Может быть, мы встретимся в другой жизни.
12. Битва у Отвесной Скалы
Может быть, мы встретимся в другой жизни.
Момент, когда это происходит, беззвучен. Я слишком далеко, чтобы услышать треск раскалывающихся на части бочек с серой – на палубах рев, потрескивание пламени. Только зарево вдалеке, рождение нового дня в ночи. Восход солнца любезно предоставлен Восходящим Зефиром.
Со своего насеста на склоне горы я вижу ряды солдат Жэнь, стоящих по стойке «смирно». Турмалин верхом на Жемчужине спереди. Ее голос раздается звоном, как гонг.
– Обнажить мечи!
Воздух пронзают клинки и копья.
В прошлом мы убегали.
– В прошлом мы убегали.
В прошлом мы отступали.
– В прошлом мы отступали.
Больше нет.
– Больше нет! – Турмалин разворачивает свою кобылу, и я произношу с ней: – Теперь это наша борьба, и мы не прекратим ее, пока не окажемся на улицах столицы, ведя нашу леди туда, где ей самое место…
Турмалин делает паузу, а затем кричит:
– …рядом с императрицей Синь Бао! – Как я ее и учила. – Вокруг нашего юного монарха кружат стервятники и канюки. Ей нужен защитник. Ей нужна Жэнь!
Войска поднимают боевой клич. Независимо от того, в каком свете Миазма пытается нас выставить, наши действия не являются подстрекательством к мятежу. Все для того, чтобы возродить силы императрицы, защитить трон.
– Эй, Павлин. – На утес рядом со мной забирается Лотос и садится, вытянув ноги. – Какова стратагема на сегодня?
– Наблюдать за Огнем с Противоположного Берега, – бормочу я, сосредоточив внимание на наших войсках.
– Правда? – Лотос оглядывается через плечо. – Что-то я не вижу отсюда реку.
Как глупо с моей стороны позабыть о том, как буквально все воспринимает Лотос.
– Нет. Это значит, что мы ждем. – Дует сильный ветер. Огонь будет распространяться. Миазма прикажет отступить. Затем Облако и армия рода Синь атакуют ее сзади, направляя ее и ее растерянных солдат к устроенным мной засадам. – Мы ждем, когда Миазма попадет прямо в мой капкан.
– А что, если Черепушка не объявится?
– О, поверь мне, еще как объявится. – Отсюда есть только три пути в столицу империи: пройти через перевалы в западном направлении, Глинистый и Пемзовый, или идти прямо на север. Прямо на север – самый очевидный маршрут как для отступления, так и для попадания в западню. Миазма знает это. Она выберет более длинные и трудные переходы в направлении запада, даже если это означает, что ее войскам придется пройти через ад; просто чтобы избежать унизительного поражения по всем фронтам.
Внизу, в поле, Турмалин объясняет это нашим солдатам. Я склоняю свой веер с голубиными перьями на запад и указываю им на север, когда это делает она.
– Разве ты не должна быть там, внизу? – спрашивает Лотос. Я смотрю на нее, и она кивает своим топором в сторону солдат.
Я медленно опускаю веер.
– Мне и здесь хорошо. – Повыше и подальше от лагеря Жэнь, заполненного недалекими солдатами, которые могут и не быть в восторге от получения приказов перебежчицы…
Лотос тянет меня, ставя на ноги.
– Что ты делаешь? – шиплю я, когда она тащит меня за собой.
– Ставлю Павлина на место.
Меня волочат вниз по склону, и я чуть не врезаюсь в нее, когда земля выравнивается. К Лотос поворачиваются головы; глаза сужаются, когда они замечают, что она тащит меня. Я стискиваю зубы, опускаю взгляд. Должно быть, это месть Лотос. Говорят, что Жэнь наградила ее двадцатью ударами плетью за неподчинение моим приказам и выезд навстречу Миазме.
Определенно месть, думаю я, как только мы встаем перед всеми, и тишина натягивается, как тетива лука.
Затем Лотос обхватывает мою руку вокруг рукояти своего топора и поднимает их обе высоко над головой.
– Кто готов проломить несколько черепов?
В ответ раздается оглушительный рев. Лотос ревет в ответ. Ее щеки алеют, глаза горят. Когда они встречаются с моими, я ожидаю увидеть в них горчинку, но все, что я нахожу, – это огонь. И он в глазах каждого, когда я наконец осмеливаюсь взглянуть снова.
– Долой империю! – кричит Лотос, и я бросаю на нее свирепый взгляд; это, вне всякого сомнения, подстрекательство к свержению власти. Но затем ее возглас распространяется, разгораясь, как щепки.
– Долой империю!
– Долой империю!
– Долой империю!
– Долой империю, – шепчу я, пробуя слова на вкус. Цикада ошибается. Не каждый последователь Жэнь предан Синь. Для этих солдат императрица Синь Бао – собственность Миазмы. Они сражаются за Жэнь и только за нее. Их ярость становится моей яростью, и наш гнев направлен только на одного врага.
– Долой империю!
Поднимается ветер, крики затихают. Лотос отпускает меня, чтобы собрать свои войска. Согласно моему плану, она отведет половину наших сил к одному из двух переходов, которые может использовать Миазма. Турмалин возьмет на себя вторую половину. Что касается меня, то моя работа выполнена. Приказы отданы. Я поворачиваю назад…
– Павлин!
По позвоночнику проносится холодок, я оборачиваюсь и вижу Лотос, машущую мне верхом на своем жеребце.
