В последующие недели я трахал Валентину каждую ночь и вел вежливый, но отстраненный диалог, хотя и жаждал большего. Я не мог объяснить притяжение между нами. Эта первобытная связь была для меня в новинку. Это то, с чем я мог бы справиться, но сопутствующие эмоции в сторону моей жены застали меня врасплох. Я нуждался в контроле, преуспевал в нем, но рядом с Валентиной я его полностью и часто терял.
Обстановка в Наряде была напряженной, так что я никак не мог использовать свою эмоциональную нестабильность. С тех пор как Рокко позвонил мне несколько минут назад, и доложил, что Джианна сбежала, чтобы избежать брака с Маттео Витиелло, я нуждался в ясной голове больше, чем когда-либо. Это может разрушить мир с Фамильей, может бросить нас прямо в кровавую войну.
Моя ярость грозила выплеснуться наружу, но когда Валентина вошла в мой кабинет, ее бледная кожа сразу же отвлекла меня от моего смятения. Она выглядела нездоровой. Она уже какое-то время чувствовала себя нехорошо, но я не заострял на этом особого внимания, все еще решив держаться на расстоянии. Теперь же тревога взяла верх над моей решимостью.
— Ты побледнела. Все еще нехорошо? Может, тебе стоит поговорить с доком?
Она покачала головой.
— Нет, я… — ее глаза расширились, и она выбежала из моего кабинета.
Я быстро последовал за ней в ванную комнату для гостей. Она нависла над унитазом и быстро спустила воду, когда я вошел внутрь. Она попыталась встать, но покачнулась, и я схватил ее за руку, чтобы она не упала.
— Валентина?
Она, спотыкаясь, подошла к раковине и умылась. На лбу выступил пот. Она выглядела не очень хорошо. Неужели моя отстранённость привела к тому, что она чувствовала себя не очень?
— Я в порядке.
Она лгала. Я последовал за ней наверх в нашу спальню и коснулся ее талии.
— Ты ведь знаешь, что я ненавижу, когда ты хранишь секреты. Не превращай это в привычку.
Валентина сглотнула и прижала ладонь к животу. Казалось, все замерло, когда я понял, что означал этот жест, и внезапно ее постоянная тошнота обрела смысл.
— Я беременна.
Валентина ждала.
Мои внутренности превратились в бушующий океан. Маленький парусник моей радости от этой новости вскоре был отброшен громовыми волнами печали, вины и гнева. Мы с Карлой так долго пытались стать родителями. Это было ее самое заветное желание, и я не смог исполнить его. Она умерла, так и не взяв своего ребенка на руки, так и не испытав радости материнства.
А Валентина спустя такое короткое время забеременела. Без борьбы. Без разбитого сердца.
— Беременна? — спросил я.
— Да. Мы никогда не пользовались защитой, поэтому я не знаю, почему ты так ошарашен. Не наследник ли был одной из причин, по которой ты женился на мне?
— Это было причиной, почему мой отец хотел, чтобы я снова женился.
— Значит, ты не хочешь детей?
— Он мой?
Карла заверила меня, что ее врач не обнаружил у нее никаких явных проблем. Сам я никогда не ходил к врачу. Шок и острая боль отразились на лице Валентины, когда она попятилась от меня.
— Ответь на мой вопрос.
— Конечно, это твой ребенок. Ты единственный, с кем я когда-либо спала. Как ты можешь задавать такой вопрос? Как ты смеешь?
Карла никогда бы мне не солгала. У нее не было для этого причин. Сомнения терзали меня, и это только еще больше разжигало мою ярость. Я не хотел сомневаться в своей покойной жене.
— Я не отслеживаю все, чем ты занимаешься, и есть много мужчин, которые часто посещают казино, где ты работаешь, и не откажутся от ночи с тобой. У тебя есть привычка хранить от меня секреты. Мне напомнить тебе о Фрэнке?
— Как ты можешь так говорить? Я никогда не давала тебе никаких оснований сомневаться во мне. Я верна этому браку. Есть разница между тем, чтобы не сообщить тебе о Фрэнке, и изменой тебе.
— С первой женой мы много лет пытались зачать. Ничего не вышло. С тобой мы женаты менее четырех месяцев, и ты уже беременна.
— Я не знаю, почему ты ведешь себя так, как будто это невозможно. Если твоя первая жена была бесплодной, тогда это все объясняет. Вы никогда не консультировались с врачом? Или ты думаешь, что это ты бесплоден?
— Мы никогда не обращались к врачу для того, чтобы разобраться, почему не могли зачать. Не то чтобы это твое дело. Я не буду обсуждать свой первый брак с тобой.
— Очень жаль. Мы уже его обсуждаем. Я знаю, почему ты не желал это выяснять. Тебе не хотелось знать правду, потому что ты беспокоился, что это сделает тебя менее мужественным, если твоя жена не может забеременеть по твоей вине. Но теперь мы знаем, что дело было не в тебе. Это Карла, она была бесплодна.
Гнев захлестнул меня с новой силой.
— Я же сказал тебе, что не хочу говорить о Карле.
— Почему нет? Потому что все еще любишь ее? Потому что не можешь двигаться дальше? Мне жаль, что ты потерял Карлу, но теперь я твоя жена.
