О’Коннор никогда не забудет, что произошло дальше.
Ландвер отпустил небольшую шутку, высмеивая Снайдера за то, что тот «собирается сорвать парадную дверь Рейдера с петель».
Ландвер несколько мгновений сидел неподвижно.
Затем он сказал тем, кто стоял вокруг него, что он отведет детективов оперативной группы обратно в офис и будет методично, постепенно продвигаться к аресту Денниса Рейдера. Учитывая страх утечки информации, который преследовал оперативную группу со времен Валадеза, О’Коннор был удивлен.
Но Ландвер сказал, что он не хочет испортить дело, что он не хочет ошибиться. Он хотел, чтобы судебное дело, если оно вообще будет возбуждено, было чистым и основательным. Для принятия такого решения нужно немалое мужество, подумал О’Коннор.
У Ландвера был план, как узнать наверняка, что Рейдер – это BTK.
Слушая план Ландвера, О’Коннор начал улыбаться.
«BTK преследовал людей в течение тридцати лет, – скажет О’Коннор позже. – И ты знаешь, что это он, и можешь это доказать. И все же Ландвер сдерживался, потому что хотел убедиться, что все сделано правильно, несмотря на опасность утечки информации, несмотря на давление со стороны общества. Он уже давно мысленно готовился к этому моменту. Я уверен, что он думал об этом много лет назад: «Что, если мы действительно найдем этого парня? Как мы его арестуем? Как мы подготовимся к этому?» Было ясно, что он уже все обдумал».
Гауг, Отис, Рельф и Снайдер прибыли в штаб опергруппы почти под кайфом от возбуждения. Тут были приветствия, объятия и ставки: конечно, Рейдер был их целью. Но пока они громко отмечали победу, другие детективы двигали дело вперед.
Шерил Джеймс и другие быстро выписывали имена, адреса, номера телефонов и описания отношений, включая родственников, друзей, коллег и другие связи Рейдера – стопки бумаг росли на глазах.
Ландвер рассказал детективам то, что уже рассказал О’Коннору и остальным. Он хотел получить ДНК одного из родственников Рейдера, не сообщая об этом Рейдеру или членам его семьи, и посмотреть, была ли семейная ДНК близка к таковой у BTK. Это распоряжение не стало неожиданностью для детективов. Ландвер использовал эту технику и раньше, с другими преступлениями, другими мужчинами и другими семьями.
Джеймс установил по записям, что у Рейдера есть дочь по имени Керри. Ландвер сказал, что они могут разыскать ее врачей, достать ее медицинские документы и получить данные с ее старого мазка на папиллому без ее ведома.
Поиск по базе данных показал, что Керри Рейдер училась в Университете штата Канзас в Манхэттене, в двух с половиной часах езды к северо-востоку от Уичито. Рэй Лундин окончил тот же университет и когда-то служил офицером правоохранительных органов в округе Райли, где расположен Манхэттен. В одном из адресов Керри он узнал студенческое общежитие. Лундин подумал, что она могла пройти обследование в студенческом медицинском центре. Он должен отправиться туда.
Ландвер попытался немного поспать этой ночью, несмотря на волнение, которое ему еще предстоит испытать. Ему нужно было составить масштабный план ареста, но ему также необходимо было в последний раз предстать перед камерами, чтобы усыпить бдительность BTK.
План Ландвера получить ДНК дочери вызвал еще одну бурную дискуссию в окружной прокуратуре.
О’Коннор был за то, чтобы позволить копам получить ДНК тайно, но Фулстон, его босс, потребовала узнать, не нарушает ли это права Керри Рейдер на частную жизнь. Насколько было известно, молодая женщина не сделала ничего плохого. Даже если тайное взятие ее ДНК было законным, сказала Фулстон, тем не менее это было вмешательство в частную жизнь Керри, что могло поставить ее в неловкое положение.
– А разве нет другого способа получить ДНК, в том числе от самого Рейдера? – спросила Фулстон.
– Не самый лучший способ, – ответил О’Коннор. – То, что мы видим по телевизору… в реальной жизни так не бывает.
– Не вешай мне лапшу на уши, Кевин, – сказала она. – Можем ли мы оправдать это юридически? Объясни мне, почему мы должны это сделать. А потом объясни, почему мы делать этого не должны.
– Мы пытаемся поймать того, кто убивал людей, – сказал О’Коннор. – А учитывая улики и обстоятельства, я бы не стал беспокоиться о том, что кто-то подаст в суд за нарушение неприкосновенности частной жизни. Позже Фулстон встретилась с Ландвером и оперативной группой и согласилась позволить им сделать это. Но ей было жаль Керри Рейдер и хотелось, чтобы был другой выход.
17 февраля в десять часов Ландвер вошел в зал заседаний на пятом этаже мэрии и провел очередную пресс-конференцию. Как обычно, он сохранял отстраненный деловой тон, и его лицо ничего не выражало. Он снова обращался непосредственно к BTK:
– Отдел поведенческого анализа ФБР подтвердил, что два письма были подлинными сообщениями от BTK, – начал он. – Подлинность письма, которое было брошено в ящик на углу 2-й и Канзас-стрит в октябре 2004 года, была удостоверена.
Это сообщение содержало информацию о BTK, которая впоследствии была обнародована 30 ноября 2004 года. ФБР может подтвердить, что это сообщение BTK, но не может подтвердить точность информации, которую он написал о себе в письме.
