Я мог сказать, что Данило в конце концов согласится, но он хотел чего-то другого.
Данило снова посмотрел на кольцо, погруженный в свои мысли.
— Данило?
— У меня есть одно условие.
— Что за условие?
Данило указал на Сэмюэля.
— Он женится на моей сестре Эмме.
Глаза Сэмюэля расширились от шока.
— Она в… — он с гримасой остановил себя.
Данило выглядел убийственно.
— Да, в инвалидном кресле. Вот почему никто из достойных ее не хочет. Моя сестра заслуживает только самого лучшего, а ты наследник Миннеаполиса. Если вы все хотите этой связи, Сэмюэль женится на моей сестре, а затем я женюсь на Софии.
— Блядь, — пробормотал Сэмюэль. — Что это за извращенная сделка?
— Почему? — прорычал Данило. — Твой отец проверял воды на предмет возможных невест, а моя сестра Манчини. Она хорошая кандидатура.
Сэмюэль обменялся взглядом с Пьетро, а потом посмотрел в мою сторону. Девушка Манчини не нашла бы себе хорошего мужа, если бы не сделка Данило.
Сэмюэль глубоко вздохнул и кивнул.
— Я женюсь на твоей сестре.
Данило мрачно улыбнулся. Мы все знали, что это сделка, заключенная в аду.
— Значит, все решено? — спросил Пьетро. — Ты женишься на Софии и согласишься расторгнуть помолвку с Финой?
— Это не то, чего я хочу, но мне придется это сделать.
— Значит, придется обойтись этим? — прорычал Сэмюэль, шагнув вперед и прищурившись. — Ты говоришь о моей младшей сестренке. Она не какая-то там хреновина, которую ты принимаешь в качестве утешительного приза.
Данило снова рассмеялся.
— Возможно, тебе тоже захочется вспомнить об этом, когда ты встретишься с моей сестрой.
— Достаточно, — прорычал я.
Они специально раздражали друг друга, когда их гнев был направлен на Римо, а не друг на друга.
— Свадьбу придется отложить до совершеннолетия Софии, — сказал Пьетро с усталым видом.
— Конечно, — сказал Данило. — Моя сестра тоже не выйдет замуж раньше своего восемнадцатилетия.
Пьетро кивнул.
— Значит, решение принято, — сказал я.
— А теперь я должен вернуться домой. Мы можем уладить детали на более позднем этапе, — Данило взглянул на меня, ожидая подтверждения, и я коротко кивнул. — И еще кое-что. Я не хочу, чтобы хоть одно слово о связи Сэмюэля с моей сестрой стало достоянием гласности. Ей не нужно знать, что это сделка в обмен на Софию.
Я снова кивнул. Действительно не имело значения, когда мы объявим об этом. Люди все равно будут болтать.
Он повернулся и зашагал прочь, но Сэмюэль бросился за ним.
Я надеялся, что они не станут ввязываться в драку, но вмешиваться не стал. Вместо этого я подошел к Пьетро, который держался за край стола.
— Инес будет в ярости.
— Данило хороший кандидат для Софии.
Пьетро сердито вскинул голову.
— Он был бы хорошей парой и для Анны.
Я не могу этого отрицать. На данный момент Младший Босс был лучшей партией для моей дочери.
— Но ты не можешь ее отпустить, правда?
В его голосе звучал упрек, и он не был беспочвенным.
— Когда Серафина расторгла помолвку, имел смысл отдать Данило твою вторую дочь.
— Ты можешь повернуть все так, как захочешь. Ты не хотел отдавать свою дочь. На этом все. Вместо этого ты заставляешь меня отказаться от своей.
— Ты согласился на связь с Данило много лет назад, Пьетро. Это была не моя идея. Ты хотел установить связь между ним и Серафиной.
Пьетро вздохнул и выпрямился.
— Ты прав, — он покачал головой. — Мне все равно кажется, что я предаю Софию. Данило не тот парень, которому я отдал Серафину. Испытание изменило его.
— Он не из тех мужчин, который может издеваться над девушкой, как бы сильно он ни изменился после случившегося.
— Ты прав. Но женится ли Сэмюэль на девушке Манчини? Не имею понятия. Мне жаль бедную девушку, но Сэмюэлю нужно произвести на свет наследников. Может ли эта девушка вообще родить детей?
Я не знал, но Карла тоже была бесплодна, и я не стал любить ее меньше из-за этого.
— В таком случае есть и другие варианты.
— Надеюсь, что теперь, когда все улажено, мы все сможем вернуться к нормальной жизни. Инес так настрадалась. Ей нужен перерыв.
— Серафина восстановится, а вместе с ней и наша семья.
Жаль, что мои слова не подтвердились.
Спустя несколько месяцев Серафина сообщила нам, что беременна от Римо, и всякая надежда забыть случившееся была разрушена навсегда.
Часть 8
Мы все втайне молились, чтобы близнецы Серафины не проявили никакого сходства со своим отцом. Это была наша единственная надежда на данный момент, наш единственный шанс дать этим детям будущее в Наряде.
Инес позвонила мне вскоре после того, как Серафина родила сына и дочь, Невио и Грету.
Ее дыхание было затруднено, а голос низким и отчаянным.
— Они катастрофически похожи на него.
Я затаила дыхание.
— Его волосами?
