердце и двигайся дальше.
Многие ли довольны отведенной им внешностью? Большинство скажут – нет. То, какими мы себя видим, и то, какими видят нас, всегда различается. Кто-то хотел бы ноги подлиннее, глаза побольше, а кожу чище, некоторые мечтают изменить пол или избавиться от накопившихся лет…
Для Алкана не было проблемы смоделировать желанную внешность. Когда угодно, сколько угодно раз в день. Подстроиться под любой вкус и любые условия, скопировать лица самых привлекательных мужчин. Много раньше он увлекался подобным коллекционированием чужих обликов – достаточно прикосновения, и тело само запоминало все необходимое.
Единственным минусом его великолепной способности являлось, пожалуй, то, что вместе с внешностью ухватывалась и часть чужой личности. И тогда Призрак изнывал от разнообразных желаний.
Становился легионом чужаков. Похоть, ничем не ограниченная похоть сотен людей рвалась наружу. Чужие мечты и фантазии смешивались с собственными, являя разуму совершенно дикие картины, и иногда доппельгангер переставал ощущать границы между собой и остальными. Это сводило с ума.
А еще его всю жизнь раздражали зеркала. Когда Призрак смотрелся в них, они начинали лгать. И так всегда – отражение кого-то другого, но только не его самого.
У молоденьких человечек, к которым допель изредка наведывался, пресытившись общением с Розмари, квартиры были просто завалены бесполезными отражающими стеклами. Чем они их так привлекали? То и дело он замечал, как во время разговора девицы ненароком заглядывали в них, любовались своими холеными мордашками, своей свежестью и кратковременной молодостью. Будто их внешность хоть сколько-нибудь значила!
В такие моменты ему хотелось изуродовать мерзкие лица тугодумных кукол, прежде чем то же самое сделала бы старость.
Одна Лиз, нахальная амбициозная ведьмочка, не окружала себя пустыми людьми и вещами. С ней можно было не думать о проблемах, можно было приятно поболтать о ерунде или хорошенько повеселиться в постели. Жаль, их связь ненадолго.
Алкан подмигнул знакомой торговке цветами и завернул за угол. Поднялся по лестнице, постучал в крайнюю дверь. Открыл нелюдимый паренек, бывший каторжник, скрывающийся от черного сектора. Алкан дружелюбно улыбнулся, не разжимая губ. Паренек кивнул и пропустил его внутрь. Подойдя к порталу – единственное зеркало, которое нельзя ни при каких обстоятельствах разбивать,– второсортный нарисовал знак.
Убежище встретило сыростью. Вспомнив, что его желала видеть Розмари, он поспешил к лифту. Короткий полет,и вот показались знакомые двери. Как всегда, их вид вызвал в глубине души чувство смятения и стыда. Старая карга умела пудрить мозги.
Добравшись до спальни, чуткий нос Призрака моментально уловил ненавистный запах – запах гнили и изысканных духов. Не стучась,– стук в данной ситуации выглядел нелепо,– быстро прошел вдоль богатого ложа к ванной, откуда доносился плеск.
Под потолком на цепях болтались женщины. Около десятка, висящие в творческом беспорядке, с искромсанной кожей и отрезанными пальцами. Многие были еще живы и хрипло постанывали, пока кровь покидала их ослабевшие тела. Внизу под каждой жертвой заботливо стоял медленно наполняющийся сосуд.
Чуть дальше маленький бассейн с бурлящей пенистой водой. Розмари сидела на ступеньке и старательно покрывала себя благоуханными маслами.
От ужасной духоты кружилась голова.
–Что на этот раз?
Алкан постарался, чтобы голос звучал как можно грубее, но робость все равно точила истерзанные нервы.
Она не отреагировала, продолжая погружать кончики пальцев в смягчающий раствор и легкими касаниями массировать предплечья.
–Это ведь не те девушки, которых я приводил? Новые? Розмари, тебе снова мало?! Не хватало, чтобы в Совете прознали о твоих «шалостях». Поймают – нам несдобровать! Ты не сможешь задурить головы абсолютно всем!
–Я хочу выглядеть молодо.– Женщина безмятежно зажмурилась.
–Знаю! Но это выходит за все рамки! Тебе не нужно столько жертв, чтобы поддерживать красоту! Мы в опасности, понимаешь? Тебя могут заподозрить.