Перекресток
Тэнзи Бринклоу – Водолей, онколог, бывшая жена уролога Джонатана Бринклоу и мать подростков Саскии, Женевьевы и Авы, фанатка Дайаны Ригг (времен сериала «Мстители»[38]), тайно голосующая за либералов, – каждый месяц обедала со старыми подругами Джейн Астен и Хиллари Эллсворт. Как уже случалось прежде, ресторан, выбранный для их июньских посиделок, был неудобно далеко от консультации Тэнзи, поскольку ни Джейн, ни Хиллари никогда не задумывались о том, как впихнуть ланч в свой рабочий график.
На протяжении всего ланча Тэнзи удавалось держать левую руку под столом. Суп не был этому препятствием, как и брускетта[39]. Но на десерт Джейн предложила заказать сырную тарелку, и со стороны Тэнзи было непростительной ошибкой согласиться на это, как она теперь понимала, поскольку намазать бри на крекер одной рукой не представлялось возможным. Спрятав левую руку под стол, Тэнзи не могла не обращать внимания на выступы новенького кольца, красующегося на пальце. И понятия не имела, понравится ли оно Хиллари и Джейн. Оно было изготовлено на заказ и сильно отличалось от других: огромный дымчато-коричневый турмалин, прямоугольный с фасетной огранкой, закрепленный на ободке из белого и розового золота. Тэнзи сама не могла решить, то ли это самое красивое кольцо, что она видела в жизни, то ли оно вовсе ей не подходит. Но Саймону она сказала, что красивее ничего в жизни не видела. В конце концов, ее всегда отличали безупречные манеры.
Если бы нужно было описать доктора Тэнзи Бринклоу одним словом, это слово было бы «вежливая». А если можно было бы добавить еще одно, им стало бы «ужасно». Ее родители, более британцы, чем сами британцы, полагали, что вежливость – главная добродетель. К прочим относились аккуратность, скромность и хорошая дикция (чтобы оградить маленькую Тэнзи от ленивых гласных одноклассников, ее ждали частные уроки ораторского искусства). И хотя первый бал Тэнзи остался в далеком прошлом, в некотором смысле белые атласные перчатки (с жемчужными пуговками у локтя) она так и не сняла.
Вежливая, нетребовательная улыбка и столь же вежливый понимающий кивок стали для нее настолько привычными, что именно так – около шести лет назад – она отреагировала на сообщение мужа о скором разводе. Джонатан вывалил эту новость на нее сразу после того, как они устроились в креслах самолета, уносящего их на Фиджи, в двухнедельный семейный отпуск, и девочки полностью погрузились в систему развлечений самолета.
– Дорогая, – сказал он, взяв Тэнзи за руку, – я решил, что, наверное, будет лучше сказать тебе об этом сейчас, чтобы ты успела привыкнуть к этой мысли. Когда мы вернемся, я съеду. Я ухожу от тебя.
Он все уже обдумал, сообщил муж, и напомнил, что, когда они пару лет назад купили новый дом, тот был записан полностью на ее имя. Очевидно, что легче и разумнее всего будет, если ей достанется семейное гнездышко, а ему – квартира в городе и дом на побережье, хотя она с девочками сможет использовать пляжный домик в любое время, конечно, уведомив его не позднее, чем за две недели. Что касается движимого имущества – а его было немало, – он решил, что раздел 60 к 40 в пользу Тэнзи будет справедливым, учитывая, сколько лет она не имела собственного дохода, потратив это время на воспитание их детей. Есть ли у нее вопросы? Вопросы? Они мелькали в ее голове, как золотые рыбки в бассейне.
Как долго он все это планировал? Записать дом на ее имя – разве это было не для налоговой? Или он уже тогда знал, что собирается уйти? Замешана ли здесь другая женщина? О боже, или это другой мужчина? Из-за этого у них не было секса вот уже четыре месяца? Что за черт? Он от нее уходит? Почему? Но ни на одном из них она не могла сосредоточиться на время, достаточное для того, чтобы его озвучить, и к тому же они летели бизнес-классом и неподалеку стояла ослепительно улыбающаяся стюардесса с подносом, уставленным высокими бокалами с коктейлем из апельсинового сока с шампанским.
– Коктейль? – предложила девушка.
И Тэнзи выдавила в ответ вежливую улыбку.
– Благодарю, – произнесла она.
Все время, проведенное на Фиджи, Тэнзи чувствовала себя так, словно получила сотрясение мозга. Она проводила долгие, однообразные дни на белом, как на открытке, песке, глядя, как ее девочки плещутся в бирюзовых, как на открытке, волнах. По вечерам она пила пина коладу и курила гвоздичные сигареты, хотя ни то, ни другое ей не нравилось как до поездки, так и после. А затем с обычной тщательностью собрала весь багаж, и они отправились домой, ее муж переехал, а муж Хиллари – терапевт – прописал ей таблетки, чтобы снять остроту переживаний. Вот только ушла не острота, а глубина. Все годы после развода Тэнзи жила – как она поняла после – будто в голографическом пазле, в странном месте, где трехмерность – это просто иллюзия. И лишь в последние полгода, с тех пор, как встретила Саймона Пирса, она ощутила, как что-то просыпается в такой глубине, о которой она успела позабыть.
