— Нет, разумеется.
Я все-таки позволил себе улыбнуться:
— Вы сейчас упадете, Джералдин: условия Панцетти я знал до вашего звонка. Тот парень, которого я нашел в имении «Казино Лодж» под Барчклером по наводке одной любительницы виски, из кожи лез вон, умоляя спасти вам жизнь и раздобыть для этого известную сумму. Судя по неважной игре, он был всего лишь, как я думаю, рядовым членом банды, но роль ему поручили важную — самого Элмера Уиттекера. Он, несомненно, общался с нашим героем и постарался для пущей важности перенять какие-то манеры, характерные словечки, технические термины. В общем, этот тип пустил в ход целый арсенал разного рода ужимок, только чтобы убедить меня в том, что он — настоящий Уиттекер. Надеюсь, ему теперь не хватит пальцев на руках, чтобы пересчитать выбитые зубы. А вот насчет вашего Элмера — не знаю, дорогая. Если он такой герой, как вы полагаете, то не исключено, что в настоящую минуту мистер Крич отпиливает ему нос или еще что.
— Ради всего святого, замолчите! — Джералдин закрыла лицо руками.
— Успокойтесь, Джералдин. До этого дело не дойдет, Панцетти прекрасно понимает, что в этом случае Элмеру больше нечего будет терять, и чертежей в готовом виде ему не видать, как собственных ушей.
Она посмотрела на меня, как на клоуна, да я сам уже понял, что переборщил.
— Скажите, мистер Кошен, этот человек действительно был похож на Элмера?
— На мой взгляд — не очень, — я пожал плечами. — Но фотография в досье низкого качества. Этот тип — коротышка-брюнет с глазами газели, вот глаза, пожалуй, как на фото. Но это ни о чем не говорит — у Панцетти полно всяких итальяшек с такими глазами.
Джералдин всплеснула руками:
— Видела я идиотов, но такого…
— Полегче, мисс, — предостерег я. — Мне не нравится, когда со мной…
Глухой прерывистый звук пронесся по саду. Он еще не затих, но взведенный люгер уже был у меня в руке. Мы прислушались: ни звука. Поколебавшись, я протянул пистолет Джералдин и сказал:
— Такая штука вам знакома? Прекрасно! Я схожу посмотрю, что там случилось, а вы запирайтесь на засов и стреляйте в каждого, кто сюда будет рваться, будь он даже в полицейской форме. Ну, а меня, надеюсь, вы узнаете по голосу.
К дому я рванулся сквозь кусты по прямой. Открыл черный ход — тихо. На цыпочках добравшись до комнаты Карлетты, я увидел, что дверь чуть приоткрыта. Сквозь щель мало что можно было увидеть, но запах, доносящийся изнутри, подтвердил мои худшие опасения — это были пороховые газы.
Толкнув дверь, я одним прыжком оказался на середине комнаты и увидел перевернутый столик, вокруг которого лежали не разбившиеся на толстом ковре бутылки и стаканы. В кресле, где сидела Карлетта перед моим уходом, было множество дыр, а его светлая обивка пестрела пятнами крови.
Труп я обнаружил за свисающей до пола шторой. Карлетта сидела, прислонившись стене, и ее платье, разорванное пулями на груди и животе, было залито кровью. В правой руке лежала монета — медный пенс, старинный знак расплаты со стукачом.
Перекрестившись, я приподнял ее голову за подбородок и увидел в открытых глазах ненависть. Края входных отверстий были немного опалены, значит, стрельба велась почти в упор. Зная Карлетту, можно было предположить, что она и близко не подпустит чужого, и это говорило о короткой, но результативной встрече с кем-то из ее знакомых.
Да, сюрприз! Я поднял опрокинутый столик, взял бутылку бурбона, стакан, наполнив его до краев, выпил и налил снова.
— Вижу, тебе мой бурбон пришелся по вкусу, приятель, — с издевкой произнес чей-то голос за моей спиной.
Я обернулся и увидел высокого худого парня со впалыми щеками и выступающими скулами. Его левый глаз закрывала черная повязка, а правый здорово косил. Одет был незнакомец в дорогое, сшитое на заказ пальто, но одежда не вводила в заблуждение — передо мной был профессиональный убийца.
Держа меня на мушке, одноглазый подобрал с ковра бутылку и стакан и поставил рядом с собой.
— Ну что, попался, Кошен? — вяло спросил он, плеснув себе выпивки. — Или нет еще? Смотри, не буди во мне желание размазать твои мозги по стене.
— Чего развякался, кривой, — миролюбиво сказал я. — Или ты обиделся, что меня угощали твоим бурбоном? Так ведь ты рылом не вышел для таких тонких напитков.
— Да? — удивился одноглазый и подошел ко мне. — Разве я не могу пить в своем доме то, что принадлежит мне? Успел нализаться и не видишь, кто с тобой говорит? Я — Крич, понял? Что, язык свой проглотил от радости, что такие люди…
— Да я радуюсь, — перебил я его. — Еще как радуюсь, потому что наконец получил возможность посадить тебя на электрический стул. Может помру от счастья, когда увижу перед казнью твою поганую харю. А чтобы продлить удовольствие, попрошу палачей, чтобы они действовали помедленнее. Думаю, что они не откажутся…
— Как размечтался, — снова удивился этот головорез. — Закрой пасть, а то…
Сделав выпад, Крич неожиданно плеснул мне в лицо бурбоном, а затем нанес удар стволом пистолета.
Я чуть не умер от боли. Казалось, мои глазницы залили расплавленным металлом, а про кровь из носа и говорить мелко. Больше всего мне хотелось в этот момент вопить и кружиться по комнате, но боязнь доставить радость мерзавцу Кричу удержала меня на месте. Я стоял, заложив руки за спину и силился улыбнуться.
Сквозь слезы мне было видно, как Крич, перетащив труп Карлетты в кресло, наполнил свой стакан бурбоном и выпил.
— Ты ответишь за смерть Карлетты, Кошен, — глядя на неподвижное тело, сказал Крич.
Он отворил дверь и позвал: «Фриско!» Посмотрел на меня, с ухмылкой и сел в кресло, заняв прежнее место. Он явно был доволен.
В эту минуту в коридоре послышались шаги и на пороге возник… Я не знаю, как назвать это существо. У нормального человека волосы поднялись бы дыбом, и я не был исключением: существо было маленькою роста, непомерно широко в плечах, нос вывернут, оно нетерпеливо шевелило толстыми пальцами на длинных, чуть не до колен, руках.
— Да, шеф, — почтительно прохрипела горилла и ухмыльнулась, заметив меня. Маленькие глазки превратились при этом в щелочки, а слюнявая пасть ощерилась, показывая почерневшие гнилушки на месте зубов.
Крич в это время наблюдал за мной. Он развалился в кресле, то и дело, наливая, бурбон и поигрывая зажатым в правой руке маузером.
Две-три минуты, пока одноглазый бандит ждал появления страха на моем лице, показались мне вечностью, пока, наконец, это гад не обратился к пришедшему, указав на труп:
— Как прикажешь понимать, свинья вонючая?
Тот плаксиво скривил губы, неожиданно став похожим на мальчишку, ожидающего порки.
— Да я все время был здесь, как ты велел. Слышу, ей позвонили по телефону, и она сразу засобиралась и укатила. Потом вернулась с этим фраером, — Фриско кивнул на меня и гадко ухмыльнулся. — Он сзади нее пристроился, сразу видно — фараон. Закрылись они в комнате, чего-то там делали с полчаса, потом этот вышел из комнаты и куда-то захромал по коридору. Я к ней: кто, мол, это? А она меня понесла, зараза, к сумочке тянется, а там, значит, у нее пулимет… Ну, да я быстрее оказался… Продала она всех нас, сука коповская, че ее жалеть!
— Так значит, это твоя работа, идиот? — ледяным голосом спросил одноглазый. — Тебя, что, просили? Такую хату засветил!
— Прости, Билл… Я думал…
— Он думал!.. Чем интересно? — Крич повернулся ко мне и посетовал: — Видишь, с кем приходится работать? Если бы в нашем офисе сидели их братья, то нас бы всех уже уничтожили.
Он словно искал сочувствия у меня, а потом, галантно улыбнувшись, сказал:
— А я так и не представил тебя моему другу? Мистер Фриско, познакомьтесь, пожалуйста, с мистером Кошеном, большой шишкой из ФБР, пришел вот в гости. И хоть мы не звали его, однако таким людям всегда рады. Покажи, как ты радуешься людям, Фриско! А потом обыщи.
Это чудо в перьях шагнуло ко мне, и я качнулся от волны его запахов. По карманам и телу заскользили проворные грязные лапы. К горлу у меня подступила рвота.
— Пусто… — вдоволь налюбовавшись моим окровавленным лицом, Фриско обернулся к Кричу.
Лучшего подарка он мне сделать не мог: коротко взмахнув рукой, я врезал ему по шее ребром ладони. Фриско издал странный горловой звук и начал падать на ковер. Но меня больше устраивало, чтобы между мистером Кошеном и мистером Кричем имелась ограда, и я удержал Фриско.
Но Крич не стал стрелять. Он одобрительно засмеялся и положил маузер на стол в знак того, что мне нечего опасаться. Я разжал руки, и чудовище рухнуло на пол.
— Браво, Кошен! — Крич оценил мой удар высоко. — Как ты его! Только тебе это зачтется. Фриско — мальчик злопамятный, и я искренне не завидую тебе, если он останется жив… Эй, Фриско, живот что ли схватило?
Эта мразь корчилась на полу, как при родовых схватках. Юмора Кричу было не занимать, он заметно отличался от коллег по ремеслу воображением, изобретательностью и некоторой ироничностью. Но мне было без разницы, будет ли меня резать на кусочки «интеллигентный» Крич или идиот Фриско.
Между тем Крич достал золотой портсигар, такой же, как у Монтаны, и закурил сигарету с «травкой». Может родство вкусов дало Карлетте повод для подозрений этой парочки?
Крич глубоко затянулся и задумчиво спросил:
— Чем же ты взял Карлетту? Или она не знала, как укорачивают длинные языки? Или ты ее напугал электрическим стулом? Много она тебе открыла, сознайся, коп?
— Вполне достаточно для того, чтобы федеральный суд рассчитался с вами. Она мне рассказала все.
— Точно? — Крич усмехнулся. — Да послушать про все дела одного Фриско и то недели не хватит. «Все»! Дурак ты, приятель! Да за полчаса вы небось только и успели, что выпивку оценить, впрочем, скоро я узнаю.
Он взял со столика бутылку, влил Фриско в рот немного бурбона. Тот неожиданно встал на четвереньки и издал горлом громкое рычанье.
— Только не здесь! — Крич замахнулся на эту скотину пистолетом. — Свинья навозная!