Я на цыпочках прокрался вдоль стены и осторожно выглянул из-за угла. Отсюда мне хорошо была видна асфальтированная площадка, на которой стояли две машины, капот одной был открыт, машину я узнал сразу — это был «бентли» Монтаны.
Передняя дверца открылась, и показалась голова в шоферской фуражке. Джулио Паоло! Он вылез из машины, что-то весело насвистывая, очевидно, скоро ему придется сменить репертуар.
Я спрятался за угол и закурил. Его ухмыляющаяся рожа мне не понравилась. Что если парень ведет двойную игру и надпись на стенке гаража — ловушка? Будь что будет, но выбора у меня нет.
— Эй, Джулио!
Шофер повернул голову на голос, но ничего не увидел. Тогда он нерешительно потоптался, закрыл капот мотора, в котором только что копался, но, взяв себя в руки, крикнул в темноту:
— Ну, кто там, выходи!
— Сам иди, дурак! — прошипел я ему и помахал зажженной сигаретой. — Иди, не бойся!
Джулио положил на подножку машины инструмент, протер руки ветошью и двинулся в мою сторону.
— А-а, ты, я уж подумал, что не придешь и решил действовать без тебя. Хотел было записочку оставить, да не вышло.
— Что такое?
— У меня был уговор с хозяйкой, чтобы привезти ее сюда. А тут, будь он неладен, появился Крич и сказал, что Монтана не придет, повезешь, мол, вместо нее меня. И смеется, черт кривой! Пока я собирался, глаз свой единственный не спускал, следил, гад. Вот я и не смог… А когда спустился в гараж, он остался наверху, и я накарябал на стене… Ты — молодец, правильно понял.
— Кто в доме, Джулио?
— Зокка, ты его знаешь. Ну и Крич, конечно. Кажется еще изобретатель. Да, Кошен, я ведь спросил Крича про брата.
— Ну и что узнал?
— Представляешь, что мне ответил этот гад?
Дескать пока его не было, Мандейхид бомбили немцы. В клуб угодила бомба, Карлетту с Фриско в больницу забрали. К брату врачи не пускают, а к ней поезжай, хоть завтра, она тебе расскажет подробности и… — Джулио сверкнул глазами. — Я понял, что он имел в виду. Он, скотина, думает, что если я малограмотный, так и газет не читаю и радио не слушаю? Не бомбили немцы Мандейхид, на что им сдался этот городишко? Я малость еще сомневался, Кошен, извини, но теперь вижу, что за встречу с Карлеттой приготовил мне этот гад! Я его…
— Пока не стоит, — перебил я его. — Ты мне лучше скажи: как можно незамеченным попасть в дом?
— Просто. Пойдешь вдоль стены, увидишь маленькую дверь. Она не заперта. За ней будут две лестницы. Нижняя на кухню. Поднимись по верхней, иди по коридору, в конце его будет длинный балкон, а под ним большая комната с книжками. Крич сейчас там со своими дружками заседает…
— Знаешь, Кошен, если бы ты не пришел, так я бы им сам подлянку устроил: рулевую колонку «бентли» подпортил. Стоит им вывернуть баранку — отправятся прямиком к Карлетте. Тут за лесом подходящий поворот у мостика, а дорога сюда только одна…
— Сюда, может, и одна, а вот отсюда можно и морем. — Мысль о подозрительном соседстве усадьбы с побережьем не давала мне покоя. — Ты приведи машину в порядок и езжай в Лондон, как приедешь в Скотленд-Ярд, иди к старшему инспектору мистеру Херрику или, если его не будет, к заместителю комиссара мистеру Стривенсу. Запомнил? Расскажешь им все как есть и можешь быть свободен. Ну, разве что, вызовут в качестве свидетеля.
— Ладно, подумаем, — с недоверием взглянул на меня Джулио.
Я похлопал его по плечу и двинулся вдоль стены в указанном направлении.
Маленькая дверь была приоткрыта, за ней начинались две лестницы — вниз и наверх, как и говорил Джулио. Поднявшись на десять ступеней, я пошел по длинному коридору, освещенному из высоких окон лунным светом. Заканчивался коридор дверью, из-за которой слышались мужские голоса.
Осторожно потянув ее на себя, я переступил порог и оказался в галерее, проходившей по периметру верхней части большого зала. Это была библиотека, о чем свидетельствовало множество книг на стеллажах. Нынешние хозяева, по всей вероятности, не баловались чтением, огромное количество пустой посуды из-под спиртных напитков указывало на другое увлечение. А сами они располагались вокруг большого круглого стола, посреди которого красовалась целая батарея початых и еще не тронутых бутылок. Зал освещался свечами в нескольких пятирожковых подсвечниках.
Опустившись на пол галереи, я разглядывал сквозь перила сидевшую внизу компанию: Крича, Зокка и бедного Уиттекера.
Они, видно, только что закончили какой-то спор, а тут вошел Джулио, и, указав большим пальцем правой руки через плечо, что-то тихо произнес. Я понял, что приехала Джералдин. Джулио удалился, и в дверях появилась рыжеволосая красавица.
Крич шагнул ей навстречу.
— Добро пожаловать в «Бэнден Холл», мисс Уорни, — кривляясь, произнес он. — А где фунты, а где стерлинги?
Джералдин с презрением кинула ему портфель:
— Подавитесь!
Обойдя его, как дохлую нечисть, она приблизилась к Уиттекеру.
— Элмер, ты свободен! Уедем скорее отсюда.
Уиттекер остался на месте, его лицо скривилось в странной усмешке. Он ничего не ответил Джералдин, зато в разговор влез Зокка.