– За мной, Павлин!
Я качаю головой, но Лотос уже подъезжает ко мне. Она спешивается; я отступаю от нее.
– Ты ошибаешься, Лотос. Я…
…Меня отрывают от земли и опускают на жеребца. Земля внезапно оказывается пугающе далеко.
– Лотос, отпусти меня. Сейчас же. – Я хватаюсь за рожок седла и в отчаянии смотрю на Турмалин через поле. Спаси меня. Но она стоит ко мне спиной. Повернись, Турмалин!
– Разве ты не хочешь посмотреть, как покатится голова Черепушки? – спрашивает Лотос, взяв поводья.
– Нет. – Кустистые брови Лотос поднимаются в замешательстве, и я задаюсь вопросом, действительно ли мне нужно объяснять, что мне достаточно просто победить, не будучи свидетельницей кровопролития воочию.
Но, прежде чем я успеваю это сделать, замешательство Лотос рассеивается.
– Не бойся. – Она гладит огромный нос своего жеребца. – Рисовый Пирожок ласковый. А я нет.
– Это не смешно, – шиплю я, когда Лотос вскакивает позади меня в седло. – Жэнь выпорет тебя за…
Рисовый Пирожок срывается в галоп.
Щелкая зубами, словно летние цикады, я цепляюсь за защищенную выделанной кожей руку Лотос. Езда верхом продолжается и продолжается, целую вечность, а потом еще немного, прежде чем мы прибываем к Пемзовому перевалу. Я отталкиваю от себя Лотос после того, как она помогает мне спуститься, и, пошатываясь, бреду к выходу из ущелья в поисках укрытия, откуда можно будет наблюдать за битвой. Над горизонтом, как клинок палача, висит дым.
Все уже должно случиться. Слуги, которые заботились о моих повседневных нуждах, корабельные матросы, которые связывали между собой лодки по моему приказу, – все они рано или поздно погибли бы в конфликте империи. И все же я вижу их лица. Я вижу его лицо, бледное, но разгоряченное, с его губы капает кровь. Я помню ощущение его тела рядом со своим, переплетение нашей музыки.
С ним все будет в порядке. Стратеги не вступают в бой (еще одна причина для воинов презирать нас). Но он столкнется с силами Облако так же, как и все люди Миазмы. Будут стрелы и мечи. И Облако там тоже будет. Я сомневаюсь, что она окажется милосердна.
На меня накатывает волна тошноты, почти такая же сильная, как в те времена, когда я была отравлена. Но я забрала у Ворона противоядие. Со мной все в порядке. Я прислоняюсь к глыбе пемзы, тяжело дыша, мысли затуманены.
– На что ты смотришь? – спрашивает Лотос, и я подпрыгиваю от неожиданности, услышав, что она рядом.
– Ни на что.
Я ничего после себя не оставила – даже письма Ворону. Любой стоящий стратег поступил бы так же, думаю я, прикоснувшись к сложенной бумаге в рукаве. Это то, что делает меня сильной.
Я не боюсь потерять ничего и никого.
Пошатываясь, я опускаюсь на землю, прислоняясь спиной к скале. Лотос сидит рядом со мной. Я игнорирую ее; она – причина, по которой я нахожусь в этом жалком месте и состоянии.
– Ты была права. О Черепушке. Она дарит тебе подарки, если ты сильна, и эти подарки сделали моих солдат сильными. – Лотос ударяет меня рукояткой своего топора, и я морщусь. – Лотос задолжала Павлину.
Конечно, так и есть. Если бы она действительно чувствовала благодарность, то не потащила бы меня сюда.
Но я не могу вменять себе в заслугу то, чего я не совершала.
– Ты билась с солдатами Миазмы и победила. Ты разделалась со всеми.
– Не со всеми. – Лотос закатывает рукав и протягивает руку. Четыре покрытых коркой следа от ударов плетью на ее коже колышутся, когда она сжимает и разжимает кулак.
– За Мосса.
Мосс, как я полагаю, был подчиненным, который потерял голову от рук Миазмы. Он был бы все еще жив, если бы Лотос послушалась меня с самого начала. Но я не говорю очевидного, и какое-то время Лотос тоже молчит. Мы сидим в исключительной, почти идеальной тишине.
Ее вдребезги разбивает вопль.
Мы вскакиваем на ноги. Ну, по крайней мере Лотос. Я ковыляю, мои ноги словно истыканы булавками и иголками, и я, еле-еле переставляя их, бреду за ней. На полпути вниз по перевалу мы натыкаемся на группу солдат. Они расступаются перед Лотос, и я резко втягиваю воздух, когда вижу одного из них.
Самое худшее в этом не то, что он лежит на земле со стрелой, прострелившей его навылет. Дело в том, что он все еще дергается, как рыба на разделочной доске.
Лотос приседает рядом с ним.
– Вэй? Вэй! – Подергивания прекращаются.
Лотос поднимается. Ее взгляд поднимается к пемзовым наростам по обе стороны от нас. Пока она разглядывает окрестности, мое внимание переключается на стрелу. Оперение наполовину багровое, наполовину черное. Я бы узнала эту маркировку где угодно; я собрала их сто тысяч.
Империя.
Но западня от Миазмы? Здесь? Невозможно. Она не могла предугадать то, как повернется битва. А если бы и смогла, то она не из тех, кто пожертвует всем своим флотом только для того, чтобы захватить меня в плен. Она должна охотиться на Жэнь. А Жэнь сражается в авангарде вместе с Цикадой. Не здесь.