– Другое сообщение, которое, как подтвердило ФБР, пришло от BTK, – это пакет, обнаруженный в декабре жителем Уичито в Мердок-парке. В пакете были водительские права Нэнси Фокс, которые BTK забрал с места преступления.
Последние послания от BTK включали несколько ювелирных изделий. В конверте с почтовыми марками, оставленном на севере Сенека-стрит, лежали драгоценности… как и в посылке, полученной вчера KSAS-Fox 24. Содержимое посылки, которая пришла вчера на KSAS-Fox 24, было отправлено в ФБР.
– Сейчас мы выясняем, принадлежали или нет эти драгоценности нашим жертвам.
Ландвер оторвался от печатного текста и обратился к камерам более дружелюбным тоном, как будто разговаривал с другом.
– Я уже говорил… что расследование по делу BTK – это самый сложный процесс, над которым я когда-либо работал, и что с BTK было бы очень интересно поговорить. Я все еще утверждаю, что это самый трудный случай в нашей практике, но я очень доволен диалогом, который продолжается через эти письма.
В Парк-Сити полицейские под прикрытием издалека следили за домом. В офисе штаб-квартиры Ландвер и полицейские лихорадочно строили планы. Гауг слышал, как обсуждаются и самые причудливые идеи, начиная от приклеивания тайком на грузовики Рейдера миниатюрных устройств слежения и заканчивая самолетами ФБР, чтобы наблюдать за ним с небес.
Они хотели, чтобы Рейдер привел их к своему тайнику с уликами.
Они думали, что он спрятал его настолько глубоко, что без него им никогда его не найти. Но пока они дискутировали, заговорил Гауг.
– Смотрите, – сказал он. – Мы уже проводили аресты. Мы знаем, что делаем, так что давайте не будем фантазировать; будем придерживаться стандартной процедуры.
Ландвер был того же мнения – все должно быть просто. Ни следящих устройств, ни глаз в небе. Но в итоге у них получился самый сложный план ареста, который они когда-либо видели. К тому времени, когда шеф закончил работу, они 215 сотрудникам поручили конкретные задания, включая арест Рейдера, доставку его в окружную тюрьму, сбор образцов его ДНК, доставку его ДНК в лабораторию, а также сбор и опрос его родственников.
Гауг гадал, как они все это сделают. Печатая ордера на обыск вместе с Паркером, он однажды не спал до четырех часов утра, чтобы выяснить все детали.
«Как мы можем провернуть все это, удержав под контролем?»
В идеале они не хотели, чтобы об аресте узнали в новостях, пока не обыщут имущество Денниса. Но, когда Ландвер сказал шефу Уильямсу, что хочет сохранить арест Рейдера в тайне в течение нескольких недель, тот рассмеялся.
– Ты не получишь и пары недель, – сказал Уильямс.
– Ну а можем мы рассчитывать хотя бы на пару дней? – Уильямс улыбнулся. – Повезет, если у вас получится продержаться хотя бы пару часов до первых новостей.
18 февраля, через два дня после того, как полиция связала диск с Рейдером, Лундин получил ордер в Университет Канзаса. Керри Рейдер жила в Мичигане, но медицинские отчеты о ее студенческих годах все еще хранились в студенческом медицинском центре; образец мазка на папиллому находился в манхэттенской медицинской лаборатории. Лундин тут же получил второй ордер, а также судебный ордер, разрешающий ему забрать из лаборатории образец этого мазка. Четыре дня спустя Лундин получил образец ткани Керри Рейдер, который был размазан по стеклу и заключен в смолу.
Лундин проехал сорок пять миль на восток до лаборатории КБР, расположенной в столице штата, Топеке. Однако, перед тем как покинуть Манхэттен, Лундин объяснил каждому медику, с которым разговаривал, что судья приказал всем им молчать об этом. Они не должны звонить Керри Рейдер или рассказывать кому-либо об обыске.
В шесть утра в воскресенье, 20 февраля, женщине из Парк-Сити по имени Дина Харрис внезапно понадобилась «Скорая помощь». Она страдала от осложнений, вызванных диабетом, ее муж был на работе, и у нее не было телефона. Она отправила за порог свою одиннадцатилетнюю дочь со словами: «Позвони 911».
Девчушка перебежала дорогу на Индепенденс-стрит. Деннис Рейдер открыл дверь и быстро проводил ее к телефону.
Рейдеры готовили завтрак. Он сказал ей, что они собираются в церковь.
Девочка позвонила в «911» и побежала обратно к матери. Мужчина крикнул ей: «Надеюсь, с твоей мамой все будет в порядке».
Утром 24 февраля, в четверг, Синди Шулер, руководитель лаборатории КБР в Топеке, начала извлекать ДНК из мазка на папиллому.
Лундин сказал ей только, что у оперативной группы есть «верный подозреваемый» по делу BTK и что мазок может помочь. Шулер работала в КБР с 1991 года и проверила тысячи образцов ДНК. Этот, которому было по меньшей мере два года, стал настоящим испытанием ее профессионализма. Шулер с трудом сняла тонкую стеклянную крышечку с пробирки. Потребовалось несколько часов, чтобы отколоть микроскопические кусочки смолы и стеклянной крышки. Добравшись в конце концов до ткани, она обработала материал и выложила образец ДНК на бумагу: прямая линия, разбитая пиками.