– …Ко всеобщему облегчению… – процедил он.
– …А я не могу вылететь!
– Объективно, – сухо и язвительно прервал ее Тротт, – обучение прекращают те, кто недотягивает. Вы недотягиваете и сейчас, скажем прямо, занимаете чье-то место. И к тому же просите меня стать соучастником обмана. Это не говоря уже о том, что с вашим нестабильным даром и со слабой аурой категорически запрещено использовать любые магпрепараты. Только под наблюдением специалиста, только разработанные персонально для вас, на основе вашей крови. Иначе может произойти что угодно – от простого выгорания до летального исхода. Это азы, ваше высочество, – припечатал он жестко и с каким-то нездоровым удовлетворением увидел, как дрогнули у нее губы – как у маленького обиженного ребенка.
Богуславская уже вся была красная, но стояла и молча слушала, как он ее отчитывает. Только сжимала зубы, кулаки, выпрямлялась и дышала все громче и тяжелее, будто собиралась плакать.
– С таким легкомысленным подходом к обучению, – продолжил он жестко, – для вас будет благом, если вас отчислят, потому что в следующий раз вы решите еще как-нибудь поэкспериментировать, погибнете, а отвечать будут ректор и ваши преподаватели. И ваша охрана. Магическая наука, конечно, вряд ли потеряет от вашего отсутствия, но людей, которые отвечают за вас, жалко.
– Какой вы правильный, – сдавленно и зло произнесла она, – а на самом деле никто ведь не ответил, когда вы поэкспериментировали надо мной в прошлый раз. Тогда вас ничего не остановило! А сейчас вы таким правильным стали, да? Так и скажите, что не хотите помочь, а не подводи́те обоснование!
– Убирайтесь! – рявкнул Макс, выходя из себя. Сделал к ней несколько шагов – она сжала кулачки, со страхом вскинула голову, – схватил за руку и потащил к Зеркалу.
– Отпустите! – крикнула принцесса, упираясь и тяжело топая башмаками. – Профессор! Не надо! Только не опять!
Голос ее сорвался, и она вдруг разрыдалась, громко, испуганно, вцепилась в его руку, пытаясь оторвать от своего локтя жесткие пальцы, и Тротта как волной холодной окатило: он посмотрел на содрогающуюся в рыданиях девушку, на свою ладонь, сжатую на ее плече – наверняка останутся синяки. Что он делает? Что он вообще сейчас делает?
Алина плакала совершенно безнадежно, опустив голову и вытирая тыльной стороной ладони слезы.
– Мне больно, – всхлипывала она, – отпустите. Я сама пойду.
Он дернул рукой, отступил назад, провел ладонью по волосам, выругался матом.
– Какого черта вы вообще пошли за мной! Богуславская! Я же неадекватен!
Принцесса не отвечала. Зеркало рассеивалось, истаивало льдистой дымкой, а Макс совершенно не понимал, что делать.
– П***ц, – выругался он снова. Пошел на кухню, налил себе воды – из гостиной все еще слышны были всхлипывания. Отпил, с раздражением поставил стакан в раковину. Снял пиджак, расстегнул ворот рубашки.
– Идите сюда, – позвал он, стараясь унять колотящееся сердце. – Алина, подойдите ко мне.
Никакой реакции на его слова не последовало – и он налил еще воды, сам пошел к ней. Девчонка сидела на полу и сердито вытирала лицо рукавом. Маленькая и жалкая.
– Я вас ненавижу, – сказала она отчаянно, шмыгнула носом и подняла на него почти прозрачный от злости взгляд, – ненавижу, слышите? Я никогда не думала, что могу кого-то так ненавидеть. Вам доставляет удовольствие унижать людей? Я думала, что вы больше не тронете меня… Не подходите!
Макс, не слушая ее, поднял студентку с пола, подтолкнул к дивану – она неуклюже плюхнулась на него, – поставил перед ней стакан. Сам сел на стул напротив.