Я видела фотографии Римо Фальконе, его темные волосы и еще более темные глаза.
— Волосы, глаза, все остальное. Особенно мальчик. Будто Римо смоделировал его самого, чтобы мучить нас.
— Инес, — тихо сказала я. — Эти дети никогда не должны знать, кто их отец.
Она издала сдавленный звук.
— Они его точная копия, Вэл. Люди будут говорить. Невозможно не знать, чьи это дети. Господи помилуй, что нам теперь делать?
— Мы ничего не можем сделать, кроме как помочь Фине справиться с ситуацией. Как она это восприняла?
Некоторые жертвы изнасилования не могли вынести, если их дети были похожи на их насильника, но до сих пор Серафина восстанавливалась на удивление хорошо. Она настаивала, что ее не насиловали. Данте и остальные не поверили ей, обвинив в этом Стокгольмский синдром. Я не была полностью уверена, но у меня не было права совать нос в чужие дела, пока Фина не доверится мне.
— Она просто без ума от них. Словно она не замечает, что они похожи на Фальконе.
— Они и ее дети.
— Я знаю, что не должна этого говорить, но лучше бы она никогда их не рожала, — прошептала Инес.
Я не была уверена, преувеличила ли Инес сходство, но когда два дня спустя я впервые увидела близнецов, потребовалось усилие, чтобы не выдать своего шока.
Их волосы были черные как смоль, а глаза невероятно темные. Они совсем не походили на Кавалларо или Мионе. Они были Фальконе, по крайней мере по крови, но они научатся быть частью нашей семьи, Наряда.
Позже в тот же день я нашла Фину в детской с ее близнецами, где она склонилась над их общей кроваткой, с мягкой улыбкой на лице. Она быстро взглянула на меня, когда я вошла, прежде чем снова переключить свое внимание на детей.
— Я знаю, о чем все думают, — яростно сказала она. — Я не слепая. Вы все хотите, чтобы они исчезли.
Я покачала головой.
— Нет, это неправда, Фина. Твоей семье тяжело принять факт того, кто их отец, на этом все.
Фина безрадостно усмехнулась.
— Почему они не могут принять это, когда я могу? Почему не видят их такими, какие они есть? Невинными детьми.
Я остановилась рядом с ней. Невио и Грета спали рядом, их руки соприкасались. Они были друг у друга, и им нужна была их связь, чтобы противостоять суду нашего мира.
— На это потребуется время.
— Я буду защищать их, чего бы это ни стоило.
Я сжала ее плечо.
— Ты их мать, конечно, будешь.
Раздался стук в дверь, и Данте просунул голову внутрь.
— Ужин готов.
Он вошел, его взгляд бросился на детей, прежде чем он сосредоточился на Фине. Ему было невыносимо смотреть на них. Раньше я этого не замечала.
— Я скоро спущусь, — сказала Фина с напряженной улыбкой.
Я последовала за Данте наружу и сплела наши пальцы, повернувшись к нему лицом.
— Что это было?
Его брови поползли вверх.
— Что?
— Ты даже не смог посмотреть на детей.
Губы Данте сжались.
— Если бы ты встретилась лицом к лицу с Римо Фальконе, а потом взглянула на Невио… блядь, Вэл. Этот мальчик будет выглядеть точно так же, как этот ублюдок.
— Но он не Римо. Его зовут Невио Мионе. Он часть нашей семьи, часть Наряда.
— Я не уверен, что этот мальчик когда-нибудь станет частью Наряда, по крайней мере в важной должности. Мои люди никогда не примут его.
Мои глаза расширились.
— Только не говори об этом Фине. Не сейчас. Она никогда не простит тебе, если ты накажешь Невио за грехи его отца.
— Я не наказываю его, но должен помнить Наряд. Ребенок Римо Фальконе вызовет слишком много разногласий. Не говоря уже о том, что кровь Фальконе несет в себе безумие.
Я поджала губы.
— Я думаю, ты позволил своей ненависти к Римо взять верх над логикой, Данте. Не теряй себя в бесполезной ярости.
Он мрачно улыбнулся.
— Вэл, всякий раз, когда я думаю о Римо, а это происходит постоянно, когда я смотрю на Серафину или ее детей, все, что я чувствую, это чистая ярость и жажда мести. Я не успокоюсь, пока не получу свою месть.
Я с трудом сглотнула, потому что его глаза выражали абсолютную решимость. Ничто из того, что я могу сказать, не изменит этого.
— Не позволяй ему разрушить все, что нам дорого.
— Я не позволю ему ничего разрушить.
Спустя несколько месяцев, мы вернулись в Чикаго, к привычному распорядку дня. Данте и его люди усердно работали над местью, но Данте сдержал свое обещание.
Дети и я остались равнодушными к его стремлению отомстить, и даже Данте казался более спокойным и менее одержимым.
Я подумала, что мы, возможно, находимся на правильном пути к взаимному игнорированию с Каморрой.
Возможно, я была глупа.
Все мечты о мире и нормальности были разбиты вдребезги, когда Данте, Данило, Пьетро и Сэмюэль добрались до Адамо Фальконе, младшего брата Римо.
Вскоре после того, как Данте получил известие о захвате, он готовился отправиться на конспиративную квартиру, где они держали мальчика. Ему всего пятнадцать лет.