Мычание послышалось снова; звук явно шел из-под двери в конце галереи. Я толкнул ее и осветил фонарем комнату.
Первое, что бросилось в глаза, было массивным шестиногим столом, на котором корчился связанный по рукам и ногам парень. Жуткие звуки исходили из его рта, заткнутого кляпом.
Я повел лучом фонарика по сторонам. Если не считать крытого парчей кресла и стола-шестинога, в комнате ничего более из мебели не стояло, но вот предметы, находившиеся на подоконнике, меня заинтересовали. Это были бутылки с виски, сифон и несколько стаканов.
Изнутри в замке двери торчал ключ. Повернув его, я вернулся к столу, перерезал перочинным ножом веревки у пленника, и несчастный с омерзением вытащил изо рта изжеванную тряпку.
— Рад, что нашел вас хоть в таком виде, Уиттекер. — С этими словами я взял его на руки и перенес в кресло, — сам он двигаться не мог.
Убедившись, что виски на подоконнике всамделишное, я налил немного в стакан и протянул страдальцу. Виски всосалось него, как вода в губку, и стало ясно, что в этом притоне никто не пытался его угостить.
— Полагаю, что вы не прочь поделиться со мной своими впечатлениями, — я налил Уиттекеру еще глоток, не забыв угостить и себя. — Как вам тут показалось?
— Нет, нет! — он закрыл лицо руками. — Заберите меня отсюда. Я не могу больше оставаться здесь, они сотворят со мной такое…
— Успокойтесь, ничего особенного. Вам просто перережут глотку, а это не так уж больно. Хуже будет вашей приятельнице мисс Уорни… Кстати, где она?
— Понятия не имею, — сердито ответил тот. — Пусть выкручивается, как умеет. Я ее в это дело не впутал, ищите ее сами. Вы же — Кошен из ФБР?
— Непременно найду, когда придет время, — пообещал я, — и расскажу о вашем отношении к ней. Кто предупредил вас о моем приезде?
Он пожал плечами:
— Кто-то из банды Панцетти. Этот тип сказал, что сюда прибудет агент ФБР и назвал вашу фамилию. И еще он сказал, что если вы заявитесь не один, а с компанией копов, то мне конец. Слава Богу, этого не произошло.
— Да… — я посмотрел на него с усмешкой. Воцарилось неловкое молчание. Уиттекер как-то бочком поднялся из кресла и дрожащими руками налил себе виски. Я продолжал наблюдать за ним. Он осушил стакан и повернулся ко мне.
— Может, вы что-нибудь предпримете в отношении Джералдин?
— Потом, а сейчас меня больше интересуете вы со своим пикировщиком.
Я оторвал зад от поверхности стола и подошел к окну. Выпил, закурил.
— Давайте пораскинем мозгами, Уиттекер. Вы вляпались в скверную историю, тем более, что Панцетти, которому так понравился ваш самолет, — паренек хоть куда и совсем не без головы. Бизнес у него, конечно, поганый, но он, стыдно сказать, умеет обделывать свои делишки прямо под носом у нашей конторы. Он ничего не боится и уже наколол немецкую разведку на двести тысяч долларов, а теперь хочет содрать со Штатов или с Англии, ему все равно с кого, еще четверть миллиона. Двойная игра, — вы понимаете меня? А, может, и тройная: кто помешает ему еще раз загнать кому-нибудь аэроплан?
— Специалистов из немецкой разведки чертежи не заинтересуют, — возразил Уиттекер. — Там нет важнейших узлов, но, все равно,— это преступление оставить их в руках у Панцетти. А еще большее преступление — отдать им на растерзание Джералдин. Предпримите же что-нибудь!
— Что это вы так переменились? — удивился я. — То — пусть сама выкручивается, то «предпримите»… Вы же сами променяли свою невесту Джералдин на бандитскую шлюху Карлетту.
Уиттекер рухнул в кресло и заломил руки.
— Что же делать? Что делать?
— Прежде всего — не раскисать! — жестко сказал я. — Бандиты знали, что Лемми Кошен появится здесь не для того, чтобы любоваться агнцем на заклании, роль которого вы исполняете, а чтобы узнать их условия. Что они хотят?
— Да вы и сами знаете, Кошен. Четверть миллиона за синьки чертежей. И еще гарантии того, что их шайку не будут преследовать. Если нет, то чертежи получит Гитлер, а Джералдин… Вы опытный человек, Кошен, и если у вас есть хоть капля воображения, подумайте, что случится с бедной девушкой!
— Не травите мне душу, Уиттекер, — я постарался сдержаться. — У нас есть тема поважнее. — Панцетти. Где он?
— Я не видел его ни разу, — Уиттекер покачал головой. — Эта хитрая бестия действует за спинами своих людей, и я даже не знаю их имен. Он сущий дьявол!
— Ну и что? Дьявол или черт, а денежки любит. И на этом его и надо ловить. Когда, где и как Панцетти хочет получить плату? Вам это известно?
— Да. Требуемая сумма должна быть вручена мне. Потом они позвонят по телефону и условятся о встрече. Я им — деньги, они мне — синьки и Джералдин.
— А гарантии? — спросил я и чуть не рассмеялся.
— Какие такие гарантии? — уныло сказал Уиттекер. — Мы должны доверять этому мерзавцу. Хотя, постойте! Ведь если он захочет нас обмануть, то не сможет выбраться из Англии!
— Не будьте наивным: сумел пробраться, сумеет и выбраться…
И тут тишину дома нарушил телефонный звонок.
— Кто это! — Уиттекер совсем перепугался.
