Лавиана присутствовал на конференции как представитель The Eagle.
После конференции к нему подошел Отис.
– Херст, надо кое-что обсудить, – сказал Отис, – у тебя есть минутка?
Глава 40Ландвер переходит в наступление
Июль – август 2004 года
Национальные СМИ продолжали заваливать Джонсон просьбами об интервью. Не получая желаемого, они добывали информацию через вторые и третьи руки. Некоторые, желая досадить конкурентам, требовали от участников конференций не обращаться в другие программы. Лавиана отказывался заключать подобные сделки.
Все эти конференции напрягали копов. «Эксперты по серийным убийцам» появлялись как грибы после дождя, своими пространными рассуждениями «пуская дым в глаза» обывателям, как выразился Отис.
Через несколько дней после конференции от 22 июля Венцль заметил, как Ландвер выходит из городской ратуши, чтобы закурить сигарету.
Венцль знал, что Ландвер не будет говорить о BTK, но также он знал от Лавианы, что у Ландвера есть чувство юмора. Венцль притворился, что берет у него интервью.
– Кенни Ландвер, – сказал он, здороваясь с ним за руку, – вы уже поймали BTK?
– Нет, – ответил Ландвер.
– У меня есть подозреваемый, если, конечно, вы не против моего вмешательства, – заметил Венцль.
Ландвер посмотрел на него с вежливым вниманием.
– Это Херст Лавиана.
Лицо Ландвера исказила усмешка.
– Нет.
– Серьезно? Согласитесь, Херст странный тип.
– Нет, – повторил Ландвер.
– Лады. Но мы в редакции много говорили об этом и пришли к выводу, что наступит день, когда Херст или разоблачит BTK на первой полосе своей газеты, или обратится к вам с добровольным признанием.
Ландвер сделал глубокую затяжку.
– Я на сто процентов уверен, что это не он, – сказал Ландвер.
– Но откуда?
– Потому что мы исключили его из числа подозреваемых, – ответил он.
Через несколько минут Венцль застал Лавиану в редакции – тот как раз набрасывал статью.
– Я снял с тебя подозрения, – сказал Венцль, – столкнулся с Ландвером у ратуши. Мы сравнили записи и пришли к выводу, что ты не BTK.
– Спасибо, – отозвался Лавиана.
– Я не сказал, что ты невиновен, – заметил Венцль, – я только сказал, что ты не BTK.
Лавиана кивнул.
– Ландвер сказал что-то странное, – продолжил Венцль, – он сказал, что исключил тебя из числа подозреваемых. Он сказал об этом как о чем-то совершенно не важном.
– Ну да, – сказал Лавиана, – копы брали у меня мазок на ДНК-анализ.
– ЧТО?
Это правда, заявил Лавиана. После конференции 22 июля Отис отвел его в сторонку.
– Ненавижу делать это, но вынужден просить у тебя ДНК, – сказал Отис. – кое-кто указал тебя в числе подозреваемых
Лавиана пожал плечами:
– Я удивлен, что это произошло только сейчас. – Он-то думал, что копы попросят у него мазок еще в день первой пресс-конференции. По его мнению, кто-нибудь, увидев его в телевизоре, обязательно посчитает его подозреваемым, раз он так много знает про детали дела.
Лавиана проследовал за Отисом в офис Джонсон. Отис прикрыл дверь.
Полицейским было запрещено распространяться о том, что они подвергают этому тесту тысячи мужчин.
Лавиана решил, что сможет вытянуть Отиса на разговор.
– Кое-кто с телевидения упомянул о том, что вы взяли ДНК на анализ уже у двух тысяч мужчин, – начал Лавиана, – это правда?
Отис взял ватную палочку – нет, не правда. Всего у пятисот или около того.
– Как вы решаете, у кого взять мазок?
– Для этого достаточно одной наводки.
Отис взял мазок с внутренней стороны щеки Лавианы, сначала одной ватной палочкой, затем другой.
– Когда вы сможете получить результат?
– Если я не начну вновь разыскивать вас через две недели, вы поймете, что вне подозрений, – сказал Отис. Он убрал обе палочки в контейнер. Они свою работу сделали.
Лавиана вернулся на работу, сказал остальным, что у него брали мазок, и попытался понять, что чувствует теперь, когда находится под подозрением. Странно это, подумал он. И ты не можешь сохранить это в секрете. В каком-то смысле это приносит облегчение, подумал Лавиана. Он знал других мужчин, у которых брали мазок, и было неловко спрашивать их об этом. Но теперь он будто оказался членом клуба для избранных. Попав в него, ты можешь обсуждать это свободно. И теперь он в этом клубе.
Сейчас он размышлял, стоит ли написать историю от первого лица о том, каково это – быть подозреваемым в деле BTK.
Нет, решил Лавиана. Три его дочери сейчас учатся в средней школе Норт. Он не хотел, чтобы их начали дразнить и унижать.
Еще до того, как пришло письмо «Джейки», опергруппа и Джонсон организовали новые конференции в ответ на сообщения BTK.
Ландвер и Джонсон задавались вопросом, стоит ли переходить в наступление – обращаться к BTK даже в отсутствие новых посланий от него.
