– Это онко, патрон, – объяснил Рабан. – Их еще называют Живыми Городами.
– Оно что, живое? – удивился я.
– Да. Онко – одно из самых крупных животных Парифата. На всей планете их всего штук тридцать.
– А что это за дрянь из него вылезла? Паразит?
– Это марсалий. Они живут внутри онко, используют в качестве передвижных цитаделей. Кстати, они не паразиты, а симбионты. Как мы с тобой.
– И какая этому онко от них польза?
– Марсалии его кормят. У онко нет конечностей, а рот расположен внутри тела. Питаться самостоятельно он не способен – поэтому и живет в тесном симбиозе с марсалиями.
Пока мы разговаривали, марсалии еще дважды высовывались из дыхательных пор. Кажется, им не слишком нравилось мое присутствие, но пока что они ничего не предпринимали. И то сказать – что они могут предпринять? Если среди них нет колдунов уровня мистера Креола – нет, ну какая же он сука! – хрен они меня отсюда прогонят.
Впрочем, мне тут делать особо нечего. Интересно, конечно, покататься на ползучей горе, но я уже вышел из детского возраста. Да и ползает этот онко очень уж медленно – чуть быстрее идущего человека. Я ведь даже не сразу заметил, что мы движемся.
– Онко могут и быстрее, – сообщил Рабан. – Они способны развивать до десяти километров в час.
– А как он вообще ползает?
– Вся нижняя поверхность онко – громадная присоска. В расслабленном состоянии она намертво присасывается к твердой поверхности, в напряженном же – разделяется на миллионы крохотных лапок. Онко поочередно расслабляет и напрягает разные участки брюха и таким образом перемещается по земле. Но вообще они лучше ползают по морскому дну, чем по суше.
– По дну?.. А эти, которые внутри, не захлебываются?
– Марсалии – амфибии.
Я вяло принял информацию к сведению. Сейчас отдохну еще немножечко, и двинем обратно на Землю.
Однако перед тем, как возвращаться к работе, я решил заскочить в какой-нибудь бар, успокоить нервы. Есть тут поблизости мир, в котором обслужат голодного яцхена… без денег в кармане?
Рабан задумался. Миров без расовых стереотипов он знал много, но чтоб там еще и наливали бесплатно…
– Может, Пазузу продадим? – предложил мозговой полип.
– А может, тебя продадим? – выдвинул встречное предложение я.
Хотя мысль Рабана не лишена здравости. Интересно, почем сейчас архидемоны на черном рынке? Наверняка где-нибудь найдется богатей, который его купит… ну я не знаю, дом охранять или еще для чего. Пазузу так-то на многое способен. Если его приручить, конечно. За дикого архидемона наверняка заплатят меньше, чем за дрессированного.
А может, попробовать откупиться им от гильдии? Может, эти жлобы согласятся оставить меня в покое, если я им хорошо заплачу? На худой конец пусть даже лишат меня энгахства – все равно мне давно надоело шататься по мирам. Главное, чтоб вначале позволили выбрать мир по душе – ну вот хоть Землю-1691, я там более-менее прижился. Или тот же Миргород вполне подойдет.
Онко, на котором я все это время сидел, начал поворачивать – впереди показалось какое-то поселение. Думаю, этому супергиганту ничего не стоит расплющить хоть сотню деревень, но марсалиям, видимо, не хочется конфликтовать с местными. Передвижная крепость – это еще не причина борзеть без нужды.
– Кстати, а где мы сейчас находимся? – полюбопытствовал я.
– Материк называется Мирандией, а страна – Мулирия, – сообщил Рабан. – Самое обычное королевство, ничем не примечательное. Населено людьми.
– А по соседству что? Есть что-нибудь с хорошими барами?
– С Мулирией граничат Бодасса, Кеззури, Никшерия, Зелия, Скудерче, Пелфу и Скозия, – перечислил Рабан. – Зелия, Скудерче и Пелфу населены людьми, в Кеззури живут болотники, в Никшерии – никши, а в Скозии – вампиры.
– А разве может быть страна вампиров? – удивился я. – Что они там едят-то?
– Кровь, конечно. Кроме вампиров в Скозии живут и люди… ну и другие теплокровные. У них там установлена всеобщая кровяная повинность – хошь не хошь, а раз в месяц пожалуйте на донорский пункт. Наиболее отличившихся самих превращают в вампиров.
– Наиболее отличившихся в… сдаче крови?
– Ты удивишься, какое рвение некоторые проявляют.
– Но бары-то там есть?
– Вампирские есть. Только напитки там довольно специфические.
– Я тоже довольно специфический. Хотя человеческую кровь мне все-таки пить не хочется.
– Там не только человеческая. Любых теплокровных существ.
– Все равно не хочу.
– А еще там подают кровавое мороженое.
– Его что, из крови делают?
– Нет, это обычное мороженое. Просто вместо сиропа его поливают кровью.
– И как, вкусно?
– Вампирам нравится. Некоторым людям тоже.
Я задумался. Мороженого мне не особо хотелось. Да и вообще я всегда недолюбливал вампиров. А после инквизиторского рейда по Восточной Европе они окончательно перестали мне нравиться.
– Знаешь, в этом мире есть целые города, где ты не будешь выглядеть странно, патрон, – сообщил Рабан. – Кротогарт, Бриароген, Валестра…
– Они близко?
