Обыск пополнил собранную мной коллекцию оружия: к пистолетам Карлетты, Джералдин и покойничка Фратти прибавился браунинг 32-го калибра. Я спустился вниз и в ближайшем боксе нашел кусок провода, которым скрутил шофера, предоставив ему возможность заняться развязыванием узлов до второго пришествия.
Тони очнулся и начал поносить меня последними словами, за что еще раз получил по роже. Затем я перетащил его на кухню и поставил рядом бутылку с молоком.
— Мне не хотелось бы застать здесь труп. Ешь и пей, на здоровье, — пальцами ты можешь двигать. Можешь и поорать.
Тони угрюмо молчал и на его физиономии ясно читалась такая ненависть ко мне, что дьявол легко бы получил его душу в обмен на возможность дать мне сдачу.
Я прошел в гостиную и набрал номер телефона. Мне повезло — Херрик был на месте.
Я сказал, что сегодня или завтра его посетит некая мисс Коллс и попросит помочь ей уехать в Штаты.
Херрик сказал, что поможет.
— Но, — продолжил я, — ее нужно немедленно посадить за решетку, потому что она из банды Панцетти.
— Посадить еще легче, — заметил Херрик.
— А мне надо выйти по спецсвязи на ребят из ФБР в Вашингтоне и узнать у них о последнем местопребывании Карло Панцетти.
Херрик ответил, что с этим нет проблем.
Я извинился, что подвел его, не явившись на встречу.
Херрик сказал, что надеется, что дела этого стоили, поэтому он меня извиняет.
Я повесил трубку очень удовлетворенный беседой со стариком, хоть англичане и педанты, но работать с ними можно.
Глава 3Странная игра
1
Я спустился в гараж и вывел машину. Этот мерзавец Тони мне наврал — в баке было совсем мало бензина, и я еле дотянул до заправочной станции за Мандейхидом. Какой-то бродяга за шиллинг подробно объяснил мне, как добраться до «Казино Лодж», и я поехал дальше.
Было холодно, ветровое стекло сек дождь. В такую погоду лучше сидеть у камина и потягивать виски, но мне выбирать не приходилось.
Я ехал по скверной английской дороге и вспоминал, как ловил похитителей семилетнего миллионерского чада по имени Джекки Перейра. За это чадо запросили выкуп в два миллиона долларов, и я шесть недель без результата носился, пока наконец в одной дыре во Флориде не познакомился с мировой девахой. Мы понравились друг другу и отправились на танцы в местный клуб. Что мы там выделывали с ней, я не помню, но ее вопрос о том, люблю ли я живопись, заставил меня похвастать и сказать, что если бы Бенвенуто Челлини знал обо мне, то забросил бы свои кости и занялся торговлей.
Она просияла и потащила меня к себе домой. Пока я осваивался в ее жилище и рассматривал висевшие по стенам картинки, чтобы потом сказать умные слова, она приволокла из своей спальни еще одну картинку и с гордостью поведала, что ее написал ее друг и подарил ей. Как она мне показалась?
Картинка показалась мне очень-очень. На ней был изображен мальчишка в лохмотьях, сидевший на корточках перед гаражом. По его виду никак нельзя было сказать, что он стоит два миллиона, но это был тот, которого я искал. Я упросил красотку дать мне адрес этого замечательного художника, говорил о том, что великий талант не должен пропадать в безвестности, и адрес был мне дан. А еще через пару часов ребенок сидел у меня в машине, увозящей его к родителям, а бандиты примеряли наручники.
Я улыбнулся, подумав о том, что бы было, скажи я той крошке правду: дескать, извините, мисс, я в живописи — ни в зуб ногой.
…Тем временем небольшой городок Ньюбери остался позади, и мои мысли переключились на Монтану Коллс.
Цветок! Вот только, в чьем… растет и кого водит за нос — меня или Панцетти? А может быть — нас обоих? Пожалуй, все-таки, меня. Она умна, такие не позволят себе лишнее слово даже накачавшись как Монтана. Как она пугала меня своим Карло! Первый признак блефа — полуправда-полуложь. Девочка считает себя умнее всех, а если так, то это ее и погубит.
Тем временем совсем стемнело. Я проехал еще четыре мили и свернул с трассы на проселочную дорогу, ведущую к лесу. Карты у меня не было, но бродяга с заправочной станции так точно все объяснил, что я дал себе слово после войны устроить его гидом в какое-нибудь экскурсионное агентство, если мне удастся его разыскать.
Фары автомобиля осветили высокую ограду и ворота. Я открыл их и увидел большой заброшенный парк, о котором говорила Монтана.
Мне вовсе не хотелось фейерверка в свою честь в «Казино Лодж», поэтому я миновал ворота, и проехал немного вперед, чтобы укрыть машину в кустах.
Ну и дурацкая погода в этой стране! Да и я сам, как последний осел, торчал в полной темноте, слушая шум дождя, уханье филина, застряв в липкой английской грязи. Ничего не попишешь — такова служба! Человек, решивший посвятить себя службе отечеству, должен быть готов к разного рода лишениям и неудобствам. Но каким идиотом нужно быть, чтобы избрать это поприще!
Сидеть вот так в промозглой сырости, возиться с разного рода дерьмом, убегать и догонять, не спать ночей, драться и подставлять свою драгоценную физиономию под ответные удары… Но ведь это еще цветочки: часто приходится пускать в ход оружие и рисковать своей жизнью. А какова плата за такое адское существование? В лучшем случае несколько слов благодарности от дядюшек из Конгресса, которые сами-то спят в теплых постельках.
