— Есть одна идея, — неохотно сказал я, — но дело щекотливое… Кстати не надо меня называть «мистером Кошеном»…
— Лемми… — Джералдин улыбнулась и взяла меня за руку. — Забудьте, пожалуйста, мою несдержанность, а сами можете прохаживаться на мой счет, как вам будет угодно Я буду вас слушаться, не буду вам мешать, только скажите: вы что, придумали, как спасти Элмера?
Несмотря на «Лемми», меня охватила злоба! Все время об Элмере. С трудом сдержавшись, я заставил себя говорить спокойно:
— План есть, но в первую очередь он направлен на спасение чертежей. Главное, чтобы их не получили немцы, а ваш жених — приложение к ним. И имейте в виду: план сработает только в том случае, если вы согласитесь сыграть в нем опасную роль, настолько опасную, что никто не упрекнет вас за отказ.
Она вздохнула и подвинулась ко мне:
— Говорите, Лемми…
— Дело в том, что вы должны вернуться к бандитам… — сказав это, я пристально посмотрел на нее.
— Говорите, что дальше… — она не испугалась.
— Итак, вы возвращаетесь к ним и передаете наши условия: Уиттекер заканчивает работу над чертежами, но никто из бандитов не должен и краем глаза видеть их, и вы проконтролируете выполнение этого требования, затем они отпускают вас обратно с этой частью чертежей. Таким образом, ни одна из сторон не сможет обмануть другую: у них по-прежнему остается Уиттекер и сделанная им еще в Штатах часть чертежей, а у нас — вы и чертежи недостающих узлов пикировщика.
После вашего возвращения я немедленно встречаюсь с кем-нибудь из их шайки и получаю недостающую документацию, а им вручаю деньги с гарантиями свободного выезда за границу от такого высокого лица, что даже подонки не посмеют, не поверить ему. Уиттекера они отпустят и вот почему: каждая из сторон знает, что их противник не будет делать глупостей. Бандитам известно, что они обложены, и если попытаются продолжить игру с Уиттекером, то эти гарантии превратятся в ничто, а это для них — конец. А мы не сможем нарушить наши обязательства, потому что, во-первых, будет скомпрометировано очень высокое лицо, а, во-вторых, они поймут, что им нечего терять, и ухлопают вашего Элмера, причем будут, по-своему, правы.
— Так, значит, все в выигрыше? — задумчиво спросила она.
— Ну, как сказать… Они уже не смогут продать чертежи Гитлеру, а мы упускаем возможность упрятать их немедленно за решетку, — я улыбнулся. — Но это не значит, что они будут гулять на свободе слишком долго.
— Похоже, для вас это не проблема, — кивнула Джералдин, — но это все потом. Что ж, мне понравился ваш план, и я, пожалуй, сыграю отведенную мне роль. Думаю, что справлюсь.
— Да-а? — я недоверчиво прищурился. Она встала:
— Вы что, не верите мне, Лемми? Так испытайте меня.
Я шагнул к ней, обнял и поцеловал. Потом еще и еще… Она закрыла глаза, и я почувствовал ответные движения ее губ.
— Ох, Лемми… Вы, кажется, воспользовались моей доверчивостью, мы не должны так себя вести. Что я скажу Элмеру? — она говорила строго, но в ее глазах вспыхивали искры смеха.
— Скажите ему, что у вас тоже был импульс и еще будет. Тогда у него появится дополнительный стимул избавиться от Крича, поскорее закончить чертежи, обрести свободу и рассчитаться со мной, — посоветовал я.
— Разве что с помощью пикировщика, другого шанса у него нет, — рассмеялась рыжая красавица.
Я улыбнулся в ответ, посмотрел на часы, встал и подал ей пальто:
— Поедемте, Джералдин, к сожалению, время торопит.
Мы распрощались с ребятами из полиции, сели в машину и поехали по Уэст-Грейт-роуд в Лондон. Следом за ними тронулся черный фургон, и когда через полчаса я обернулся, он по-прежнему висел у нас на хвосте в пятидесяти ярдах: как видно, Херрику надоело питаться моей скудной информацией, и он решил пойти на перехват. Что ж я понял его правильно и не обиделся.
— Теперь я без вашего разрешения — ни шагу, Лемми, — улыбнулась Джералдин, когда мы прощались у входа в ее отель на Стрэнде.
В номер она меня не пригласила, но я был даже рад, так как настолько устал, что было не до свиданий. Я торопливо пожелал ей быть осторожней, сел в машину и поехал на Джермин-стрит, причем по дороге едва не заснул за рулем.
Дома я принял душ, силы начали возвращаться ко мне, а после чашки кофе и некоторого количества виски, голова обрела способность работать.
2
Надо было срочно закончить некоторые дела. Первым у меня на очереди был шофер Монтаны — Тони, которому, вероятно, надоело сидеть без воздуха. Боясь нарваться на засаду, я поставил машину за квартал от гаража и пошел пешком. Входная дверь была заперта, и мне пришлось воспользоваться отмычкой.
Поднявшись на второй этаж, я включил свет и прошел на кухню, где обнаружил под столом спящего Тони. От пинка он проснулся и изверг поток отборнейшей брани. За это я его наказал: освободив ему руки, я не развязал ноги, вдоволь насмеявшись над тем, как он выпутывается.