– Ну… далековато… До Бриарогена больше двадцати тысяч километров, а до Кротогарта вообще семьдесят пять тысяч. Ближе всех Валестра – всего одиннадцать тысяч.
– Все равно замаюсь крыльями махать. Отпадает.
– Тогда я не знаю. Тебе ничем не угодишь, патрон.
На самом деле я непривередливый. Мне все сойдет. Свинья – тащи ее на стол, да желательно целиком. Баран – отлично, люблю баранину. Шоколадка завалялась – делись, не жмотничай. Я только человечину не ем… ну и вообще разумных существ. Как-то это не комильфо.
Но несмотря на всю мою любовь к свинине и баранине, лететь ради них за тридевять земель я не собираюсь. Вон вдалеке лесочек синеет – сейчас быстренько спущусь, наловлю кроликов или куропаток, да и устрою пикник на открытом воздухе.
Так я и сделал. Лес, правда, оказался немного нестандартный – кроме деревьев там во множестве росли гигантские грибы – но на качестве и количестве дичи это не сказалось. В первые же пять минут я скогтил толстозадика – здоровенного голубя почти грушеобразной формы – и детеныша свинооленя – зверушку, похожую на кабана, но с оленьими рогами. Оба блюда оказались чрезвычайно вкусными, особенно толстозадик – нежный, мягкий, жирный. Стоило бы его поджарить, конечно, но и сырьем тоже неплохо.
Набив брюхо, я устроился в тени гигантского гриба и принялся ковырять в зубах хвостовым жалом. Хорошо. Вот ради таких моментов и стоит жить на свете.
И тут вдруг прекрасный момент оказался безнадежно испорчен. Прямо передо мной сгустился воздух, раздался легкий хлопок, и я оказался лицом к лицу с рослым сидом.
Джемулан окинул меня донельзя брезгливым, высокомерным, но и каким-то удовлетворенным взглядом. Так кот смотрит на мышь, которую наконец-то загнал в угол.
– Э… привет, – слегка озадаченно поздоровался я.
– Ну что, стажер? – фыркнул Джемулан. – Провалил задание и решил сбежать? Всерьез надеялся, что я тебя не найду?
Я поискал слова для ответа. Их не находилось.
– Ты вообще понимаешь, что находишься на испытательном сроке? – навис надо мной Джемулан.
Настроение начало стремительно портиться. Меня только что чуть не убил гребаный шумерский колдун, а теперь еще и этот докапывается?
– Что мне с тобой делать, стажер? – сложил руки на груди Джемулан. – Ты никогда не станешь нормальным энгахом. Ты никчемный безответственный полудурок. И я не понимаю, почему Граши-хама вообще дал тебе шанс.
Я понял, что сейчас сорвусь. Если этот урод вякнет еще хоть одно слово, я выйду из себя и нарежу его на ленточки.
– Думаю, тебе нужно преподать хороший урок, – сухо сказал Джемулан, сгибая палец.
Меня пронзило острой болью. Как будто в тело одновременно вогнали сотню гвоздей.
– Ты себя что, бессмертным считаешь?! – прохрипел я, резко выпуская когти.
– Мы, сиды, хотя и не являемся в полном смысле бессмертными, живем так долго, что лишь очень немногие из нас умирают от старости, – менторским тоном сказал Джемулан.
– Ты точно от старости не умрешь! – пообещал я, прыгая на него.
Нет, я не собирался его убивать. Пока еще не собирался. Я хотел просто припугнуть его, поставить наконец на место – а то он уже окончательно страх потерял. Я бросился на оборзевшего сида… и шлепнулся метром левее. Он почему-то оказался совсем не там, куда я целился.
– Нападение на куратора, – равнодушно прокомментировал Джемулан. – Замечательно. Теперь я могу с чистой совестью тебя прикончить.
Вслед за этим меня пронзило новой болью – куда более сильной, куда более мучительной. Я выгнулся и забился о землю. Изо рта брызнула кислотная слюна, перед глазами поплыли круги. Я понял, что еще немного, и этот урод в самом деле меня убьет. И на сей раз убегать бесполезно – в отличие от Креола, Джемулан отыщет меня где угодно.
И тогда внутри словно лопнула какая-то пружина. Всего меня заполнила страшная, нечеловеческая злоба. Весь мир вокруг исчез – остался только я и объект моей ненависти. Исчезло прошлое, исчезло будущее – есть только здесь и сейчас. Время практически остановилось.
Шипя и хрипя, я пополз к этой остроухой твари. Кислота брызжет изо рта мелкими каплями, все тело колотится в агонии – но сейчас я как бы вишу над этой болью, разум остается холодным и ясным. Однако двигаюсь я ужасно медленно – как будто прорываюсь сквозь толстый слой ваты.
Джемулан отступил на шаг – тоже медленно, как под водой. Он сжал кулак так, что побелели костяшки пальцев – и его холеное лицо недоуменно исказилось. Он явно не понимал, почему я до сих пор не подох.
А мне сейчас было на все наплевать. Я жаждал только одного – добраться до горла своего мучителя.
И я к нему приближался.
Наверное, в реальности все это заняло десятую долю секунды. Но мне она показалась годом. Я догнал пятящегося Джемулана – догнал и вонзил в него когти. Все шесть комплектов – в плечи, в подреберья, в бока. Изо рта сида хлынула кровь, он затрепыхался, как насаженная на гарпун рыбина. Я буквально услышал, как лопается его сердце – и этот звук доставил мне странное наслаждение.