Валентина была права. В глубине души я понимал, что нужно перестать цепляться за прошлое, но в этот момент я не мог. Гнев на себя вскипел сильнее, чем любой гнев, который я когда-либо испытывал по отношению к Валентине.
— Меня уже тошнит от того, что ты относишься ко мне как к шлюхе. Ты игнорируешь меня днем и приходишь ко мне ночью только для секса. А теперь ты обвиняешь меня в измене? Иногда я думаю, что ты делаешь мне больно, чтобы удержать на расстоянии вытянутой руки. Когда ты наконец вернёшься к нормальной жизни? Твоя жена умерла четыре года назад, пришло время перестать жаловаться и осознать, что жизнь продолжается. Когда ты перестанешь цепляться за память о мертвой женщине и поймешь, что в твоей жизни есть кто-то, кто хочет быть с тобой?
Я направился к ней, взбешенный тем, что она вылила это на меня.
— Не говори о ней.
— Она мертва, и она не вернется, Данте.
Острая боль пронзила мою грудь от ее слов, заставляя захотеть наброситься на все вокруг меня.
— Прекрати говорить о ней.
В глазах Валентины мелькнул страх. Она боялась меня, своего собственного мужа, но я не мог извиниться, не мог отступить.
Она вздернула подбородок.
— А то что? Ты хочешь меня ударить? Давай. Это не может быть хуже ножа, чем нож, который ты всадил мне в спину, обвинив в том, что я ношу чужого ребенка.
Я был жестоким человеком, в этом не было никаких сомнений, но поднимать руку на Валентину было последним, что я когда-либо сделал бы.
— Ты так занят, почитая память о ней и защищая ее образ, который живет у тебя в голове, что не понимаешь, как жесток со мной. Ты потерял свою первую жену не по своей вине, но потеряешь меня, потому что не в состоянии отпустить ее.
Мне следовало принести извинения, но вместо этого я смотрел, как Валентина выходит из нашей спальни.
Часть 7
Потребовались недели, чтобы попросить Валентину вернуться в нашу спальню. Извинения все еще не слетали с моих губ, даже если это было правильным решением. Валентина была беременна моим ребенком, и я не мог признать свою ошибку, не мог попросить у нее прощения, как сделал бы любой хороший муж. Все еще больно было думать, что Карла не рассказала мне всей правды о своем бесплодии. Инес сказала об этом мне после того, как я признался в споре с Валентиной в минуту слабости. Карла боялась, что я стану относиться к ней хуже, если узнаю, что она не может забеременеть, не говоря уже о реакции моего отца, если он когда-нибудь узнает об этом.
Несмотря на мои многочисленные недостатки, Валентина вернулась в нашу спальню, борясь за наш брак, в то время, как я все ещё не мог сделать все так, как она того заслуживала. Я попытался показать ей свою готовность внести свой вклад, убрав вещи Карлы из старой спальни. Это было похоже на предательство по отношению к ней, но в то же время я чувствовал, как тяжесть спадает с моего сердца с каждым кусочком Карлы, который я унес с собой. Прошлое слишком долго властвовало надо мной. Мне нужно было отпустить его. Я не мог потерять Валентину.
Джованни пришел днем на нашу еженедельную встречу, но на пятнадцать минут раньше условленного времени. Он крепко обнял Валентину, поцеловал ее в щеку и прошептал ей что-то на ухо, что заставило ее улыбнуться, но улыбка тут же погасла, когда она посмотрела на меня.
Чувство вины всегда застигало меня врасплох, чего не должно было быть, поскольку в последнее время это было обычным чувством для моей жены.
Бросив еще один нежный взгляд на Валентину, Джованни наконец направился в мою сторону и последовал за мной в кабинет. Он с трудом сдерживал свое возбуждение. Как только мы оказались в кабинете, он схватил меня за руку и крепко сжал.
— Мои поздравления. Я так рад за тебя и Вэл.
Я коротко кивнул. Именно такой реакции Валентина от меня и ожидала. Но я все еще не мог показать ей, что чувствую, что с нетерпением жду ребенка от нее.
Наш ребенок. Это была поразительная мысль. Я смирился с тем, что у меня нет детей, когда Карла заболела. Я никогда не винил ее, даже когда она часто ощущала себя виноватой за то, что не родила мне наследника, как все ожидали от нее. То, что Валентина так быстро забеременела, казалось мне еще одним предательством. Я не только желал Валентину, жаждал ее близости, но она также давала мне то, чего не могла дать Карла.
Я оторвался от своих мыслей, поняв, как встревоженно Джованни наблюдает за мной.
— С тобой все в порядке?
— Конечно, — сказал я. — Мы с Валентиной очень хотим стать родителями.
Он задумчиво прищурился.
— Ты уверен, что все в порядке? Это все из-за ребенка? Это девочка?
Я поморщился.
— Даже если и девочка, я буду счастлив. С малышом все в порядке.
Так ли это? Я еще не говорил с Валентиной о нашем ребенке, никогда не ходил вместе с ней на приём к врачу. Блядь. Я был чертовым ублюдком.
— Как насчет того, чтобы прямо сейчас сосредоточиться на работе? Рокко скоро приедет.
Джованни медленно кивнул, но я видел, что он недоволен мной. Значит, нас было двое.