«Сообщаем, что при попытке перейти линию фронта в районе участка Ермоловка нами был убит неизвестный, у которого при себе были обнаружены документы на имя капитана авиации Столярова. Приметы убитого полностью совпадают с описанием, сообщенным в радиограмме Р-301. Курганов».
— Что-то важное? — спросил Ганс, заметив озабоченное лицо приятеля.
— Да. Именно этого сообщения ждут в абвере. Нужно немедленно передать!
Настроение у штандартенфюрера СС Рихтера фон Ризе испортилось, как только он прочитал перехваченную радиограмму. Фрол Столяров был одним из лучших агентов. В разведывательно-диверсионную школу он пришел задолго до войны с Россией. Столяров был из семьи белоэмигрантов, проживавших в Париже, так что с советской властью у него были личные счеты. Четыре раза его перебрасывали через линию фронта, доверяя особо важные миссии, и никто не мог подумать, что пятая командировка окажется для него последней.
С минуту штандартенфюрер сидел в черном кожаном кресле, пытаясь собраться с мыслями. Все пошло совершенно не так, как он рассчитывал, но драматизировать ситуацию не стоило. В тылу русских находились десятки его агентов, с которыми барон фон Ризе едва ли не ежедневно поддерживал связь. Среди них было немало особо важных, передававших весьма ценные сведения из глубокого тыла русских. В число наиболее значимых входил Копылов: только за последнюю неделю ему удалось раздобыть весьма важную информацию о передислокации русских на север России. Полученное сообщение было немедленно отправлено в Генеральный штаб. Так что аналитикам несложно будет предвидеть, где в ближайшее время русские собираются осуществить прорыв.
Еще не все потеряно!
Штандартенфюрер выпил рюмку коньяка и слегка приободрился. В дверь негромко постучали, и вошедший шарфюрер Брюкке доложил:
— Господин штандартенфюрер, только что мы получили радиограмму, — и положил на стол шифровку.
Фон Ризе прочитал и невольно поморщился. Копылов высказывал свою озабоченность в задержке помощи: чтобы расширить агентуру в тылу русских, ему требовались серьезные деньги. Барон налил вторую рюмку коньяка, привычно вдохнул аромат и сделал небольшой глоток. Французы не самые лучшие вояки, что было подтверждено в последней военной кампании, но зато по производству коньяка им нет равных.
Агент начинал нервничать. Скверно! По опыту прошлых лет фон Ризе знал, что из этого ничего хорошего не выйдет. Его психическое состояние может сказаться на результатах разведывательной деятельности: один непростительный промах — и полный провал!
Шарфюрер продолжал стоять подле стола и терпеливо дожидался дальнейших распоряжений. И оно последовало.
— Сообщи Копылову, что помощь готовится и в ближайшее время к нему прибудет курьер. И вот еще что, позови ко мне Мельника.
— Слушаюсь, господин штандартенфюрер! — произнес шарфюрер Брюкке и тотчас удалился.
Через несколько минут в дверь сдержанно постучали, и в кабинет вошел высокий, сухощавый темно-русый человек. Его можно было бы принять за арийца, если не знать, что в его жилах течет славянская кровь. У него было одно хорошее качество — в отличие от многих агентов, прошедших лагеря и сборные пункты и пожелавших служить рейху ради спасения собственной жизни, — он сам изъявил желание бороться с большевиками. Значит, он был идейный, а потому ценен вдвойне.
Антон Мельник происходил из семьи священника, сгинувшего где-то в Соловецких лагерях. Несмотря на запятнанную биографию, Мельник сумел поступить в Свердловский политехнический институт. С третьего курса добровольцем ушел на фронт. Был контужен и попал в плен, а уже в лагере для военнопленных изъявил желание работать на германскую разведку.
— Садитесь, Антон, — указал штандартенфюрер на свободный стул.
Мельник присел и в ожидании посмотрел на Рихтера фон Ризе, понимая, что разговор будет непростой. Его начальник был не из того типа людей, что тратят время впустую.
— Желаете коньяк? Могу предложить французский!
Мельник лишь неопределенно пожал плечами, что можно было воспринять за сдержанное согласие. Барон удовлетворенно кивнул, достал из буфета широкую рюмку и наполнил ее коньяком темно-коричневого цвета. Напиток был идеален: по цвету, вкусу и запаху. Если бы кто-то спросил у Рихтера фон Ризе, что такое совершенство, он, не задумываясь, назвал бы именно эту марку коньяка.
— Угощайтесь, — пододвинул штандартенфюрер пузатую рюмку.
— Благодарю, — сдержанно произнес Мельник и, не утруждая себя ритуалом поглощения, выпил коньяк одним махом, как если бы имел дело с деревенским самогоном.
Штандартенфюрер едва сдержал усмешку. Все-таки эти русские, какую форму на них ни надень, продолжают оставаться скифами, каковыми были две тысячи лет назад. Время не пошло им на пользу. Мельнику даже невдомек, что у такого божественного напитка смакуется каждая капля. Впрочем, отсутствие должной культуры в распитии дорогих спиртных напитков совершенно не сказывалось на его деловых качествах. Несколько раз Мельник переправлялся через линию фронта и всякий раз успешно выполнял задание. Позже он был оставлен в разведшколе, где преподавал диверсионное дело. Надо отдать ему должное, у него просто педагогический талант. Все слушали его, несмотря на различные политические пристрастия, буквально глядя ему в рот.
