[9] – наука новая, говорили они. У них пока не собрано и не обработано достаточного количества данных. Они не склонились к конкретному решению. Ламуньон колебался – казалось, что бы он ни решил, люди будут умирать.
Он вновь решил выждать.
Долго ждать ему не пришлось.
Младший брат Нэнси, похоже, воспринял ее смерть тяжелее всех. Нэнси часто вытаскивала Кевина на прогулки, съесть по гамбургеру. Давала ему водить машину. Он так и не вернется в школу. Пройдет двадцать семь лет, прежде чем он сможет заговорить о ее смерти.
Врач Джорджии три месяца не разрешал ей ходить на работу. Когда она вернулась к своим обязанностям, один за другим к ней пошли сотрудники больницы. Когда они стали обнимать ее, всю жизнь сдерживавшая свои эмоции женщина разрыдалась. Доктор порекомендовал ей плакать почаще.
После того как умерла Нэнси, по воскресеньям Джорджия смотрела в окно и мечтала, чтобы к дому на своем «Опеле» подъехала дочь. Пройдет немало времени, прежде чем Джорджия вновь сможет пожарить цыпленка.
На семейном праздновании Рождества одним из подарков для маленького Томаса стал грузовик «Тонка». Нэнси спрятала его под кроватью, на которой умерла.
К удивлению Рейдера, снова никто не пришел его арестовывать. Самоуверенность вновь вернулась к нему. Как-то вечером он набросал стихотворение о Ширли Виан на листочке бумаги для записей. Но, пока он строчил, к нему вошла жена, и он быстренько сунул листок под чехол стула. Потом забыл достать и спрятать бумажку.
Его жена нашла листок с его стихами несколько дней спустя.
– Что это такое?
– Ну, – замялся он. – Ну да, это я писал, мы в университете работаем кое над чем, пишем об убийствах ВТК на криминологии.
Паула купилась на его ложь.
Позже он доработал стихотворение и напечатал его на листке, проштампованном детским резиновым штампом. 31 января 1978 года он отправил его по почте.
На следующий день листок попал в The Wichita Eagle.
Ширли за замками!
Ширли за замками!
Ты будешь моей?
Тебе не придется кричать
Не будешь платить за шнурок
Ты станешь лежать на подушке
И размышлять обо мне.
И думать о смерти, какая
Придет она к тебе.
Стихотворение для Фокс будет следующим
Ни один из тех, кто в тот день разбирал почту The Eagle, не удостоил эту бумажку и взглядом. Стихотворение выглядело как сообщение для спецрубрики «День святого Валентина» в объявлениях – до праздника оставалось две недели. Листок так и не попал к новостникам. Его передали в рекламный отдел. Но денег вместе с письмом никто не прислал, потому рекламщики сунули его в папку «Невостребованное». Шли дни, но на страницах The Eagle ничего не появлялось. Автор стихотворения начал злиться.
«Что мне еще сделать, нарисовать им картинку?»
Глава 13Грандиозное известие
10 февраля 1978 года
Письмо прилетело прямо в двери KAKE-TV, будто разъяренная, оскалившая зубы псина. Когда секретарша открыла конверт, она увидела стихотворение под названием «О! Нэнси – смерть». Слева от стихотворных строчек отправитель четыре раза напечатал «BТК», и рядом с каждым изобразил маленькие петли палача. Там был и карандашный набросок женщины, связанной, с кляпом во рту. А на двух страничках – письмо, сотни слов, многие из которых написаны с ошибками.
Я нахожу, что газета не чешется по поводу стихотворения о Тщеславной, оно, очевидно, им неинтересно. Небольшого абзаца было бы достаточно. Я в курсе: здесь нет вины средств массовой информации. Шеф полиции хранит тайну и не дает публике знать, что тут бегает чокнутый, который душит в основном женщин. Семерых уже закопали. Кто будет следующей?
Сколько я должен Убить, прежде чем заработаю имя в газете или хоть какое-то внимание общественности. Копы что, думают, что все эти смерти не связаны между собой?
Ларри Хаттеберг, фотокорреспондент KAKE, спустя несколько минут позвонил домой своему редактору. Рон Лоуэн крепко спал; в центре города был бар под названием «Зеркало», куда журналисты заглядывали после работы. И Рон провел там немало времени накануне вечером.
– Нужно, чтобы вы пришли, – заявил Хаттенберг.
– С чего бы?
– У нас письмо.
– И что в этом такого важного?
– Похоже, оно от BTK.
Лоуэн помчался в KAKE, не сменив одежду. От него все еще несло прокисшим пивом. Душ он принять не успел.
Женщина, изображенная на рисунке, лежала лицом вниз на двуспальной кровати, с кляпом во рту, со связанными лодыжками и бедрами, с замотанными за спиной руками. Лоуэн был в курсе, кто такой BTK: парень, утверждавший, что убил Отеро. Но Лоуэн в Уичито был сравнительно недавно, потому некоторые детали из письма его озадачили.
– Кто это – Нэнси? – спросил он. – Что за Тщеславная?
Хаттеберг пояснил, что это Нэнси Фокс и Ширли Виан, две жертвы прошлогоднего убийства.