– Черт, – сказал он, морщась, – да прекратите вы плакать! Богуславская, посмотрите на меня, я не могу говорить с вашей макушкой. Да прекратите! Я не прав, извините меня!
Первокурсница подняла голову, прищурилась зло – на миг в ее лице промелькнуло что-то неожиданно хищное, – схватила стакан с водой и швырнула в него. Макс так обалдел, что уклонился только в последний момент – стакан проехал по виску, вода залила лицо, рубашку, капли дорожкой осыпались на столик. А взбесившаяся принцесса орала «Ненавижу!» и швырялась всем, что попадало под руку: заварочным чайником, аккуратно стоявшим на белоснежной салфетке, сахарницей – белый песок разлетелся по гостиной, – блюдом с печеньем, сложенными газетами. Пнула стол так, что он ударил Тротта по голеням, вскочила, словно не в силах выносить свое бешенство, вздохнула рвано – глаза помутнели, закатились – и завизжала от ярости, прижав руки к ушам и зажмурившись.
Его как молотом ударило – если бы не щиты, наверняка потерял бы сознание. А сейчас только отшвырнуло со стулом на пол, оглушив на мгновение. Визг не прекращался, набирал обороты, принцесса раскачивалась, вцепившись себе в волосы, и от нее шли такие мощные ментальные волны, что трескались стекла и лопались лампочки в светильниках. Макс ощутил на лице и виске что-то теплое, потрогал – из носа и ушей шла кровь. Кое-как поднялся, укрепил щиты и пошел к ней – тяжело, как против урагана. Дернул к себе, обхватил со спины за талию, зажал рот ладонью – лицо было горячее, мокрое от слез, а сама девушка – совершенно прямой, одеревеневшей, погруженной в какой-то странный транс. И он не придумал ничего лучше, как влезть в бушующее силой сознание и погрузить ее в сон. А когда принцесса обмякла, уложил на диван, огляделся ошалело, снова выругался. Вытер влажную от ее слез руку о рубашку и посмотрел на спящую.
На пожизненное он уже заработал. Если ее еще не ищут, то скоро начнут. И наверняка узнают, что к нему в лекторий она зашла, а обратно ни один из них не вышел.
Алина проснулась резко, как по щелчку. Открыла глаза – все расплывалось, щеке, прижатой к коже дивана, было жарко, и голова болела, и все тело было слабым, вялым.
– Только не кричите снова, – раздался голос где-то над ней. – Считайте, что вы уже мне отомстили сполна.
Тротт вложил ей в ладонь очки, она села – голова кружилась, – нацепила их, присмотрелась.
В гостиной был разгром. Все окна, стекла в шкафах оказались покрыты мелкой сетью трещин. Сам хозяин оттирал мокрым полотенцем кровь с лица – красные пятна были и на мокрой рубашке, и на полу.
– Перед вами сладкий чай, выпейте, – приказал природник, вытирая шею, – вам нужно восстановиться. Я добавил туда тоник. Он безопасен для вас.
– Сколько я была без сознания? – прошептала Алина сорванным голосом. Взяла чашку, попробовала чай – вкус был приятный, травяной, и запах шел успокаивающий. С первым же глотком в глазах просветлело, тело подобралось, перестало дрожать.
– Минут десять, – ответил инляндец. – Как вы себя чувствуете?
– Вам не все равно? – огрызнулась она хрипло и сделала еще глоток. – Я хочу уйти.
– Пока я не удостоверюсь, что вы себе не навредили, – сказал он жестко, – вы отсюда не уйдете.
– Я пожалуюсь на вас в отдел магконтроля, – заявила принцесса внезапно. – Вы же опасны для общества, профессор.
– Пока я опасен только для вас, – сообщил он мрачно и многообещающе. – Пожалуетесь, но сначала я вас осмотрю. Снимите пиджак. Я наверняка наставил вам синяков.
Она фыркнула и сделала еще глоток.
– Богуславская, – сказал Тротт бесстрастно, – если вы не послушаетесь, я отправлю вас в стазис и раздену сам. И тогда не плачьте. Мне терять уже нечего, а вы можете потерять здоровье.
