Я повернул стакан на стойке бара. Пьетро дважды просил руки Инес. Как будущий Младший Босс Миннеаполиса он был хорошим кандидатом. Он всего на шесть лет старше ее, а не на двенадцать, как Якопо, и, самое главное, он не был садистом.
— Почему ты хочешь Инес? — устало спросил я его.
Он нахмурился.
— Потому что я ее уважаю. Несмотря на свой возраст, она умеет держать себя в руках. Она гордая, элегантная и красивая.
— И хорошая кандидатка.
Это был неоспоримый факт. Каждый мужчина в наших кругах, который хотел бы Инес, был бы глуп, если бы не подумал о том положительном влиянии, которое брак окажет на его будущее.
— Конечно, и это тоже. Моя семья желает союза с вашей семьей. Но с тех пор, как я танцевал с Инес несколько месяцев назад, я знал, что хочу, чтобы она стала моей женой.
Пьетро схватил меня за руку, заставляя встретиться с ним взглядом. Искренняя забота в его глазах удивила меня. Это была не любовь. Он недостаточно хорошо знал Инес, но она явно была ему небезразлична.
— Данте, мы с тобой знаем, что за человек Якопо.
Все знали что за человек Якопо. Он получал удовольствие от пыток. Я тоже иногда ценил силу, которое это давало мне, особенно если я имел дело с предателями или врагами, но Якопо наслаждался этим на сексуальном уровне, что не предвещало ничего хорошего в браке.
Я наклонил голову, пытаясь подавить переполняющую меня ярость.
— Как ты можешь быть так спокоен? Как можешь не прибывать в ярости?
Я почти улыбнулся. Моя ярость была заперта глубоко внутри, где она и останется, пока я не решу выпустить ее на волю. Потребовались годы, чтобы усовершенствовать мою бесстрастную маску, но теперь она была непроницаема, как сталь.
— Мой отец Капо. Ты же знаешь, что это его решение, а не мое.
Глаза Пьетро горели яростью.
— Но ты не одобряешь этого.
Конечно, я не одобрял. Да и как я мог одобрять?
— Инес моя сестра, — просто ответил я.
Я бы не стал больше говорить на людях, даже если мне нравился Пьетро.
— Ты в состоянии стоять и смотреть, как ее отдают монстру?
— Якопо самоуверен и высокомерен. В конце концов, это может его убить.
Пьетро заказал себе еще один напиток, а я все еще крутил в руках свой первый. Мне никогда не нравилось напиваться. Потеря контроля и запретов вызывала у меня глубокое отвращение.
— В конце концов, это может быть слишком поздно для Инес.
Я опустошил свой стакан виски.
— Они поженятся только следующим летом…
— Следующим летом? Тогда ей будет всего семнадцать. Неужели они не дождутся ее совершеннолетия?
Бармен поднял бутылку, но я отрицательно покачал головой. Я не хотел напиваться.
— Один год это очень долго, Пьетро.
Я встретился с ним взглядом.
Он внимательно смотрел мне в глаза, пытаясь понять смысл моих слов. Я бы не стал говорить более откровенно, чем есть на данный момент.
— Ты можешь мне доверять. Я могу помочь.
Я холодно улыбнулся ему, но ничего не сказал. Я бы ни за что не выложил ему все свои секреты и не поделился ими больше, чем у меня уже было. Пьетро был одним из немногих людей, которым я доверял до некоторой степени, но определенно не настолько, чтобы рассказать ему больше, чем было абсолютно необходимо.
— Мне не нужна твоя помощь.
Рокко и Якопо ждали возле машины, когда мы с Энцо приехали. Якопо широко улыбнулся, еще выше подняв голову и выпятив грудь. Я резко кивнул ему и его брату. Если я сейчас произнесу хоть слово, это будет совсем не похоже на тот изощренный холод, которым я славился. Энцо пожал им руки, но по тому, как сжались его губы, когда он дотронулся до Якопо, было ясно, что он о нем думает. Мало кто любил Якопо. Я никому из них не доверял.
Не говоря ни слова, я скользнул на заднее сиденье. Энцо, как обычно, сел за руль.
— Ты на заднее сиденье, брызгун, — сказал Якопо Рокко, у которого покраснели уши.
В прошлом все его лицо становилось одного цвета, но с годами он научился придавать своим чертам более строгий вид.
Безмолвно Рокко опустился рядом со мной, но яростно впиваясь кинжалами в затылок брата. Их враждебность выходила за рамки соперничества между братьями и сестрами. Это была чистая, ничем не замутненная ненависть.
— Почему ты все еще называешь его этим именем? — спросил Энцо своим низким голосом, заводя машину.
— Разве я не рассказывал тебе эту историю?
— Ты неоднократно всем ее рассказывал, — тихо сказал Рокко.
Я заскрежетал зубами.
— Действительно.
Якопо одарил нас с братом жестокой улыбкой через зеркало заднего вида.
— Это слишком хорошая история, чтобы забыть.
