Этого еще не хватало!
Смяв в сердцах записку, он швырнул ее в мусорную корзину. Придется остаток вечера коротать в одиночестве. Достав початую бутылки водки, налил себе полный стакан и тотчас выпил, закусив куском селедки. Вот, собственно, и весь ужин.
Подошел к окну. Стремительно смеркалось. Вечер на изломе лета наступает быстро. Еще какой-то час назад светило солнце, замерев над березами, и вот уже темень накрыла двор с заросшей сиренью и укутала созревший боярышник. Отчего двор, и без того неприветливый, выглядел совсем чужим.
Задернув занавеску, Тимофей вернулся в комнату и, не раздеваясь, плюхнулся на диван.
В дверь негромко постучали. Не то чтобы робко или как-то нерешительно, просто прозвучало как-то по-чужому. Во всяком случае, никто из его знакомых так не стучал, и Геннадий Копылов сразу сообразил, что это именно тот человек, которого они так долго ждали.
— Иди открывай! Чего межуешься, — поторопил младший лейтенант Никифоров. — Что должен делать, сам знаешь, тебя проинструктировали. А мы в соседней комнате переждем, — и скрылся за дверью.
Копылов прошел в прихожую и, прислушиваясь к каждому шороху, застыл у порога. Снаружи было тихо.
— Кто там? — несколько строже, чем следовало бы, спросил он.
— Феликс Александрович здесь проживает? — поинтересовался бодрый голос.
Копылов сглотнул, услышав первую часть пароля, и тут же отозвался:
— Вы перепутали подъезд, он проживает в следующем.
— Не подскажете, на каком этаже?
Голос говорившего показался Геннадию знакомым. Выждав немного, он открыл дверь. На пороге в форме майора Красной армии стоял Золотарев, с которым он вместе учился в разведшколе. Хотя вряд ли это его настоящая фамилия, в разведшколе у всех были псевдонимы. Ведь и сам он имел псевдоним «Губанов», вот только имя осталось прежним. Не сказать, что они были большими приятелями, но неожиданно для себя Копылов обрадовался его появлению.
Уж лучше Золотарев, чем кто-нибудь другой.
— Вы проходите в комнату, — спокойно сказал Геннадий, — я вам сейчас все растолкую, чего же мы будем через порог разговаривать.
— Тоже верно, — легко согласился Золотарев и уверенно прошел в прихожую.
— Ну, здравствуй, Золотарев, — сказал Копылов, когда дверь за гостем закрылась. — Не думал, что увижу здесь кого-нибудь из прежних своих знакомцев. А почему тебя отправили? Может, руководство мне не доверяет?
Золотарев снял с плеч шинель, аккуратно повесил на вешалку.
— Дело в другом, Геннадий. Центр тебе доверяет, иначе бы меня и не отправили к тебе с посылкой, — приподнял он вещмешок с деньгами. — Просто не все в радиограмме можно передать, с человеком нужно увидеться, посмотреть, какое у него настроение.
— Тоже верно… А что в вещмешке?
— Деньги, которые ты просил. Триста пятьдесят тысяч рублей. Тут тебе хватит не только на хлеб с маслом, но и на вербовку.
— Это хорошо. — Развязав вещмешок, Копылов переложил деньги в шкаф. — А то, знаешь ли, в наше время никто не хочет за бесплатно работать, всем деньги подавай! Причем большие! Может, водочки с дорожки желаешь?
— Вот этого не нужно, — запротестовал Золотарев. — Пока к тебе добирался, так меня дважды комендантский патруль проверял.
— Обошлось?
— Слава богу! А если от меня водочкой будет попахивать, тогда что? Лучше не рисковать, а вот от чая не откажусь.
— Сделаю тогда чаю, — легко согласился Копылов, поставив чайник на плиту.
— А ты здесь, Неволин, хорошо устроился, — осмотревшись по сторонам, заметил Золотарев. — Хата отдельная, без соседей. Сейчас такие апартаменты большая редкость. А откуда радиограммы передаешь?
— Из леса. Там и рацию припрятал.
— Будь осторожнее, смотри, чтобы не запеленговали.
— Лес большой, меня просто так не вычислить. А потом, там столько дорог и разных тропиночек, что нужно целую дивизию привлекать, чтобы кого-то изловить.
— Контрразведка ни перед чем не остановится, если потребуется дивизия, так привлекут и дивизию.
— Не хочу хвалить советскую контрразведку, но работать они действительно умеют.
— Меня об этом предупреждали, поэтому инструктаж и подготовка была тщательной, — согласно кивнул гость.
— Золотарев, ты мне вот что скажи, а много ли с нашего набора осталось? — спросил Копылов, разливая чай по чашкам.
Отыскалась и колбаса с душистым хлебом, а еще стол украшали печенье и халва.
— А кто их знает? Тут сложно сказать… Есть группы, которых в первые же часы раскрыли, а есть и такие, как ты, умеют вживаться. Тут важно подстроиться под окружающую обстановку, сделаться невидимым, вот тогда можно уцелеть.
— А начальник разведшколы все тот же, барон фон Ризе?
— А что ему будет? — подцепил вилкой кусок колбасы Мельник. — Видно, он у начальства на хорошем счету, если его еще до сих пор не сняли. Агентов толковых готовит, они успешно по всей Московской области работают. Некоторых «Бранденбург-800» забрал. Ты мне лучше ответь, а почему это о тебе так пекутся? У тебя какое-то специальное задание? — напрямую спросил Мельник. — Знаешь, я не впервые за линией фронта, со многими выпускниками общался, но никогда меня так строго не инструктировали, как перед встречей с тобой. Может, ты какой-то особенный?
