— «Болотник», — небрежно отмахнулся Филин, выслушав рассказ своего конвоира. — Я же видел его границу и шёл вдоль неё. К нему лучше не соваться, но рядом идти можно.
Чем ближе они подходили к оврагу, тем больше вокруг становилось признаков все новых и новых аномалий. Вокруг того места, где ручей, отжурчав на последнем маленьком перекате, исчезал в траве, ловушки стояли уже чуть ли не сплошной стеной. В нагрудном кармане разведчика впервые за все время начал пощёлкивать пороговый радиометр.
Филин остановился, подождал, пока Мякиш его догонит, и сказал тихим голосом:
— Не шуми, иди медленно и ни в коем случае не стреляй. Тут такие фокусы могут быть, что потом костей не соберёшь.
Дно оврага было сплошь покрыто густой сочной травой. Только ручей шириной метра в два, весело журчащий на цветной гальке, был свободен от зелёного покрова. Вода в ручье была чистой и прозрачной. Она сбегала откуда-то сверху по достаточно крутому руслу оврага.
Забравшись повыше, путники обнаружили источник воды, питавшей ручей. Оказалось, что прямо из склона сразу в нескольких местах необъяснимым образом бьют родники. Здесь травы было поменьше, но все равно растительность так и льнула к воде.
— Фляжки наполни, — сказал Филин, продолжая подъём. — У тебя все.
— Эту воду можно пить? — с сомнением спросил Мякиш. — Она же сюда хрен знает каким способом поднимается. Да в ней черт знает что может быть намешано!
— Ты чего такой пугливый? Я думал, вас в разведке учат что угодно пить, — насмешливо бросил Филин, тяжело вздохнул и, сделав последний шаг, оказался на вершине возвышенности. — Будь проще, разведчик.
— Ты, что ли, у нас самый простой? — взъелся Мякиш, которого раздражал снисходительный тон бандита. — Скажи спасибо, что так все сложилось. Не то бы я за твои простые дела каждую кость тебе в организме поломал. И не по разу! И учти: воду первым пить будешь.
— Буду, буду… набирай.
Вершина горы больше походила на огромный насыпной вал — сотня метров в длину и около пяти метров в ширину. Склон с другой стороны горы был достаточно пологим, чтобы по нему можно было спускаться без специального снаряжения. Только в одном месте, метрах в двадцати ниже вершины, далеко в сторону из склона выдавался почти плоский кусок скалы, на краю которого замер большой округлый камень. На удивление ровная скалистая площадка длиной не менее двадцати метров нависала над склоном, и забраться на неё можно было только со стороны вершины, где сейчас стояли Мякиш и Филин.
— Вот она, ночёвка, — кивнул пленник в сторону скалы. Мякиш молчал, впитывая новые ощущения и вглядываясь в окружающее пространство. Место, которое указал бандит, Зона словно специально создала для сталкеров. Даже камень был удачно расположен: можно костёр разводить, не опасаясь, что огонь издалека заметят. Вокруг, насколько хватало глаз, простирался лес. С такой высоты в нем хорошо было видно прорехи и целые просеки, поляны и луга, на нескольких участках отчётливо просматривалась какая-то аномальная активность, но в целом это всё-таки был лес. Мякиш несколько минут с удовольствием разглядывал колышущиеся под ветром деревья.
— Смотри-ка, дым, — сказал он, показывая пальцем в сторону белого марева, расползающегося над кронами деревьев.
— И что? — устало спросил Филин. — Жрать-то будем? Или предпочитаешь дымы разглядывать?
— Так ты суетнись сперва, — бодро отозвался Мякиш. — Разбери мешки, набери воды. Я, так и быть, костёр сооружу. Вот и поедим тогда.
Пока хлопотали, и без того серое небо ещё больше потемнело, навалилось и почти превратило ранний вечер в ночь. С востока потянуло холодным ветром. Костёр, разведённый с подветренной стороны здоровенного камня, оказался очень даже кстати.
Они ели кашу из овсяных хлопьев с орехами и неизменным вяленым мясом. На костерке бодро булькал котелок, готовясь принять чайную заварку. Рядом на куске ткани лежали горкой коричневые сухари.
Перекусив, Мякиш отряхнул руки и расстелил перед собой карту. Придавил её по углам камнями и принялся тщательно изучать условные знаки. Он быстро нашёл возвышенность, на которой они сейчас сидели, и потребовал от Филина показать маршрут на следующий день и место, где должен находиться лагерь таинственных иностранцев.
— Лагерь должен быть тут, в Тёмной долине. — Верёвки не позволяли Филину полностью вытягивать руку, и он водил по карте сухим прутиком. — А пойдём вот сюда: сперва вниз по склону вот до этого озерца, потом налево, в обход холмов и болота. К обеду послезавтра доберёмся.
— Погоди, — остановил его Мякиш, — это ж какой крюк давать придётся. Вон, смотри, у тебя же красным пунктиром отрисована более короткая дорога. Намного короче. Наверное, завтра после обеда уже дойдём.
— Туда не пойду, — резко сказал Филин. — Там не просто опасно, как везде. Там очень опасно. Очень. Если дойдём, то завтра после обеда, все верно. Но мы не дойдём. Ты не сталкер. Толку от тебя никакого. Ты даже сдвоенную прослушку делать не умеешь, не говоря о чем-то более сложном. Это верная смерть, даже не уговаривай.
