Платов. Спасибо, Степа.
Камарчук(пьет). Ты и вправду нездоров, Миша!
Платов. Ноги, видать, сырые были. Мокро в поле, ночью комбайны ремонтировали.
Камарчук. Благодарствую, Оленька. Теперь мне самый раз в кино отправляться можно. Говорят, там сегодня итальянский боевик на морально-бытовую тему идет. Глянем, как капиталисты разлагаются. Не болей. Болеть нам запрещается. Спасибо вашему дому за гостеприимство. (Развернув гармонь и запев «Развевайся, чубчик кучерявый», уходит.)
Ольга(вслед). Пустобрех... И все норовит за твой счет выпить.
Платов. Не все же одним да одним сидеть.
Ольга. От кого письмо?
Платов. От сына.
Ольга. С чего это вдруг вспомнили? Четыре года молчали.
Платов. Не знаю. Встретиться хочет.
Ольга. Встретиться? С тобой?
Платов. Со мной, вот... (Протягивает письмо.) Прочти. Решить надо.
Ольга(медленно читает). «Михаил Николаевич! Только недавно я узнал, что на свете существует человек, который когда-то назывался моим отцом. Как мне говорила моя мама, таким человеком были вы. Она мне рассказала о вас. Но, мне кажется, рассказала не все. Поэтому у меня появилось желание увидеть вас. Если вы согласитесь на эту встречу, тогда или я приеду к вам в совхоз, или вы приезжайте в наш город. Во втором случае я беру на себя все расходы по вашей поездке. Если вы почему-либо не сумеете приехать, я все равно приеду в ваш совхоз, и очень скоро. Это мне необходимо. Прошу ответить срочно авиапочтой, а еще лучше телеграфом. А.Платов». Что ему понадобилось?
Платов(растерянно). Не знаю, Ольга. Не знаю.
Ольга. Когда ты ей писал — не ответила, а теперь сына заставила писать. А хочется тебе его увидеть?
Платов. Раньше не думал... Сын ведь. Надо бы. Да и он настаивает.
Ольга. Или, может, она на тебя хочет глянуть.
Платов. Да что ты, зачем я ей нужен? В лагерь приезжала — испугалась.
Ольга. А ты любил ее?
Платов. Зачем старое вспоминать. Любил бы — не оставил бы с сыном.
Ольга. Она тебя из памяти не выпускала, если приезжала в лагерь на тебя посмотреть. И так ведь может быть — она сына попросила вызвать тебя сейчас?
Платов. Да на что я ей нужен в таком положении?!
Ольга. А что у тебя за положение? Выправился... Работаешь... От одиночества женщины и не на такие поступки способны.
Платов. Ну, если не хочешь, так я и не поеду. Так ведь он сам сюда прилетит. Эх, Оля, Оля! Да что же ты за человек такой! Ну, поеду к сыну, повидаю, что там ему надо — выслушаю. И обратно к тебе, сюда. Ты же сама не знаешь, что ты за человек! Оля! Ни минуты не сомневайся...
Ольга. О Наташе думай. Сын без отца обошелся, дочери отец нужен. И мне ты нужен. Я все знала, когда свою жизнь с тобой связывала.
Платов. Ты думаешь, я не ценю это, не благодарен тебе?
Ольга(почти гневно). Благодарен?! Я с тобой не за благодарность живу. Не за благодарность! (Положив письмо на скамью, уходит.)
Платов. Оля! Оля! (Молча наливает водку, выпивает, достает очки, берет письмо, идет на авансцену.)
Закрывается занавес, на котором высвечены целинные борозды. Доносится мелодия песни «Развевайся, чубчик кучерявый».
Платов(читает письмо). «Михаил Николаевич! Только недавно я узнал, что на свете существует человек, который когда-то назывался моим отцом. Как мне говорила моя мама, таким человеком были вы. Она мне рассказала о вас, но, мне кажется, рассказала не все...».
Кабинет начальника треста Головоногова. За столом сидит Головоногов, рядом, с бумагами, стоит его секретарь Мария Сорокина.
Головоногов(в телефонную трубку). Я это сделать не могу... Вы должны понять — кадры это серьезное дело. Поездка в Кению — не туристическая поездка. Мы должны ориентироваться только на лучшие кадры... И они у нас есть... Правильно, доверие к человеку. Внимание к личности. Оставьте это мне. Я, если хотите, вырос на беспокойстве, вырос, с беспокойством и помру... Я не могу прислать к вам завтра нового человека. Не могу! Это несерьезно... (Повесив трубку.) Что у вас, Маша?
Сорокина. Бумаги из главка.
Головоногов. Давайте.
Сорокина. Обед привезли.
Головоногов. А Померанцев пришел?
Сорокина. Пришел.
Головоногов. Давайте Померанцева. Обед потом.
Сорокина. Николай Петрович, остынет.
Головоногов. Давайте Померанцева.
Сорокина. Пожалуйста. (Выходит.)
Входит Померанцев.