– Отправляйте, – пробурчала Алина, не поднимая глаз.
– Хорошо, – согласился он легко. Крутанул ладонью – и принцесса замерла. Зашел сзади, за спинку дивана, вытащил из ее пальцев чашку, потянул один рукав, другой. Дыхание у нее было рваным и злым. Наверное, убила бы, если бы могла.
– Я действительно поступил некорректно, – говорил он, а она вспоминала все ругательства, которые знала, – еще раз приношу свои извинения.
«Ненавижу. А ведь думала, дурочка, что он хороший».
Инляндец расстегнул манжет на той руке, за которую недавно схватил ее, закатал выше, до самого плеча.
– Если желаете, вы вполне можете написать заявление, – продолжал он равнодушно, – я не буду отрицать свою вину.
«И напишу. Обязательно напишу! Сразу, как вернусь!!»
Прохладные пальцы прикоснулись к коже, и Алина скосила глаза. Чуть выше локтя наливались багровым пятна синяков.
«Больно-то как».
Руку стало покалывать, по мышцам полилось тепло.
– Если вы примете мои извинения, я могу сделать для вас то, что вы просили. Но для этого мне нужна будет ваша кровь.
«Пошел ты со своей помощью, профессор!»
– Я, кстати, слышу ваши мысли, – ровно проговорил он.
«Это хорошо. Не трогайте меня. Мне противно».
– Потерпите. Надо еще подумать, куда вас возвращать. В лектории наверняка уже идет следующее занятие.
«В Зеленое крыло, профессор. Сразу расскажу Тандаджи о том, какой вы мерзкий гад. И урод».
– Как скажете, принцесса.
Холодные пальцы прижались к ее вискам, и голове тут же стало легко – будто кто-то открыл ставни и пустил в душное помещение свежий воздух. А затем от его рук потекла пульсирующая энергия – и тело начало оживать, покалывать бодростью, как после хорошей прогулки в лесу.
– Вам нужно поесть.
«Мне сейчас кусок в горло не полезет. Дурацкая ситуация. Сама ведь во всем виновата на самом деле. Знала же, что он тебя недолюбливает».
– Богуславская, – сказал Тротт суховато, не отнимая рук от ее висков, – мне нет до вас дела, поверьте. Я вообще не очень жалую людей. Но в произошедшем виноват я, и только я один. Нелепо снова извиняться, но я все же прошу прощения. Я не сдержался. Если есть что-то, чем я могу загладить свой поступок, то я готов вас выслушать.
Макс отошел от застывшей Алины, снял стазис. Она молча раскатала рукав, махом допила тоник, взяла пиджак и встала.
– Обратно в университет отправьте меня, – сказала принцесса тоненько и сипло, стараясь сделать голос ровным и уверенным. Сердито взглянула на него. – И я усвоила урок, лорд Тротт. Больше я к вам не обращусь.
– Очень на это надеюсь, – сдержанно ответил Макс и внимательно глянул на нее, словно ожидая буйной реакции. Она промолчала, сощурившись в ответ, хотя ей очень хотелось крикнуть, что это все из-за него. – Послушайте, Богуславская, – продолжил он заметно мягче, шагнул вперед и поморщился – под ногами хрустел сахар. – Ни один предмет не стоит того, чтобы гробить свое здоровье. Магпрепараты не зря назначаются специалистами и в исключительных случаях. Даже безобидные тоники, повышающие работоспособность, дают такой откат, что вам нужно будет потом неделю спать на два-три часа дольше, чтобы привести организм в норму. Стимуляторы физической силы показаны только при усиленной нагрузке после истощения, и доза, и интенсивность занятий рассчитываются исходя из изначального веса человека, потому что если заниматься недостаточно, то можно заработать нервические припадки, а если чрезмерно – у человека начнет отключаться нервная система. Это очень опасно. Про выгорание и смерть я вам уже сказал. Хорошо, что вы не купили препарат где-нибудь из-под полы.