Саймон был медбратом. Акушером, если быть точнее. В синей форменной рубашке и брюках, с новорожденным ребенком на руках, он представлял собой головокружительную смесь мужественности и чувствительности. Он был младше нее на пятнадцать лет, и у него не было дома, лишь крошечная, ничем не примечательная съемная квартирка в шаговой доступности от его любимого книжного и лучшего в городе артхаус-кинотеатра «Орион». Машины у него тоже не было, и ездил он на мотороллере, за который, по собственному признанию, еще полностью не расплатился. Тэнзи все еще хотелось рассмеяться при мысли, что единственной по-настоящему ценной вещью у Саймона была его первоклассная итальянская кофемашина.
Хиллари и Джейн уже встречались с Саймоном на нескольких мероприятиях и всегда демонстрировали неизменное радушие. Тэнзи, будучи довольно открытой, рассказала подругам о нем все: как познакомилась с ним на раздаче в кафетерии больницы и как он предложил пообедать в кафе, а не давиться клейким рисом и застывшим куриным карри с избытком зелени. Но она не рассказала ни Хиллари, ни Джейн, что именно на этом импровизированном первом свидании Саймон безо всяких намеков с ее стороны заметил, что Тэнзи довольно сильно похожа на Дайану Ригг времен сериала «Мстители». И хотя Тэнзи не скрывала от Джейн и Хиллари, что секса в их отношениях много, но и не слишком распространялась на эту тему. У мужа Джейн хозяйство было крошечным и весьма вялым, а муж Хиллари вот уже больше двадцати лет предпочитал тратить свой любовный пыл на секретаршу. Не стоило давить на больное, рассказывая подругам о том, что одним из первых подарков Саймона стали облегающие кожаные перчатки для вождения, которые она уже не один раз надевала в спальне.
Тэнзи сделала глубокий вдох и положила левую руку на белую льняную скатерть рядом с сырной тарелкой. Грани камня заискрились в лучах послеполуденного солнца, льющегося в огромные, с видом на море, окна ресторана. Хиллари застыла, прямо с прилипшей к наполовину съеденной помаде крошкой сыра. Брови Джейн от удивления скрылись под густой рыжей челкой.
– Саймон попросил меня выйти за него, – объявила Тэнзи. Она чувствовала, что лицо у нее покраснело, а шея и грудь пошли пятнами.
– Выйти за него? – переспросила Хиллари.
Джейн взглянула на кольцо и чуть отпрянула.
– О мой бог, что это? Кварц?
– Турмалин, – объяснила Тэнзи.
– Практически одно и то же, – отмахнулась Хиллари, а затем достала очки и склонилась над кольцом. – Отличная работа. Возможно, стоило недешево.
– Уф, какое облегчение, – сказала Тэнзи с улыбкой.
Хиллари и Джейн обменялись быстрыми взглядами, и у Тэнзи возникло отчетливое впечатление молчаливого сговора.
Первой начала Джейн.
– Ты же понимаешь, Тэнзи, что даже если кольцо дорогое, это слишком маленькое вложение. Учитывая то, что он может приобрести.
На долю мгновения Тэнзи приняла слова подруги за комплимент. Затем ее глаза сузились.
– Что ты хочешь этим сказать?
Вмешалась Хиллари.
– Скажем так. Если бы речь шла о состоятельном докторе-мужчине, отличном специалисте, на которого нацелилась хорошенькая медсестричка без гроша за душой, на пятнадцать лет моложе него, что бы ты подумала? Что она потрясена его выдающимися личными качествами?
– Нет, – возразила Тэнзи со смехом. – Саймон не…
Джейн подняла ладони и начала загибать пальцы.
– Ни машины, ни дома, тридцать пять на носу и ни гроша за душой, и тут появляется коллега средних лет с кучей денег…
Она многозначительно замолкла. Рот Тэнзи приоткрылся, как у выброшенной на берег рыбы.
– Чего я не понимаю, так это того, что он делает со своей жизнью, – подхватила Хиллари. – В смысле, почему у него нет денег? Он же работает, правда? Почему у него даже машины нет?
Джейн внимательно посмотрела на Тэнзи.
– Недавно… – Она сделала паузу. – …Ты сказала, что хочешь сменить свою «Вольво», что собираешься присмотреть что-нибудь другое. Это он предложил?
– Да. Да, выходит, что он, но…
– Что за машина? – спросила Джейн. Выражение ее лица говорило, что вся правда скрывается в ответе.
– «Альфа Ромео Спайдер»[40], – прошептала Тэнзи.
Хиллари хихикнула.
– Ох, Тэнзи. «Альфа Ромео»? Это же совсем не твое.
– Он сказал, что я это заслужила. Что я много работаю. Что я должна получать то, что хочу.
– Но кто на самом деле этого хочет? Ты? Или он? – спросила Джейн, выливая оставшееся в бутылке белое вино в бокал Тэнзи и подзывая официанта, чтобы заказать еще одну. Последовало короткое, напряженное молчание.
– По-прежнему не могу понять, что он делает со своими деньгами, – задумчиво сказала Хиллари.
– Он много путешествует, – подсказала Тэнзи.
– Может, это азартные игры, – продолжила Хиллари, и тут ее глаза расширились. – Или… алименты.