Померанцев. Добрый день.
Головоногов. Добрый день. Извините. (Продолжает подписывать бумаги.)
Померанцев молча стоит.
(Оторвавшись от бумаг.) Как вы себя чувствуете?
Померанцев. Вполне прилично.
Головоногов. О, вы в бодром настроении, несмотря на жару? Да вы садитесь.
Померанцев. Спасибо. Я легко переношу жару.
Головоногов. Вы самой природой предназначены к работе в тропических странах. А я, знаете, двадцать пять, двадцать шесть градусов — поджимает. (Легко похлопывает себя по сердцу.) Ну, как же мы с вами будем? Надумали?
Померанцев. Не могу.
Головоногов. Вот так так. Почему? Это большая честь...
Померанцев. Я не могу оставить маму.
Головоногов. Это очень хорошо, что вы так относитесь к маме. Это отлично вас характеризует, но, может быть, вы все-таки поедете, а мы найдем средства позаботиться о вашей маме?
Померанцев. Не могу. Она пожилая женщина. Семейные обстоятельства — уважительная причина.
Головоногов. Правильно. Но как раз в новых обстоятельствах вы можете проявить большую заботу о вашей маме. Может быть, вы не полностью ознакомлены с материальными возможностями поездки? Условия отличные (с жестами): валюта там и деньги здесь. Но дело не в деньгах. Мы оказываем вам большое доверие.
Померанцев. Николай Петрович, давайте поговорим откровенно.
Головоногов. Давайте.
Померанцев. Вот вы оказываете мне доверие, но в этом доверии вы отказываете другому!
Головоногов. Сейчас речь идет о вас.
Померанцев. Вы меня извините, но я не могу быть равнодушным при имени Платова. Меня это волнует. Я чувствую вокруг него какие-то туманности.
Головоногов. Садитесь. Сейчас речь идет о вас. Я настаиваю на своем предложении. Поездка за границу — это серьезное дело. Оно решается в государственном масштабе.
Померанцев(горячо). Понимаю. Но доверие к людям тоже государственное дело. Коверкать душу Алексею Платову?! Такого права у вас нет!
Головоногов(спокойно). Дорогой мол, даже в молодости горячиться не положено. Не надо так! Ведь знаете, погорячишься, а потом сам жалеешь. Вы не замечаете, как скатываетесь, как пишут в газетах, на зыбкую позицию голого критиканства. И к тому же вы ошибаетесь — у меня есть права. Но я, как старший товарищ, пользуюсь сейчас не своими правами, а исключительно доверительно беседую с вами о вашей поездке.
Померанцев. Я ехать не могу.
Головоногов. Вы упрямый молодой человек.
Померанцев. Я ехать не могу.
Головоногов. Вы забываете, что есть порядок, субординация — я ваш начальник...
Померанцев. Я честный человек...
Головоногов(передразнивая). «Я честный человек, я честный человек»! Это становится неприличным.
Померанцев. Честность никогда не была неприличным качеством!
Головоногов(опять мягко, почти дружески). Узнаю. Узнаю. Комсомольская горячность, дружба до самозабвения. Как будто лет тридцать спало с меня сейчас. Вот ты за друга воюешь, а сам за одним человеком интересов государства не видишь. Как тебя зовут?
Померанцев. Сергей Васильевич.
Головоногов(подчеркнуто дружески). Сережа! Неужели тебе, советскому простому парню, объяснять слово «надо»?! Нужен твой друг тут. Нужен, понятно?
Померанцев. Я вас не понимаю.
Головоногов. Хорошо, я тебе объясню. Только ты не обижайся. Хочешь по-мужски?
Померанцев. Давайте!
Головоногов. Платов талант?
Померанцев. Так!
Головоногов. Таких у нас в тресте единицы?
Померанцев. Так!
Головоногов. А тебя... только ты не обижайся, — легче заменить. Все. (Пристально смотрит на Померанцева.)
Померанцев(оглушен). Легче заменить?
Головоногов. Вот теперь и подумай. Времени, правда, нет, но ты подумай. «Маму не могу оставить... Мама, мама. Я честный человек, честный...». А я кто? А-а-а!
Померанцев(поднимаясь). Если так надо для дела...
Головоногов. Вот это другой разговор. Иди и в следующий раз не обижай, пожалуйста, стариков.
Померанцев(остановившись). Николай Петрович...
Головоногов(махнув рукой). Да ладно!
Померанцев уходит. Сорокина входит с подносом. Головоногов затыкает салфетку за воротник.
Сорокина. Николай Петрович, к вам пришла мать геолога Платова.
Головоногов(наливая чай). Скажите, я не могу, не могу я принять сегодня.
Входит Платова.
Платова. Можно?
Головоногов. Пожалуйста! Пожалуйста!
Сорокина уходит. Головоногов начинает есть.
Платова(стоя в стороне). Вы извините, что я в обеденное время.
Головоногов. Это вы меня извините! Сейчас напряженные дни в тресте — некогда минуты уделить себе,