Я не присутствовал при рождении этого имени. Но история все равно ходила по кругу, в основном из-за того, что Якопо поднимал ее, как только она затихала. Рокко было четырнадцать, когда Якопо и его столь же развратные друзья впервые привели его в публичный дом. По-видимому, Якопо приказал двум девушкам устроить Рокко очень интенсивные танцы на коленях, что заставило его кончить в штаны. Естественно, на этом унижение Рокко не закончилось. Затем Якопо и его друзья заставили Рокко раздеться, вытереть свою сперму о крекер и съесть его. Они, вероятно, нашли бы больше способов пытать его, если бы не вмешался Джованни Ареско, наш Младший Босс Чикаго.
— Есть задача, на которой необходимо сосредоточиться, и нет времени останавливаться на прошлом, — отрезал я, гарантируя тишину в оставшейся поездке к нашей цели.
Энцо припарковался в квартале от здания фабрики и вместе с Рокко отправился на разведку. Отец не одобрял моего участия в нападениях, но я настаивал. И все же мне редко позволяли находиться в первых рядах.
В тот момент, когда мы с Якопо остались одни, прислонившись к машине, он вздохнул и улыбнулся так, словно не знал, почему люди используют этот жест, но он его перенял.
— Твой отец заставил меня долго ждать. Даже мой брат уже женат, и мне пришлось годами дожидаться твою сестру. Но уверен, что она сделает это стоящим для меня.
Улыбка стала еще более мрачной, злобной.
Ярость вскипела, прорвав мою железную защиту. Я упёрся своим локтем в его горло. Мой нож находился прямо под курткой. Удар — все что нужно, чтобы спасти Инес от жестокой судьбы, которой не заслуживает ни одна женщина.
В глазах Якопо мелькнули вызов и страх.
— Ты хочешь убить меня из-за какой-то пиздюшки?
Я еще крепче надавил. Один удар — и его кровь покроет мои руки. Это было бы хорошо, лучше, чем любое убийство до него.
— Осторожно, — тихо сказал я. — Эта пиздюшка моя сестра, и тебе следует помнить, что через несколько лет я стану твоим Капо. Проявляй уважение.
— А я стану твоим Консильери. Так было всегда. Наши отцы друзья. Ты не можешь убить меня.
Это была чистая правда. Пока мой отец жив, я не могу убить Якопо, и даже тогда мне будет трудно объяснить это моим людям. Скудери — фамилия, которая несла в себе силу, которая принадлежала Наряду. Они были верны. Чтобы избавиться от одного из них, необходима была веская причина, и защита моей сестры от супружеского изнасилования и пыток не рассматривалась бы как таковая. Одна мысль о том, что Инес придется страдать от садизма Якопо, заставила мою кровь вскипеть.
Я отпустил его. Всю свою жизнь я работал, чтобы стать Капо, чтобы пойти по стопам отца. Я должен был править Нарядом, и я буду. Ничто не остановит мой взлет к власти, и уж тем более Якопо Скудери.
Я отодвинулся назад с холодной улыбкой.
— Я не убью тебя, ты прав.
Его улыбка стала еще более торжествующей, уверенной в своем наследственном иммунитете. Когда Рокко и Энцо свернули за угол, закончив разведку местности, послышались шаги.
— Все чисто? — переспросил я.
Они кивнули, и я подал знак атаковать. Как и ожидалось, мы обнаружили шестерых солдат Братвы внутри здания фабрики, охраняющих их последнюю доставку наркотиков. Мы разделились на две пары, стараясь как можно быстрее и эффективнее ликвидировать наших противников. Мы с Якопо оказались в небольшом складском помещении с тремя солдатами Братвы более высокого ранга, в то время как Рокко и Энцо расправлялись с остальными в главном хранилище.
Сразив первого противника, я вошел в комнату и нырнул за ящик рядом с моим следующим врагом. Якопо держался ближе к двери, чуть левее и имел дело с человеком номер три.
Я мог сказать, что мой противник становился нетерпеливым и нервным. Его цель была сбита, и он все время поднимал голову, смотря на дверь, ища способ убежать. Неужели он действительно рискнет сделать рывок к свободе? Но это было бесполезно.
Я спокойно прицелился, моя рука не дрожала, пока я ждал его следующей ошибки. Наконец он снова поднял голову, и я направил пулю в голову ублюдка, отчего его мозг разлетелся во все стороны. Он повалился боком на пол, выронив свой пистолет — русский образец.
Якопо все еще был занят своим противником. Мой взгляд был прикован к оружию Братвы. Я вытащил одну из своих кожаных перчаток из куртки и надел ее, прежде чем поднять брошенный пистолет. Затем взял свою собственную Баретту и выстрелил из нее в последнего человека Братвы. Якопо обернулся с торжествующей ухмылкой, которая погасла, когда он увидел, что я направляю на него русский пистолет.
— Брак с тобой не станет судьбой моей сестры.
Он вскинул пистолет одновременно с тем, как я нажал на курок. Пуля пробила ему левый глаз, отбросив голову назад. Его тело упало навзничь. На мгновение вокруг меня воцарилась тишина, жуткая пустота, которая резонировала в моих ушах.
Предательство.
Я убил солдата Наряда. Человека, преданному нашему делу, моему отцу, Наряду.
Резкий вдох заставил мои глаза метнуться к двери, где стоял Рокко Скудери. Один взгляд на его лицо — и я понял, что он стал свидетелем моего убийства его брата. Несколько мгновений никто из нас не двигался. Я все еще целился из русского пистолета в то место, где только что была голова Якопо.