— Черт его знает, но, думаю, что не Санта-Клаус. Пойду послушаю.
Телефон звонил не переставая. Я спустился вниз и обнаружил его в холле под лестницей на столике. Пахло мышами и пылью, все покрывшей толстым слоем. Чистым был лишь аппарат, его как будто специально вытерли для того, чтобы мне не было противно — терпеть не могу хвататься за грязные предметы.
— Алло, — я снял трубку. — Кошен из ФБР на проводе. Кто со мной говорит?
Раздался голос, и мне показалось, что конечности у меня оледенели, настолько он был холоден и жесток, хотя и вежлив.
— Это — Панцетти, Карло Панцетти. У меня тут в гостях одна дама, которой не терпится переговорить с вами. Надеюсь, вы не против?
После долгой паузы в трубке послышался какой-то шум и уже другой голос произнес: «Живо к аппарату, стерва!»
Я сразу понял, кого имели в виду.
— Привет, Джералдин! Как настроение? Эти джентльмены обращаются с тобой вежливо? Не слишком пристают?
Она заговорила как-то совсем безнадежно:
— У меня мало времени, мистер Кошен. Вы знаете, как они поступят, если их условия не будут выполнены? Отдадут чертежи немцам, а меня разрежут на кусочки, и вот тут они торопиться не будут. А потом перешлют вам. Вы…
Что-то щелкнуло, и она замолчала. Раздались короткие гудки.
Я медленно положил трубку. Постоял, постукивая пальцами по аппарату, а потом закурил и поднялся наверх к Уиттекеру. Он сидел в кресле и смотрел на меня встревоженными глазами.
— Кто это?
— Сам Панцетти удостоил меня разговором… Ну, и с Джералдин поболтал, — я налил себе порцию виски. — Мне показалось, что бандиты нервничают и начинают торопиться.
— Так что же мы медлим? Они ее убьют!
— Сиди тихо, приятель, не дергайся, — перебил я его. — Мы еще тут не все закончили. Покажи-ка мне свои руки.
Уиттекер медленно стащил с себя пиджак и закатал рукава.
— Так, хорошо. Можете одеться, процедура окончена. А теперь садитесь и внимательно слушайте, что я вам скажу.
Он послушно сел, хотя и посмотрел на меня как на психа.
— Получилась неувязочка, родной. Монтана Коллс уверяла меня, что ты весь накачан наркотиками, превратился в полную размазню и работать больше не сможешь. Ты же — скачешь, как конь, и следов от уколов на руках я не нашел, поэтому допускаю, что синьки чертежей не закончены. Ты же сам сказал мне, поганка, что немцы и не подумают покупать их в таком виде. Зато купят Штаты и Англия. Ты, гад, с монетой возвращаешься к своему Панцетти и вы заставляете настоящего Уиттекера доделывать работу. Вам это будет совсем нетрудно, ведь мисс Уорни у вас, а Уиттекер — хлюпик. Ты что, думаешь, мы будем платить четверть миллиона за какую-то девчонку? Да и ставка в этой игре идет об обороне двух стран! Нам нужны чертежи и изобретатель Уиттекер, ну и Джералдин, как приятная нагрузка, цена в четверть миллиона за это вполне приемлемая, а за такого жулика как ты, я и цента не дам, и сейчас ты в этом убедишься! — Глаза у парня слетели с орбит, и он завопил.
— Да вы что? Что вы хотите сделать со мной?!
— Ты хотел побыть в шкуре авиаконструктора, сволочь? Тебе нравятся чужие пикировщики? Сейчас ты у меня спикируешь!..
И я врезал ему по челюсти так, что, перелетев через всю комнату, он шмякнулся о противоположную стену. Но я разозлился и продолжал обрабатывать его, пока не превратил в кусок мяса. Панцетти обманул меня? А я честно обработал его человека до невменяемого состояния.
— Ты не очень обиделся на меня, старина? — холодно спросил я. — Но это было только начало, а вот закончатся ваши игры более плачевно. Ты отдыхай пока.
Оставив его связанным в запертой комнате, я опять спустился по скрипучим ступенькам в холл, разгрохал об пол телефон и покинул особняк, в котором его прежним обитателям наверняка не приходилось видеть ничего похожего. Хотя, кто знает…
Я вздохнул, двинулся вдоль озера к машине. Слава Богу, Зокк не испортил мотор. Я вздохнул, вспомнив Джералдин, сел за руль и вывел машину на дорогу в Ньюбери.
Теперь у меня оставался последний шанс.
2
Машина медленно тащилась по шоссе. Я вполглаза следил за дорогой, предаваясь размышлениям. Дело запутывалось все больше. Со мной вели странную жестокую игру и, будь я проклят, если понимал, что от меня хотят в конце концов.
Монтана… Она скорее всего не врала до того момента, пока не сообщила мне, что хочет порвать со своим Карло. Расчет был верен: я еду в «Казино Лодж», выручаю Уиттекера, потом вручаю ему нужную сумму, а он получает свои чертежи и Джералдин.
Все счастливы, хеппи-энд! Но, вы, друзья, поторопились навязать мне свой план, не согласовав его детали между собой. Монтана, конечно, здорово придумала насчет наркотиков, но тогда ей надо было поставить в известность остальную шайку и, прежде всего, того парня, который так успешно разыгрывал роль бедняги Уиттекера. Ему, чтобы ввести меня в полное заблуждение, нужно было оставить на руках ложные следы инъекции и принять небольшую, сохраняющую контроль над мозгами, дозу депрессанта, а уж я, поглядев в его характерные точечные зрачки, наверняка бы решил, что это и есть несчастный изобретатель.