— Не особенный. Просто работаю на совесть и стараюсь получить достоверную информацию. А она денег стоит. Может, за достоверность и ценят, — серьезно ответил Копылов.
— Возможно… Чай у тебя, Неволин, хороший, подскажи рецепт, как такой заваривать, — поинтересовался Мельник, беря из вазочки печенье.
— А тут секрета никакого нет, главное, заварку не нужно жалеть, — хмыкнул Геннадий.
— А где твой напарник, Абрамов?
— На базар ушел.
— Скоро подойдет?
— А кто ж его знает? Тут у него в городе краля одна появилась. Молодая вдова… Вот он к ней и наведывается.
— Понятно… Ты один или с кем-нибудь из наших в контакте?
— А к чему ты это спрашиваешь?
— Одному-то непросто.
— Доверять здесь можно только самому себе. Это там мы все под присмотром у начальства были, а здесь — советская контрразведка, она ведь тоже не дремлет. Я на человека положусь, а окажется, что он на «СМЕРШ» работает.
— А ты осторожный.
— Не без того. Это и есть мой секрет… Сам-то куда думаешь дальше идти? У тебя еще есть какое-то задание?
— Имеется кое-что, — неопределенно протянул Мельник. — Одного человека нужно проведать, от него давненько никаких вестей не было. Не поймем — не то он жив, не то мертв! Работал ведь хорошо. Жаль будет терять такого ценного агента.
— Может, тебе какая-то помощь нужна, так ты только скажи!
— Помощь, говоришь… — призадумался Мельник. — Нет, не нужна, сам разберусь, дело небольшое.
— Кроме меня, здесь еще кто-нибудь есть?
— Что ты имеешь в виду?
— Иногда хотелось бы посоветоваться, а не с кем. Был бы резидент, тогда было бы все проще.
— Резидент есть, он тебя сам скоро найдет. Ладно, пойду, — неожиданно поднялся Мельник. — Вижу, что у тебя все в порядке, будет что докладывать Центру.
— Я по поводу рации хотел сказать…
— С ней что-то не в порядке? — насторожился Мельник.
— Рация хорошая, но через пару недель потребуются новые батареи, эти уже подсели.
— Хорошо, сообщу.
Попрощавшись, Золотарев ушел. Копылов подошел к окну и посмотрел в спину удалявшемуся приятелю. Подкинув на плечо сползающий вещмешок, тот ничем не отличался от прочих военных, идущих по улице. Ни торопливости, ни какой бы то ни было нервозности, ровным счетом ничего такого, что могло бы указать на вражеского агента.
Кажется, прошло все гладко, Золотарев даже не заподозрил, что разговаривал с перевербованным агентом. Осталось теперь выслушать оценку Романцева.
Завернув за угол, Мельник испытал облегчение. Разговор выдался нелегким, но, кажется, Копылов ничего не заподозрил. Неожиданно рядом остановилась легковая машина. Дверь распахнулась, и в салоне Мельник увидел старшего лейтенанта Романцева.
— Куда торопишься, гостиница в другой стороне.
— Хотел подальше отойти от дома, думал, что Неволин может проследить за мной. Незачем ему знать, где именно я остановился.
— Вижу, что ты совсем в образ вошел. Похвально! — улыбнулся Романцев. — Только сейчас Неволин в квартире сидит, его дом находится под нашим наблюдением. Так что не дрейфь, давай садись в машину!
Антон Мельник послушно устроился на заднем сиденье рядом с коренастым старшиной.
— А потом куда собирался пойти?
— В гостиницу.
— Отдохнуть хочешь? — дружелюбно спросил Романцев.
— Почему бы и нет? — неопределенно пожал плечами Мельник. — Последние несколько суток мне пришлось понервничать.
— Я тебя понимаю, вот только отдыхать нам пока еще рановато. Радист ничего не заподозрил? — Автомобиль ехал по неширокой улице в сторону городского отдела НКГБ. Внутри Мельника шевельнулось нехорошее предчувствие.
— Думаю, что ничего, — глухо ответил он, продолжая смотреть в окно.
— Ты чего так напрягся?
— Мы едем в горотдел?
— А думал, что я тебя на курорт, что ли, повезу? — усмехнулся Тимофей. — Рано нам еще отдыхать, работы невпроворот. Кто у вас в школе преподает диверсионное дело?
— В настоящее время штурмбаннфюрер СС Томас Редлик. Очень хорошо говорит по-русски.
— Оно и немудрено, он из прибалтийских немцев, друг самого Отто Скорцени, насколько нам известно. Тот не однажды обращался к нему за советом. Мы должны выманить Редлика на нашу территорию. Он очень много знает, и потом, за ним имеются весьма серьезные грешки, за которые нужно отвечать.
— А что именно?
— В своей последней командировке он подорвал поезд с ранеными бойцами.
— Понятно… Только Редлик не действует в одиночестве, он всегда работает в паре с Рихтером фон Ризе. Если вам удастся завлечь барона, то вы и Томаса Редлика получите.
Тимофей Романцев остановил машину около самого порога горотдела, посмотрел на Мельника, продолжавшего сидеть напряженно, и по-дружески проговорил: