Я позволил себе ухмыльнуться.
— Грант думает, что вывел меня из игры и сейчас в ус себе не дует. Блажен, кто верует… Как ты считаешь, детка? И как тебе понравилась моя история?
Шарлотта закурила и выпустила струю дыма прямо мне в лицо. Улыбнулась.
— История мне не понравилась, — заявила она. — Потому что — чушь собачья. Кто поверит, что Кошен из ФБР — это ты? Предъявите ваши документы, мистер Кошен. Что-то вы не торопитесь это сделать… Так и быть, я не буду вызывать полицию, а позову привратника, чтобы он вас вышвырнул вон. Но сначала докажу всю фантастичность ваших обвинений.
Шарлотта открыла какой-то ящичек и вытащила из него бумаги, которые протянула мне. Когда я склонился над ними, последовал выпад этой гадюки, но я опередил ее. Удар левой — и обмякшее тело Шарлотты опустилось на пол. Я принялся за изучение бумаг — ничего интересного, я шагнул в спальню — и темнота ее вдруг осветилась такими искрами, будто меня бомбануло из нового пикировщика Уиттекера.
На какое-то время мир перестал существовать для меня. Когда же способность мыслить вернулась, я застонал от досады. Так наколоться! И кому? Красе и гордости ФБР!
5
Не подумать о том, что в спальне у Шарлотты мог скрываться какой-то громила!
Я приоткрыл один глаз и обозрел поле боя. Я лежал у самого входа в спальню, там, где меня настиг роковой удар Шарлоттиного дружка, а сама она сидела на диване и курила сигарету, зажав ее изящными пальчиками, чуть не выдавившими мне глаза. Рядом лежал автоматический пистолет 38-го калибра.
Господи! Какая метаморфоза произошла с бывшей миссис Лэннарт! Она подбоченилась и заговорила своим естественным голосом на привычном ей жаргоне. Матросская брань, по меньшей мере, десятка стран обрушилась на меня сплошным потоком. Я не могу сказать о себе, что использую в своей речи только парламентские выражения, но такого мастерства мне ни в жизнь не достичь. Из всего этого потока я усвоил, что от меня так воняет федеральной полицией, что ее все время мутит при виде меня хуже, чем во время любой морской качки. Что соплей, которые я развесил при виде ее на пароходе, хватит, чтобы обмотать земной шар по экватору несколько раз. И что теперь она, наконец, удовлетворит свое жгучее желание и раздавит меня, как паршивого таракана.
Пока она набирала воздуха в грудь для новой порции брани, я вдруг отчетливо вспомнил дело Панцетти и Мак-Гонигла, связанное с похищением и убийством. Мы тогда не смогли разыскать эту шлюху, которая сыграла в этом деле не последнюю роль… Я попытался напомнить ей об этом, но, очевидно, в данный момент она не была склонна к реминисценциям, поэтому так двинула своей туфелькой мне в зубы, что превратила мой рот в сплошное кровавое месиво.
— Спасибо, дорогая, — прошепелявил я, так как отсутствие двух передних зубов давало моему языку слишком много степеней свободы, — теперь ты развязала мне руки. Я не люблю обижать женщин, и когда меня вынуждают это делать, очень страдаю. Ты же убедила меня, что принадлежишь не к их роду, ты скорее всего помесь гадюки и дьявола. И тот день, когда я доберусь до тебя, станет лучшим в моей жизни.
— Ах, до чего же ты размечтался, мой драгоценный коп! Мечтательное выражение очень идет твоей окровавленной роже, — расхохоталась Карлетта, — но твоя мечтательность уже сослужила тебе плохую службу в порту. Как мы потом смеялись с моим дружком, когда вспоминали твое раздевание и прыжок в воду…
— Это с каким дружком? Который теперь кормит рыбок в порту, Мандерс, кажется, его звали? — вяло поинтересовался я.
Когда до нее дошел смысл моих слов, она сначала не поверила, и мне пришлось рассказать обо всем поподробнее.
— Видишь, крошка? «Хорошо смеется тот, кто смеется последний». Я думаю, что последними будем смеяться мы с Херриком.
— Не будет никакого Херрика, — отрезала она. — Твой Херрик не знает, где ты и что ты. Он вообще никогда не узнает о тебе ничего.
— Может быть, — я пожал плечами. — Приходится платить за ошибки. Нужно было вовремя узнать в Шарлотте Лэннарт дешевую потаскуху Карлетту Франчини и догадаться, что ее спальня никогда не пустует.
Она нашла это забавным и засмеялась.
— Да, с Уилли ты дал маху, полицейская ищейка! Тут тебе не повезло, ведь он уже собирался уходить, когда ты пришел. Жаль, не видела, как он тебя приласкал. Но я так рада, что ты пришел вовремя.
— Могу себе представить… Надеюсь, что он сегодня перебрался в постель к другой бляди.
Очевидно, мое предположение было близко к истине, так как она рявкнула:
— Зря надеешься! Уилли скоро вернется, и тогда мы славно побеседуем втроем. Тебя вынесут отсюда по частям в большой корзине для белья.
Я очень хорошо знал, что такой способ выноса тела часто используется в тех кругах, где вращается эта малютка, поэтому застонал и изобразил потерю сознания очень натурально.
Она сходила за водой и принялась поливать мою голову из кувшина, приговаривая: «До чего же хилый коп пошел! Я-то думала, что в ФБР набирают парней покрепче! Уилли слегка трахнул — с катушек долой, я не очень ласково поговорила — опять чердак поехал. Что же с ним будет, когда его начнут разрезать на кусочки?» Карлетта говорила почти весело и поливала меня с нежностью, как свой любимый цветок, но пистолет из правой руки не выпускала.
Я медленно открыл глаза и сделал вид, будто не узнаю ее. Издал подходящий стон. Попытался приподняться и тут же мокрой тряпкой плюхнулся на пол. А милосердная Карлетта продолжала обливать меня водой и словесной грязью. Ладно, хватит, поиграли.
Я стремительно сел и врезал ей ногой по руке. Карлетта с перепугу выстрелила и пуля вонзилась между моих ног, но не там, где вы думаете. В следующее мгновение удар в живот заставил ее выронить оружие и погрузиться в глубокий обморок.
Она осталась на полу в грациозной позе, а я подхватил пистолет и запер входную дверь. Теперь живодеру Уилли придется постучаться, прежде чем войти.
В гостиной меня встретили неприятные звуки. Их громко издавала Карлетта, и они совсем не увязывались с представлениями о прекрасной даме, роль которой она успешно разыгрывала. Я брезгливо схватил ее за шиворот, перетащил на диван и накрепко связал ее же собственным халатом.
За добро плати добром. Она не пожалела для меня воды, я тоже принес ей напиться. Отхлебнув глоток-другой, она ожила настолько, что поняла, время надежд кончилось.
— Ладно, пока твой верх. Но не рассчитывай, что тебе это сойдет с рук. О тебе позаботятся тоже.
— Разумеется. Ты сама убедилась, что я не могу обходиться без посторонней помощи.
Обойдя квартиру, я нашел угольный погреб: самое место для радушной хозяйки.
— Какое уютное гнездышко, — заметил я. — Здесь сколько угодно можно заниматься вокалом, совершенно не докучая гостям. Только не сорви себе глотку, умоляю. Захочешь поесть — пожалуйста, — я широким жестом указал на кучи угля. — Еды сколько хочешь. Но не увлекайся, хотя небольшой кусочек кокса тебе не повредит, он так хорошо поглощает газы…
Если раньше эта шлюха не слишком утруждала себя в выборе выражений, то теперь она подошла к этому делу творчески. Из ее хорошенького ротика посыпалось такое, что я поспешно захлопнул крышку погреба как раз в тот момент, когда Карлетта предсказывала не особенно удачное будущее моим потомкам.
Мне нравится размышлять в спокойной обстановке, когда ты устроился на мягком диване, а в твоей руке наполненной на три дюйма бокал с чем-нибудь успокаивающим нервы.
Я сидел в гостиной у Карлетты, потихоньку тянул ее виски и думал о том парне, который назвался Грантом. И чем больше я думал, тем мне становилось обиднее. Вся эта шайка не ставила меня ни во что. Считали за полного идиота. А сами? Особенно Грант. Этот, либо неопытный щенок, либо самоуверенный дебил, рассчитывал, что все это время я проторчу у себя в номере, а потом отправлюсь к Херрику, как побитый пес, без документов и с пустыми руками. Ну что ж, «сержант» будет теперь действовать по определенному плану, уже мне понятному. Он начал с глупостей, значит, ничего другого от него ждать не приходится.
Я выпил еще и отправился полюбоваться на себя в зеркало. Зрелище — явно не для слабонервных. Стерев запекшуюся кровь мокрым полотенцем, я оделся и покинул это проклятое место. Внизу находился привратник. Странно, но он меня узнал, и не принял за котлету, прикрытую шляпой. Его деликатность была оценена в пять фунтов.
— Вот что, милейший, — небрежно сказал я, — только что в квартире мисс Лэннарт, моей сестры, произошел небольшой инцидент. Я обнаружил у сестренки типа, который ее до добра не доведет (тут я вовсе не кривил душой). Я намекнул ему, чтобы он поискал себе другую девушку, но в ответ он разбил о мою голову дорогую китайскую вазу, не оплатив заранее ее стоимость. Если этот негодяй появится здесь снова, передайте ему, что мисс Лэннарт уехала и просит ее более не беспокоить.
— Хм-м… Желательно, сэр, чтобы ваша сестра сама сказала мне об этом. Кстати вы очень похожи.
— Разумеется, скажет. Но не сейчас, а, думаю, вечером. Пусть пока отдохнет, ее очень утомил этот скандал. Так я могу рассчитывать на вас? Этот тип не будет здесь больше ошиваться? — И в руке у меня появился новый пятифунтовик.
Одного вида банкноты было достаточно для клятвенных уверений в том, что он никогда не допустит вторжения мистера Крича в квартиру мисс Лэннарт, и я решил, что не ошибся, бы, поставив этого парня командовать береговой обороной Великобритании.
— Вот и прекрасно. А если вы еще узнаете его адрес у шофера, то получите столько же.
Самые горячие заверения.
Мы дружески распрощались. За углом я нашел такси и поехал на Джермин-стрит. Было около семи вечера, и мне подумалось, что, несмотря на некоторый физический ущерб, начало положено недурное.
Глава 2От пули или от бомбы?
1
В половине восьмого я был у входа в Скотленд-Ярд. Несмотря на невыносимый вой сирен, англичане продолжали заниматься своими делами без всякой суеты. Мальчикам Геринга нечего и стараться поколебать их невозмутимость и твердый английский дух.