Они были очень осторожны с сообщениями. Каждое слово и все время выступления были тщательно спланированы. Они всегда устраивали пресс-конференции для репортеров без особого шума, поскольку не хотели возникновения неосторожных слухов, которые могли бы напугать людей или заставить BTK отложить общение до окончания запланированной пресс-конференции. После дела Джейки репортеры вообще иногда до последнего не знали о новой конференции. Порой репортеры приходили на ежедневный брифинг к десяти утра и, к собственному удивлению, замечали в студии Ландвера с готовым сообщением.
Каждый раз на этих встречах Ландвер читал заготовленный текст и выходил. Иногда в зале в задних рядах можно было заметить Отиса и других детективов, высматривающих подозрительные лица. Они думали, что BTK мог появиться и здесь. Отис и его команда несколько раз брали мазок у подозрительных мужчин, замеченных на таких брифингах.
После каждого выступления Ландвера газеты незамедлительно публиковали его в новостях на своих веб-страницах, телевидение помещало в программу свежие прямые репортажи. KAKE иногда заставкой пускали в эфир памятное видео, на котором Отис забирал из библиотеки майское послание. Один сердобольный пожилой телезритель послал Отису шестьдесят долларов на новую одежду, поскольку, каждый раз появляясь в телевизоре, тот был одет в один и тот же костюм. Отис отослал деньги обратно.
Обнаружились небольшие утечки данных, которые, однако же, заставили копов нервничать. Следили ли за ними репортеры, когда они выходили брать мазки у подозреваемых? Неужели репортеры подслушивают в коридорах? Был ли у них инсайдерский источник в оперативной группе?
Беспокойство усилилось настолько, что порой не давало им спать по ночам. Детективы, которые до марта иногда дружелюбно болтали с репортерами, перестали даже обсуждать погоду.
Никто в The Eagle не освещал исключительно дело BTK, даже Лавиана, который был членом объединения «Преступление и безопасность», проводившего журналистские расследования. Он и Поттер постоянно слышали о том, что BTK имеет отношение к смерти подростка в Аргонии: Поттер придерживался этой версии, наблюдая за работой полицейских. В конце июля редактор газеты Шерри Чизенхолл привлекла нового руководителя группы для освещения событий. Л. Келли выросла в Уичито и слышала, как ее отец, бывший полицейский, с отвращением отзывается о преступлении, совершенном по отношении к семье Отеро. Она помогла своей матери и лучшей подруге справиться со страхом, после того как шеф полиции Ламуньон объявил о появлении в Уичито серийного убийцы. Она более двадцати лет работала на The Eagle и когда-то водила близкое знакомство с Кеном Стивенсом и Биллом Хиршманом.
Чизенхолл хотела, чтобы над поимкой BTK работали усерднее. Она знала, что копы ничего не скажут – участники опергруппы умели хранить свою работу в тайне. Но с большим количеством людей говорить было можно, имелись и другие способы как-то поспособствовать продвижению дела. Она хотела, чтобы эта история принадлежала The Eagle. Келли горела желанием приступить к работе, но сперва ей нужно было слетать в Торонто по другому делу.
Когда она вернулась, у Ландвера был готов собственный план дальнейших действий по раскрытию дела.
Тревога полицейских все росла. BTK не выходил на связь с 17 июля, после сообщения в библиотеке. Гауг боялся, что он занят планированием следующего убийства: его последнее письмо содержало явную угрозу.
Мортон призвал полицейских продолжать вызывать его на контакт и использовать заготовленные речи, чтобы вселить в убийцу чувство беспокойства. BTK уверен, что пойдет на убийство, так рассейте его уверенность. Выведите его из равновесия, напомните, что он не охотник, а цель полицейского розыска. Не дразните его, не угрожайте, но дайте понять, что находитесь ближе, чем он думает.
Легко просить такое, но не так легко реализовать. Джонсон, бывший криминальный и правительственный репортер в газетах Канзаса и Миссури, написала черновики для каждого сообщения, факсом отправила образцы Мортону и показала копию руководящему составу в лице Ландвера и Уильямса.
17 августа, спустя месяц после последнего сообщения BTK, Джонсон сделала объявление после встречи с Мортоном: «Теперь мы меняем правила. Вместо того чтобы реагировать на каждое его письмо, мы будем делать первые шаги, и тогда ему придется отвечать, чтобы взять контроль над этой игрой».
BTK играл у них на нервах. Пришло время реванша.
Пусть Ландвер продолжает говорить с ним, заявил Мортон. Мортон с самого начала хотел, чтобы BTK почувствовал связь с Ландвером, чтобы именно Ландверу он сделал добровольное признание в день, когда копы его поймают.
Мортон посоветовал Ландверу хорошенько отдыхать в ночь перед каждой встречей с журналистами. У него должны быть уложенные волосы и опрятная одежда. Звучать и выглядеть он должен бодро и свежо. Публика должна видеть, что он выглядит и чувствует себя уверенно. Убийца не должен видеть его уставшим. Ландвер начал следить за лицом, чтобы не появились мешки под глазами.