— Во, кретинка, — хихикнул он, — она ничего не знает? Элмер, ты сам ей расскажешь или я объясню?
— Сам, — сказал. Уиттекер, — теперь ее пора просветить.
— Просветить? Что все это значит, Элмер? — спросила она ледяным голосом.
Крич издевательски расхохотался, Зокка, схватившись за живот, ржал, а Уиттекер, ухмыльнувшись еще шире, потянулся за сигаретами.
— Видишь ли, дорогая, должен сказать тебе, что я вовсе не являюсь несчастным заложником. Это просто маленький розыгрыш со стороны моих друзей — Карло Панцетти и Билла Крича. Теперь, когда все позади, мы предпримем с тобой свадебное путешествие вместе с ними во Францию. Только не говори мне, что там сейчас немцы, — это отличные ребята, гораздо лучше Кошена и прочей федеральной дряни.
На Джералдин было жалко смотреть. Она широко открыла рот, а в глазах стояли слезы.
— Боже мой, — пробормотала она, — и это говоришь ты… Как ты изменился, однако.
— Если и изменился, то в лучшую сторону, — помахивая сигаретой, сказал Уиттекер самодовольно. — Это гениальная идея — загнать чертежи пикировщика британскому льву, с которого фюрер все равно сдерет шкуру, а потом продать свой ум великой Германии. Ждать осталось недолго. — Он посмотрел на часы.
Джералдин будто парализовало. Она только переводила взгляд с Уиттекера на Крича, не в силах произнести ни слова.
— Боже мой! — наконец с трудом вымолвила она. — Ты же не такой, Элмер… Скажи, что это просто шутка…
Уиттекер самодовольно усмехнулся:
— Ты не очень разбираешься в человеческой психологии, крошка. Наивность — лучшее украшение женщины, но в военное время это непозволительная роскошь. Лучше слушайся меня — и все будет в порядке, ты ведь не сердишься на меня за то, что я связался я этой дурой Карлеттой? Это все пустяки, я всегда помнил о тебе, подойди и поцелуй меня.
— Это потом, Элмер, — перебил его Крич, — времени в обрез, а надо поделить денежки.
Он вывалил на стол содержимое портфеля и, любовно поглаживая банкноты, стал делить пачки на три неравные части.
— Элмер, это тебе, а это — Фредди, а вот — моя доля. Видите, друзья, все честно!
— А Монтане?! — вскричал Зокка.
— Ей они и нафиг не нужны, — заржал Крич. — Ее взяли на содержание английские джентльмены из Скотленд-Ярда. А ты, Фредди, выйди во двор к Джулио, который дожидается своей доли, и рассчитайся с ним, чтобы он не томился зря.
— Понял, — хитро прищурился Зокка, — расчет он получит полный, все будет путем, шеф.
Пора было начинать, нельзя же допустить, чтобы эти сволочи убили шофера, который здорово помог мне, но наверняка не послушался моего совета и не убрался отсюда.
Выхватив люгер, я сиганул вниз. Мое появление вызвало шок у негодяев, а моя рыжая красавица сразу ожила.
Первым опомнился Зокка, мгновенно рванувший из кармана пистолет. Но он не успел опустить предохранитель, что позволило мне пустить в дело люгер, и стены библиотеки потряс нечеловеческий крик. Зокка выл, держась за прострелянное плечо, а его пистолет валялся на полу.
— Возьми браунинг, Джералдин, и скорей ко мне. А вы, мальчики, сядьте на пол — и ни трепыхайтесь, не то ваше шевеленье перейдет с предсмертные судороги.
Итак Пара Палок заставил меня сделать ему маленькое кровопускание, а я обещал Херрику, что обойдется без этого.
Троица с ненавистью смотрела на меня в полной тишине, изредка прерываемой всхлипом Зокки.
— Что-то вы приумолкли, друзья. Вспомни, Билл, как ты был оживлен минуту назад, когда делил деньги. Только там мелочишка — лишь верхние купюры настоящие, остальные — фальшивки. Стоило ли так суетится ради нескольких фунтов? Начал с мелочевки — ею и кончил.
Джералдин не сдержалась и хмыкнула.
— Развеселилась? А ведь чуть не попала в такую переделку, что было бы не до смеха. Сколько раз я говорил тебе, глупенькой, что Элмер подонок? А ты все не верила. «Ребенок, большой ребенок», — передразнил я ее. — Теперь ты видишь, что он большой гад?
Я снова повернулся к Кричу.
— Помнишь славный вечерок в клубе «Мэллендер»? Я ведь еще не отбил твою подачу… Получи свое.
После моего удара Крич выплюнул тройку зубов, а я вытер люгер носовым платком и продолжал:
— Это только разминка. Сиди и жди продолжения.
— А ты что притих, гаденыш, — обратился я к Уиттекеру. — Пришла твоя очередь.
— Нет, нет, Лемми, не надо, — остановила меня Джералдин. — Может быть, он не так виноват, как ты думаешь: его заставили. Ведь Элмер всегда был далек от политики, его интересовали только женщины и самолеты.
— Далек? — я чуть не задохнулся от возмущения. — Да этот подонок был законченным наци еще до знакомства с тобой. По сравнению с ним Панцетти и Крич просто шестерки. Их убогого воображения хватало только на всякую мелочь вроде взрыва бомбы в «Лоурелл Лоун» или на то, чтобы, сперев чужие документы, разыгрывать тебя, наивную девчонку. А вот главная идея принадлежала с самого начала ему!