– Кто-нибудь раньше связывал убийцу Отеро с убийствами Фокс и Виан? – поинтересовался Лоуэн. Хаттеберг ответил отрицательно.
До Лоуэна дошло, и руки у него затряслись: что, если письмо подлинное и BTK убил Нэнси Фокс и Ширли Виан? Значит, он серийный убийца. Это было нечто такое, о чем их аудитория раньше не слышала.
Он прочел дальше:
Джозефина, когда я ее вешал, реально меня заводила. Ее мольбы о пощаде. Потом веревка натянулась, она беспомощно смотрела на меня широко распахнутыми от ужаса глазами, а петля затягивалась все туже, все туже.
Лоуэну было всего тридцать. Он никогда не сталкивался с историей подобного масштаба. Он почувствовал себя больным и одиноким, будто только что его перенесли на темную сторону Луны. И что ему делать с этим письмом? Он прочел дальше, о детях Ширли Виан:
Им невероятно повезло, что их спас телефонный звонок. Я собирался обмотать мальчишек скотчем и надеть на их головы полиэтиленовый пакет, как сделал это с Джозефом и Ширли. А потом повесил бы девчонку. Боже, боже, какой прекрасный оргазм я бы испытал!
В письме BTK упоминал еще об одной жертве – под номером пять, – имени которой не называл: «Семеро уже под землей, и многие последуют за ними».
BTK вновь угрожал убийством. Он подчеркнул это, написав, что оставит на своей следующей жертве записку с буквами «BTK».
– Мы должны вызвать полицию, – сказал Лоуэн. Он поднял телефонную трубку.
Ему стало интересно, догадались ли копы о том, что BTK – серийный убийца? Неужели они это скрыли? Он задумался: не следил ли BTK за женщинами, ведущими на радио KAKE?
Хаттеберг и Лоуэн поехали в мэрию. Лоуэн вслух делился тревогами:
– А что, если это действительно BTK, а Ламуньон отмахнется от нас и откажется общаться? Как мы сможем доказать, что это и впрямь BTK?
Хаттеберг не знал, что ему посоветовать.
– Что, если письмо настоящее, но его скроют? – спросил Лоуэн. – Все, что им требуется – отрицать подлинность письма. Или, что куда хуже, изъять его… скажут нам, что должны проверить бумаги… показать экспертам… а убийца тем временем гуляет на свободе… человек, пообещавший убить снова…
Хаттеберг сказал, что они должны сделать репортаж, несмотря ни на что: надо предупредить людей.
– О, мы намерены выпустить эту историю на волю, – заявил Лоуэн. – Независимо от того, что скажет Ламуньон.
Ламуньон и заместитель шефа полиции Корнуэлл медленно читали письмо, сидя бок о бок и перелистывая страницы. С тех пор как прибыли Лоуэн и Хаттеберг, они и словом не обменялись.
Ламуньон поднялся.
– Прошу прощения, мы покинем вас на несколько минут, – проговорил он. – Нам необходимо переговорить наедине.
Прошло пять минут, потом десять. Лоуэн занервничал.
Ламуньон вернулся обратно.
– Это от BTK? – спросил Лоуэн.
– Да, – откликнулся Ламуньон. – И мне бы хотелось поговорить с вами.
«Вот теперь-то они и попытаются сказать, чтобы мы не распространялись об этой истории», — подумал Лоуэн.
– Я расскажу вам эту историю полностью, – заявил Ламуньон. – Я намерен рассказать все.
Шеф выдохнул с облегчением, будто принял трудное решение.
– Мы считаем, что имеем дело с серийным убийцей, – приступил к рассказу Ламуньон. – Полагаем, он убил семерых. Но огласке это не предавали. Мы знаем об этом парне уже какое-то время, в курсе, что он, возможно, убил Отеро и остальных. Единственная причина, по которой мы не поставили в известность общественность, заключается в следующем. Кое-кто из наших людей думает, что публичное признание вынудит его убивать снова.
Лоуэн собрался с духом. «Вот тут-то и начнется дискуссия», – подумал он.
– Теперь мы поняли, что время говорить наступило, – продолжил Ламуньон. – Ради всеобщего благополучия пришла пора рассказать то, что нам известно. Мы обязаны предупредить людей.
Лоуэн с облегчением откинулся назад: Ламуньон хочет, чтобы тайное стало явным.
Лоуэн рассказал ему, что KAKE передаст эту историю в эфир в шестичасовом выпуске новостей. Он попросил Ламуньона подъехать в офис KAKE и дать эксклюзивное интервью в прямом эфире. Ламуньон согласился, но отметил, что после этого намерен собрать пресс-конференцию и выступить перед другими СМИ.
Лоуэн сказал, что намерен сам выступить в эфире с рассказом о BTK. Его тревожило, что убийца может преследовать того, кто предаст историю огласке, и ему не хотелось просить кого-то пойти на такой риск. Семьи у него нет, и рискует он значительно меньше.
– Возможно, BTK уже охотился на работников KAKE, – предположил Лоуэн. Ламуньон согласился, что такое вполне может быть. BTK охотился за женщинами, он мог выбрать цель и среди дам-радиоведущих.
Когда Лоуэн и Хаттеберг собрались уходить, Корнуэлл вручил Лоуэну полицейский револьвер с патронами и