— Как вам коньяк?
— Он великолепен, — со сдержанным восхищением ответил Мельник. — Но я все-таки предпочитаю русскую водку.
— Я так и думал. У меня к вам одно серьезное задание.
— Я всецело в вашем распоряжении, господин штандартенфюрер.
— Похвальная готовность… Но в этот раз задание будет немного посложнее. Для начала вам предстоит переправиться за линию фронта. Что вы на это скажете?
— Мне приходилось бывать за линией фронта неоднократно, я не нахожу в этом ничего особенного.
Штандартенфюрер фон Ризе понимающе кивнул.
— Мне известно, что вы человек большого мужества. Но дело весьма деликатное. Нужно переправить агенту деньги, а кроме того, следует удостовериться, действительно ли он работает самостоятельно…
— Вы полагаете, что он может работать под опекой советской контрразведки?
Барон Рихтер фон Ризе невольно поморщился. Слова прозвучали слишком откровенно. Мельнику все-таки следовало бы поучиться деликатности, ведь речь идет о его коллеге.
— Не то чтобы я ему не доверяю, но мы должны быть уверены в его абсолютной преданности рейху. Оказываясь на своей родине, наши агенты нередко ведут себя непредсказуемо… Даже те, в ком мы были совершенно уверены! А проверить его вам будет легче, чем кому-либо, вы ведь знаете его в лицо.
— И кто же это? — озадаченно спросил Антон Мельник, покосившись на бутылку коньяка.
— В разведшколе у него был псевдоним «Неволин».
— Геннадий? Хм… Неожиданно. Хотя, как знать… Кажется, он сам пострадал от Советов. Его отца раскулачили.
— Все так. Напомните, а какой псевдоним был у вас?
— «Золотарев». На мой взгляд, не самое подходящее.
— Вам с ним не жить… — улыбнулся барон. — Ваше мнение о Неволине?
— Мне кажется, что он надежен.
— Именно эту фразу я и хотел бы услышать после вашего возвращения.
— Куда меня сбросят?
— В Калужскую область. Места там довольно безлюдные, много лесов, глухих деревень, пустырей. Канал проверенный. Через этот коридор ушло немало наших агентов. Дальше направитесь в Люберцы, Неволин находится там. Приходилось бывать в этом городе?
— Лишь однажды. Но смогу свободно сориентироваться.
— Это хорошо. Документы у вас будут надежные, подлинные, на имя майора Красной Армии Хлопонина. Когда придете к нему на квартиру, назовете пароль: «Феликс Александрович здесь проживает?» Отзыв: «Вы перепутали подъезд». Если заметите что-то подозрительное или что-нибудь пойдет не так, немедленно уходите.
— Я понял. Когда вылетать? — по-деловому осведомился Мельник.
— Может быть, еще по одной? — предложил штандартенфюрер.
— Не возражаю.
Штандартенфюрер фон Ризе разлил коньяк по рюмкам. По кабинету распространился терпкий аромат, замешанный на смолах тысячелетнего дуба и на травах живописной Луары. Антон Мельник подержал немного рюмку в руках, будто размышляя, что же делать с этой каплей спиртного, а потом энергично запрокинул ее в рот.
Презабавно наблюдать за тем, как русские поглощают элитный коньяк стоимостью в тысячу марок за бутылку.
Штандартенфюрер, напротив, пил медленно, изысканно, наслаждаясь каждом глотком. Мельник лишь ерзал на стуле от нетерпения. Подобное поглощение спиртного он воспринимал как баловство. Наконец штандартенфюрер поставил рюмку на стол.
— Вам вылетать через два часа, так что у вас немного времени на сборы. Перед самым вылетом получите посылку, которую вы передадите Неволину. В ней деньги.
— Понял.
— А теперь можете идти. — Показав на бутылку, штандартенфюрер, улыбнувшись, добавил: — Этот коньяк мы допьем вместе после вашего возвращения.
— Надеюсь, что так оно и будет. Разрешите идти?
— Идите.
Глава 7В машину его!
Забежав домой, Тимофей разогрел чайку. Попил с лимоном, получилось очень вкусно. Стрелки часов показывали половину шестого, следовало поторопиться. На улице шел сильный дождь.
С работы пришла Зоя: мокрая, раскрасневшаяся, желанная.
— Как хорошо, что ты дома! А я почему-то думала, что не застану тебя.
Тимофея с головой накрыла теплая нежность. Так случалось с ним всегда при виде любимой жены.
— Я ведь забежал всего-то на несколько минут. Просто хотел тебя увидеть. Думал, что ты придешь пораньше, — обняв ее за плечи, произнес он.
— У тебя какие-то дела? — упавшим голосом произнесла Зоя.
— Да. Срочные…
— Когда тебя ждать?
— Точно не знаю, скорее всего, где-то около часу ночи. Так что можешь ложиться спать.
— Я не буду спать до тех самых пор, пока ты не придешь, — пообещала Зоя.
— Хорошо, я проверю, — улыбнулся Тимофей.
Накинув плащ-палатку на плечи, он вышел и закрыл за собой дверь.