И ты, Кошен, с твоими мозгами и внешностью пошел на это! Да провались все к чертям собачьим, заводи мотор и отваливай отсюда, пока не заработал ревматизм…
Такие мысли часто посещали меня в минуты вынужденного бездействия. С терпением у меня обстояло плохо — это вы, наверное, и сами поняли. Хоть и говорят, что хуже нет ждать да догонять, по мне это вещи несравнимые.
Когда сидеть в мокрых кустах стало совсем невмоготу, я вышел на главную аллею и свернул на какую-то тропинку, насвистывая мелодию, слышанную мной когда-то в исполнении Бена Берни. Пройдя около сотни ярдов, я снова нырнул в кусты и, уже соблюдая предельную осторожность, вернулся к месту, где оставил машину.
Приманка сработала. Укрывшись за деревом, я увидел типа, который ковырялся в моей машине. Словно понимая, как мне трудно разглядеть его в темноте, этот парень включил фонарик и поднял голову из-под открытого капота.
Разве можно было не узнать характерный нос — Фредди Зокка! Фредди Зокка собственной персоной, бандит из шайки Мак-Гонигла по кличке «Пара палок». Последний раз его осудили за изнасилование в 35-м году, значит, сумел бежать, кобель.
Я кашлянул и вышел из-за дерева. Этот тип никогда не отличался крепкими нервами, но тут эффект превзошел все ожидания. Фредди прыгнул от машины, как кузнечик, и во время прыжка выхватил из кармана тупорылый пистолет.
— Привет, Пара Палок! Я вижу, ты в восторге от авто? Хочешь посидеть за рулем? Посиди, пока тебя не усадили на электрический стул, он давно по тебе плачет.
— Ого — Лемми Кошен! Большая федеральная сволочь. Тебя еще не укокошили? Сейчас я наделаю дыр в твоей шкуре…
— Это вряд ли, дурак, слабоват ты для таких игр. Вот в спину шмальнуть — это ты можешь, но я спиной к тебе не повернусь, не надейся! Лучше убери пушку и поговори со мной как человек.
— Затки свою пасть, Кошен! — теперь голос его звучал уверенно. — А будешь вякать, я тебя точно укокошу, и все только страшно обрадуются, что мир избавился от такой сволочи.
— А ты, вошь подрейтузная, не думаешь, что я вызван кое-кем из ваших? — спросил я, закуривая. — Ты не подумал, что скажет Панцетти? Он перережет тебе глотку и тем самым сэкономит федеральному правительству несколько киловатт для электрического стула.
Я шагнул к нему и, выбив ногой пистолет, правой рукой двинул в солнечное сплетение. Бедняга сложился пополам, как китаец в приветственном поклоне;
Он повалился в грязь и вполне мог захлебнуться, но в мои планы это не входило.
Я рывком поднял его и усадил, прислонив к передней дверце, а когда он пришел в себя, сказал:
— Хватит прикидываться. Слушай сюда! Во-первых, уясни, что перед тобой не равный тебе по уму идиот, а специальный агент ФБР. Во-вторых, вымой в луже свою харю, чтобы не пугать местную фауну, и чеши на шоссе, хватай мотор и дуй в Лондон. Там найдешь Монтану Коллс и скажешь ей, что Лемми Кошен — не такой дурак, как она думает. И, в-третьих, не попадайся мне больше, а то оторву от твоего туловища кое-что существенное. Все понял?
— Да… — и Фредди неверными шагами направился к воротам.
Когда он скрылся из виду, я повернулся и вновь зашагал по тропинке. Попетляв среди кустов, она вывела меня к озеру. Над ним клубился туман, и на противоположном берегу смутно проглядывали очертания господского дома.
Это было сооружение в викторианском стиле с белыми колоннами по фасаду. Оказавшись около дверей, я нажал кнопку звонка, — безрезультатно. Тогда я просто толкнул ее и, пройдя внутрь, очутился посреди обширного холла. Затем включил фонарик Фратти.
Там было довольно уютно, хотя и пыльно. Мое внимание привлек висевший справа от входа портрет. Медная табличка рядом гласила: «Джордж Сомс Эллингхерст, первый лорд Коллуорен». Я подмигнул ему: мне показался симпатичным этот парень с длинной шеей.
Стены холла были обшиты дубовыми панелями, а у стены слева начиналась винтовая лестница с дубовыми же ступенями и перилами. Чуть помедлив, я начал подниматься по ней, старые деревяшки немилосердно скрипели.
Дом казался вымершим, и я заорал:
— Есть тут кто живой?
Сверху ответило какое-то мычание. В точности такой вопль испустила тетушка Присцилла, услышав, что все предыдущие сорок семь лет ее брака оказались чистейшей липой, и что все это время она провела в грехе с тем, кого считала своим мужем.
Не спеша я поднялся на последнюю площадку. Дальше начиналась длинная галерея, по стенам которой были развешены картины с изображением многочисленных потомков Джорджа Сомса. Мне не зря понравился этот парень: он, видать, столь подробно любил леди Коллуорен, что не оставалось ни малейшего сомнения, кто автор этого батальона чад. Портрета самой леди не было, похоже, что у нее просто не оставалось между родами времени попозировать художнику.