— До чего же ты неловок, приятель, — посочувствовал я, глядя на Тони, который с трудом шевеля распухшими пальцами, пытается поймать конец провода. — Может, попросить твою хозяйку помочь? Она, правда, специализируется на запутывании, но авось и здесь найдется. Да она ж тебе и поесть не принесла, ай-яй-яй…
— Издеваешься, гад! Сам, небось, слышал, как она приказала мне линять отсюда, к чему ей здесь светиться? Щас доберусь до тебя, козел поганый!
Он выполз из-под стола, ухитрился подняться на ноги и запрыгал к крану. Каждый его прыжок вызывал у меня приступ смеха. Добравшись до крана, Тони надолго припал к нему, потом уселся на пол и продолжил свой труд по освобождению ног.
Не из жалости, а просто беспокоясь, что возня с узлами продлится слишком долго, я разрезал ножом провод, но вместо благодарности услышал нелестные слова в адрес моей бабушки.
Мной внезапно овладела скука: сколько брани за последнее время я услышал.
— Заткнись, дурак, надоел, — устало сказал я. — Оставь в покое мою бабушку и подумай о себе!
— Ты что имеешь в виду, легавый? — насторожился Тони.
— То самое! — я встал и отошел к стене. — Тебя, олуха небесного надули.
— Чтo-o-o?!
Тони оставил в покое свои ноги, оттолкнулся от стола и бросился на меня, но был встречен ударом в челюсть и в живот.
Пока он, пуская кровавые слюни, корчился на полу, я неспешно обшарил квартирку в поисках его документов и нашел их в кожаной куртке, висевшей на гвозде под форменной шоферской фуражкой. Как я и предвидел, Тони оказался итальяшкой Джулио Паоло. Похоже, что Панцетти обожал «макаронников», но о вкусах не спорят.
Я вернулся на кухню и увидел, что этот фрукт уже не лежит, а сидит, бережно, как беременная женщина, держась за брюхо и уставясь в пространство. Пришлось перетащить его в гостиную и усадить в кресло, чтобы поговорить в непринужденной обстановке.
Стоя у окна, я наблюдал, как этот тип приходит в себя и прикидывал план нашего разговора. Не мудрствуя решил остановиться на старой схеме, которую проверил на Карлетте.
Увидев, что кайф от удара проходит и на его роже появилось осмысленное выражение, я сел напротив и начал:
— Вот что, милый, ты сейчас услышишь от меня одну забавную историю, но сперва я должен предупредить тебя: за свои деяния в Англии ты получишь не меньше десяти лет и отбывать срок будешь здесь, на острове. О порядках в местных тюрьмах ты знаешь, надеюсь. Но это еще не все. Ты — гражданин Соединенных Штатов, итальянец по происхождению, а поклонников «дуче» в этой стране не любят как судьи, так и «отсидчики». Я удивлюсь, если они ограничатся только тем, что поставят тебя на костыли и обеспечат вечное кровохарканье.
Джулио презрительно улыбнулся:
— На пушку берешь, коп вонючий? Смотри себя не напугай!
— Заткнись, я еще не кончил. Таких умных я много видел. Считают себя умнее других и думают, что уж с ними никогда ничего не случится. Опасное заблуждение, сынок! Ты влез в слишком большую взрослую игру, и твои шефы справедливо решили, что чем дать тебе откусить от сладкого пирога, выгоднее тебя самого отдать на съедение полиции, а самим уйти на дно и там разделить этот пирог. Сам понимаешь — меньше народа — больше кислорода. Этого не учитывают такие смелые и горячие головы, как ты.
— Врешь, гад! Мои друзья не такие!
— Такие, сынок, такие… Знавал я одного парня из вашей компании — Чарли Паоло, он же Фриско, он, кстати, тебе не родственник? А то вы похожи.
— Братан… Старший… — тревожно глядя на меня, сказал Джулио.
— Так вот, твой братец рассуждал точно так же…
— Что с ним? — парень весь побелел и впился руками в подлокотники кресла.
— Да понимаешь… Я видел, что у тебя в бумажнике не так уж много баксов, так, если хочешь, могу малость подкинуть на венок твоему братцу: Билл Крич сдал его полиции. Может быть, тебе в этом деле что-нибудь и светило раньше, не знаю, но теперь он будет просто обязан поступить с тобой точно так же, как и с Фриско.
— Билл выдал Фриско легавым? — Джулио с облегчением рассмеялся. — Ну и здоров же ты врать! Он ведь нам заместо отца родного!
— Мне жаль тебя, парень. Я мог бы и не рассказывать тебе того, что произошло в Мандейхиде, а просто вызвать своих людей но, как человек гуманный, хочу предоставить тебе шанс хоть немного очиститься от дерьма, в которое ты попал. Поэтому слушай и не перебивай, а там сам решишь.
Я закурил и, прямо глядя ему в глаза, начал излагать события минувшей ночи:
— Ты, конечно в курсе, что твой брат Фриско жил вместе с Биллом, Карлеттой и рыжей Джералдин в клубе «Мэллендер»?
Джулио кивнул.
— Так вот, я встретился там с Карлеттой. Она — девка умная, давно просекла, чем может закончиться для нее это дело. То есть, свою роль с Уиттекером и со мной она уже отыграла, и когда пронюхала, что Билл закрутил с Монтаной, я ее, значит, под зад, то решила расколоться и отдала мне рыжую, которая находилась в гараже.
— Верно, — Дхулио снова кивнул. — Ребята держали ее там. И то, что Билл переметнулся к Монтане, тоже верно.