Несколько секунд Мякиш смотрел Филину в переносицу неподвижным, даже каким-то отсутствующим взглядом, а потом резким движением схватил его за ворот куртки и рванул к себе:
— Я тебя, козла тупого, уговаривать не собираюсь. Я из тебя сейчас фарш сделаю и буду им слепых псов прикармливать.
Филин засипел, придавленный крепкой рукой и верёвочной петлёй. Мякиш отпустил его и заглянул в глаза:
— Не вывода меня из себя, крысеныш. Я тебе дал единственный шанс на жизнь, но пока ты его успешно просераешь. Ты заткнёшься и пойдёшь туда, куда я тебе скажу! Или мы можем разрешить наш маленький спор прямо сейчас. — Он кивнул в сторону обрыва и выразительно помахал пустой миской. — Завтра идём по короткому пути. Если хочешь, можешь посвятить ночь молитве и завещанию. Точка.
Ещё около часа прошло в тишине. Мякиш продолжал изучать карту, Филин перегораживал гранитный выступ датчиками движения, ставил контактные мины и раскладывал осветительные шнуры.
Закончив все дела, оба устроились с кружками чая по разные стороны от костра и погрузились в молчание. Спать было ещё рано, и хотя обстановка располагала к беседе, говорить им было не о чем.
На тёмном, затянутом тучами небе не было видно ни одной, даже самой маленькой звёздочки. Окружающий мир сузился до размеров пространства, освещённого костром, и только лёгкий холодный ветерок напоминал, что за пределами каменного пятачка на холме есть другой мир. Где-то далеко в ночи взвыл какой-то зверь, и от этого звука у Мякиша вдруг заныло в груди.
— Могу я задать тебе один вопрос? — спросил вдруг Филин, опуская кружку на колено. — Только так, чтобы потом по морде не получить.
— Валяй, — вяло сказал Мякиш, отставил кружку и принялся сворачивать карту.
— Зачем тебе все это? Все эти иностранцы, контейнеры, риск для жизни каждую минуту? Вот я рискую — так хоть знаю ради чего. Пусть в дерьме по колено, но и с бабками порядок. Гуляю, пока молодой. А ради чего все это делаешь ты? Хорошую пенсию выслуживаешь себе, что ли?
— Пенсия — вещь полезная, — спокойно ответил Мякиш. — А насчёт остального… не думаю, что ты способен понять это. Ты моложе меня насколько? Лет на десять? А такое впечатление, что между нами века.
— Вот и смотрю, что на мамонта ты похож, — подначил его Филин. — Откуда только взялся? Такие, как ты, давно вымерли.
— К чему этот пустой разговор? — Мякиш убрал карту в мешок и взялся за свою кружку.
— А чего бы и не поговорить? Чем ещё можно вечером в Зоне заниматься? Только говорить. Может, дашь сигаретку? Там, в кармане мешка, пачка у меня была…
— Обойдёшься.
— Ладно, — на удивление быстро отстал бандит. — Нет так нет. Так ради чего же ты сюда, в самое пекло-то, лезешь? Скажи, я попробую понять. Вдруг ты меня убедишь?
— А на кой хрен ты мне сдался, чтоб тебя в чем-то убеждать?
— Ну… просто! Ты же имеешь позицию? Значит, должен уметь её высказать.
— Да мне как-то безразлично, что ты обо мне думаешь.
— Ну что ты за человек? — Филин, похоже, вполне освоился с положением дел и вёл себя с каждой минутой все раскованнее. — Ну ладно, был у нас конфликт. С причинами, не спорю, и за мордобой я на тебя не в обиде. Сам за такое убил бы на месте! Но это все в прошлом, надо дальше жить.
— Говоришь, как дипломированный психолог, — криво ухмыльнулся Мякиш.
Попытка Филина завязать контакт его интересовала мало, главное, чтоб до места довёл, но разговор отвлекал от мыслей о том, что будет завтра, и от странных звуков, которые приносила иногда темнота за пределами освещённого пятачка.
— А хорошо ты сегодня слепцов побил, — сменил тему Филин. — Я, значит, смотрю: что-то неладно справа, и кричу…
Следующие минут десять он излагал свою версию схватки со слепыми псами. По всему выходило, что только благодаря ему бой закончился полным разгромом мутантов. Но Мякиш тоже неплохо себя показал, хотя и облажался с гранатами.
— Хорошо вас там, в разведке, стрелять учат, — разглагольствовал Филин. — У нас тоже есть парни, которые могут не хуже, только без такой идиотской растраты патронов. Ты, наверное, лучший у себя в разведке по стрельбе?
Мякиш поморщился, тяжело вздохнул, но ответил:
— У нас «в разведке» не стрелять учат, а думать. Стрельба — это обязательный элемент подготовки, но не самый главный. А те, кто действительно специализируется на стрельбе, всю эту свору даже на тридцать метров не подпустили бы.
— Ничего себе! — оживился Филин. — Вот бы мне пару таких ребят в команду…
— «Такие ребята» и с головой обычно дружат, и морально не полные инвалиды.
— Так вот почему они готовы стать настоящими инвалидами за смешную зарплату и нищенскую пенсию! Потому, что не инвалиды моральные!
Сарказм Филина был настолько ощутим в каждом слове и каждом жесте, что Мякиша мгновенно бросило в жар. Он посмотрел на пленника с кривой ухмылкой, которая не предвещала бандиту ничего хорошего. Заметив это, мародёр разом растерял разоблачительный задор и быстро спросил, стараясь разрядить атмосферу: