– Подруга говорит, присоединяйся к нам.
Спасская закивала, шепотом попросила горничную поставить еще приборы.
– Даже не подумаю отказаться, – засмеялся он и отключился.
Катины дочки, чинно сидевшие за столом и ожидавшие лакомства, с восторгом уставились на веселого дядьку, шагнувшего в гостиную из Зеркала. А он смутился, увидев детей, помахал бутылкой вина, которую держал в руке.
– Надо было брать лимонад, – сказал Март со вздохом. – Герцогиня, – поклонился Катерине, – счастлив вас видеть.
– Рада, что согласились составить нам компанию, барон, – вежливо ответила подруга. – Располагайтесь свободно. Сейчас накроют ужин.
Я встала, забрала бутылку, поцеловала Мартина в щеку, и он ответил, чуть помедлив.
Вечер пошел куда веселее. Мы пили вино, маг шутил, Катя явно расслаблялась, хохотала со мной в голос, девочки с удивлением глядели на смеющуюся маму. Они тоже заразились весельем, бегали по гостиной, пищали, визжали, лезли к нам на руки, требовали у дяди мага показать им фокусы. И он показывал – по столу кругом скакала маленькая лошадка, сотворенная из вина в бокале, оставляла красные следы, но это никого не смущало. Раскраски порхали, махая листами, как птицы крыльями, карандаши танцевали народные танцы под наши дружные хлопки в ладони, огонь в камине то превращался в семейство прыгающих зайчиков, то окрашивался в разные цвета. В конце концов дети стащили Мартина с кресла к себе на пол, и он, очень артистично подлаивая, бегал на четвереньках трусцой, катая на себе обеих девчонок разом.
– Он какой-то невероятный, – тихо сказала мне подруга. Мы сидели, разомлевшие от вина и сытной еды, на диване, и наблюдали за этим буйством. – Если бы не видела своими глазами, никогда бы не поверила, что такие мужчины существуют. Он как большая добрая собака, Марин.
«Большая собака» упал на бок, вытянув «лапы», и девчонки со смехом стали его тормошить.
– Да, – согласилась я задумчиво и грустно. – Ты права, Катюш.
Во дворец я приехала около полуночи. Там меня ждал соскучившийся Бобби, огромный медведь в углу. И простой, перевязанный лентой букет полевых цветов с пшеничными колосьями и острыми листиками-сердечками южных вьюнков.
Вечером в среду младшие сестры Рудлог тоже устроили своеобразный девичник. Они собрались в спальне у Каролинки поболтать и параллельно включили страшно романтический фильм про любовь вождя повстанцев и принцессы (в конце он трагично умирал, и девочки готовились поплакать).
Шестая принцесса ухитрилась и в идеально убранной комнате создать ощущение беспорядка: стены оказались увешаны плакатами с изображениями спортсменов и кинозвезд, к люстре были привязаны какие-то вырезанные звездочки, полумесяцы и сердечки, напротив кровати висела плетеная рамка со вставленными туда семейными фотографиями.
Стол, к которому Каролина запрещала прикасаться горничной, был завален набросками, карандашами, мелками. А рисовала она на полу.
Вот и сейчас Кариша чиркала по бумаге карандашом, глядя на болтающую Полю, а Алинка просматривала альбомы с рисунками.
– Двести метров ткани! – возмущалась Полина, размахивая руками. – Двести метров на одно платье! И это я еще потребовала не делать длинный шлейф! В юбке двенадцать слоев шифона, девочки, от темно-зеленого до красного, и все это будет взбито, как безе. Я точно не смогу сделать ни одного шага, – закончила она сокрушенно и упала на кровать, уставившись в телевизор. Там как раз чумазый повстанец пытался допрашивать принцессу, выглядевшую удивительно свеженакрашенно после того, как он сутки вез ее, перекинув через круп лошади.
– Так зачем ты согласилась? – недоуменно спросила Алина, поднимая взгляд на сестру.
– Оно красивое, – удрученно призналась Полли и вздохнула. – Хочу поразить Демьяна. Надо начинать строить семейную жизнь с сильных позиций, – добавила она тоном умудренной опытом дамы.
– По-моему, – разумно заметила Али, – с такой широкой юбкой бедный Демьян к тебе просто не подберется. Не дотянется, чтобы поцеловать. Это не платье получается, а линия последней обороны.
Полли помрачнела, задумалась.
– Попрошу спереди сделать не так пышно, – решила она и снова села. – Молодец, сестренка. Если еще что-то блестящее придет тебе в голову – говори, пока не поздно.
– Пол, не двигайся, – раздраженно цыкнула на нее увлеченная Каролинка, – повернись ко мне.
Полли послушно повернула голову, краем глаза наблюдая за красиво рыдающей принцессой и осознающим, какой он подонок, разбойником.
– Как у них все просто, – пробурчала она. – Поплакала, и мужик твой.
– Каролин, – спросила Алинка, показывая альбом с небрежно зарисованной мужской фигурой, – а кто это?
Младшая мельком глянула, снова уткнулась в рисунок.
– Это я в музее нашем нашла. Статуя воина, ей лет пятьсот. Такая красота, не смогла мимо пройти. А что?
– На Матвея похож, – пробормотала Алина. – Забавно. Одно лицо. И фигура такая же…
– Ну-ка, дай посмотреть, – Поля спрыгнула с кровати под возмущенный возглас Каролины, выдернула лист из рук пятой принцессы. – Матвей – это твой парень? Здоровый такой, да? На награждении был? Слушай, а ведь правда похож. Только этот старше гораздо.
– Он не мой парень, – буркнула Алинка, – он мой друг.
– А нравится тебе? – вкрадчиво спросила Полли. – Он симпатичный. Кажется очень добрым. И смеется прикольно, – она надула щеки и передразнила низко и гулко: – Ха-ха-ха!
– Нравится, – призналась Али. – Схожу завтра в музей, посмотрю. Любопытно.
– Полина, сядь на место! – строго прикрикнула на старшую Каролина, и будущая королева Бермонта, фыркнув, вернулась на кровать. Все равно делать было нечего – Демьян опять выезжал куда-то с визитом, так что можно и задержаться для поболтушек с сестричками.
Ведь до свадьбы оставалось меньше месяца. До того момента, как она назовет Демьяна Бермонта своим мужем.
И при всем невероятном счастье, которое испытывала четвертая принцесса дома Рудлог, тонкой грустью приходило осознание, что такие беззаботные и смешные посиделки с сестрами уйдут в прошлое.
Глава 7
Середина ноября, Инляндия
Герцогство Дармоншир
Люк Кембритч
В воскресенье, на следующий день после беседы с Луциусом, Кембритч уже в статусе хозяина приехал в Дармоншир-холл, герцогский дворец, расположенный в старой части Лаунвайта, недалеко от королевской резиденции. В отличие от Рудлога, где парковые зоны находились перед особняками и скрывали дома от любопытных глаз, в Инляндии было принято выставлять пышные фасады напоказ, ограничив доступ узкой площадкой за оградой с гербами владельцев. Зоны для отдыха и прогулок располагались за домами, на задних дворах, и тоже не были большими – разве что с кортами для любителей тенниса да цветочными садами, иногда с небольшими декоративными прудами.
Дармоншир-холл великолепием немногим уступал Глоринтийскому дворцу Инландеров. Трехэтажное длинное здание с двумя башенками по краям, с выступающим застекленным эркером над центральным входом, опирающимся на колонны, с ленточным балконом по всей длине второго этажа, было облицовано песочного цвета плиткой. Люк любил этот дом, несмотря на сложные отношения с дедом.
Теперь старик умер, а Люку, как он ни сопротивлялся, пришло время принимать свое наследство.
Слуги уже были оповещены о приезде нового хозяина и, выстроившись в холле для приветствия, с некоторой опаской глядели на наследного Дармоншира, явно вспоминая его широко освещаемые прессой подвиги семилетней давности.
Но, видимо, герцог выглядел вполне благообразно, и, убедившись, что он не начал тут же пить и буянить и не привез с собой компанию дружков и шлюх, обслуга успокоилась. Этому способствовали и премии, выписанные новоявленным хозяином за верную службу, и его слова о том, что увольнять он никого не собирается.
Люк пробыл в доме целую неделю, пока здесь не обустроили все по его вкусу, просмотрел бумаги в кабинете деда, поставил подписи на счетах, поговорил со множеством людей – от душеприказчика до финансиста, – получил полную информацию о своем состоянии и принадлежащей ему недвижимости. И в следующее воскресенье, после завтрака, уехал выбирать себе автомобиль.
Герцогство Дармоншир находилось на юге Инляндии, захватывая довольно большую по протяженности полосу морского побережья. Через пролив в хорошую погоду даже можно было разглядеть северные холмы острова Маль-Серена. А с востока герцогства, на границе с Рудлогом, располагались графские владения матери Люка, леди Шарлотты. Собственно, оттуда он и сбежал из страны после очередной ссоры с дедом, назвавшим его сукиным сыном, позором рода, избалованным щенком и прожигателем жизни.
Честно говоря, дедуля был еще мягок в своих определениях. И до противного прав.
Жаль, его не вернешь, чтобы покаяться.
Через полчаса после покупки Люк уже выезжал из столицы на новенькой «Колибри». Красной, низкой, с магусилителями двигателя и современнейшей системой безопасности. На ходу она была мягка, как губы любимой женщины, разгонялась за две секунды до ста двадцати и могла выжать до четырехсот пятидесяти. Единственная в столице, одна из пяти в мире, месяц назад поступившая в продажу, она точно ждала именно его. И пусть его новоявленная светлость сделал компании-производителю годовой бюджет по продажам, пташка этого точно стоила.
До имения Дармоншир было около восьми часов по трассе, и, хотя старый герцог был настолько богат, что мог позволить себе иметь частные телепорты и в имении, и в городском доме, Люк ни за что не отказался бы от возможности пролететь по шоссе. Во-первых, его машины остались в Рудлоге, и это стало хорошим поводом пройтись по салонам. А во-вторых, ему всегда хорошо думалось за рулем. А подумать было о чем. Слишком много загадок, слишком велико искушение снова ввязаться в расследования.
И сейчас, несясь по широкой трассе, обгоняя машины, любуясь на туманные рыжие поля с пасущимися козами и живописные городки родной Инляндии, Кембритч курил, размышлял и систематизировал имеющуюся информацию.