Если Япония на примере портов, куда мы заходили по дороге на Хоккайдо, казалось, ничуть не изменилась за время моего отсутствия, по крайней мере внешне, то на Хоккайдо жизнь била ключом. Поселение, где мы когда-то общались с японской знатью и решали судьбу страны, сейчас напоминало муравейник и активно застраивалось.
Как выяснилось довольно быстро, благодаря тому, что фактическое руководство этой части княжества находится здесь, японские аристократы посчитали своим долгом иметь в городе собственное жилье. Говоря другими словами, они начали активно строить здесь свои резиденции или дворцы.
Староверы, надо отдать им должное, мгновенно сориентировались в обстановке, так что город здесь теперь строился по строго утвержденному плану, так ещё и каменный. Здесь всем просто запретили возводить деревянные постройки и обязали желающих иметь в городе дворцы строить их из камня, вернее из кирпича, производство которого наладили в авральном режиме.
Правильное, как по мне, решение, тем более что оно совсем не отпугнуло желающих иметь здесь недвижимость.
Честно признаюсь, глядя на всю эту движуху, я подумал, что нам надо дождаться окончания строительства и перевезти это своеобразное правительство на новое место жительства, куда-нибудь в район будущего Токио. Таким образом можно получить сразу два путевых города, построенных из камня. Но над этим пока думать не стал, не до подобных планов мне сейчас.
Всё-таки не зря я торопился сюда попасть, потому что здесь получил более полную информацию — и про восстание, и про все остальное.
Оказывается, после моего отъезда на Папуа здесь чуть не вслед за мной появился целый десант представителей царя, которых направили сюда для выявления и поиска беглых крестьян. Не поверил мне, как выяснилось, государь на слово и прислал своеобразную комиссию, которая должна подтвердить или опровергнуть сообщения, что ко мне бежали крепостные, а я их привечал. Руководителем этой комиссии был целый князь Чарторыйский, о котором я слышал как о приближенном царю человеке.
Все бы ничего, пусть бы искал беглых, тем более что их в этих краях точно не было, всех таких переселенцев отправляли в Калифорнию, но нет, этот дятел полез в руководство этими землями, и мои староверы перед ним спасовали.
Наверное, неправильно я определил его участие. Не в руководство он полез (тут его никто не стал бы слушать), а возмутился нашим действиям по отношению к португальцам и испанцам и, как представитель царя, запретил вести на море против них необъявленную войну.
Вот здесь староверы и накосячили, послушав этого дятла и отдав нашим морякам соответствующие приказы.
Собственно, если говорить коротко, португальцы воспользовались прекращением противостояния в полной мере и очень быстро. Они оперативно переправили из своих колоний в Японию достато много огнестрельного оружия и припасов и организовали полноценное восстание. Сделать это они довольно легко. Всё-таки за длительное время присутствия в Японии они сумели обзавестись здесь сторонниками, да и католические священники, активно работавшие на территории страны, помогли. Полыхнуть могло неслабо, но тут уже староверы не сплоховали и отреагировали как надо. Они оперативно собрали все, что только смогли из плавающих средств, и просто переправили на территорию, охваченную восстанием, десять тысяч японцев, которых собрали на Хоккайдо для обучения воинскому делу.
Те в свою очередь не только вырезали начисто восставших, но и без раздумий уничтожили и виновников торжества, полностью стерев с лица земли португальскую миссию вместе с призывавшими к восстанию священниками. Повеселились они на славу, и это почему-то не понравилось Чарторыйскому, который начал обвинять моих людей во всех возможных грехах и угрожать расправой и даже попытался арестовать староверов с помощью своих сопровождающих. Собственно, с арестом у него не задалось, охрана из казаков не позволила трогать моих людей, но шороху он навел, угрожая всем и каждому расправой царских войск, которые, по его словам, теперь точно сюда отправят.
Помимо князя были и другие неприятности. По словам староверов, в России сейчас делалось все, чтобы затруднить переселение людей в княжество, причём не только беглых, но и вполне себе официальных переселенцев. На всем протяжении пути были организованы несколько застав, служащие которых всю душу вынимали из переселенцев, внаглую их грабили, оставляя практически без припасов, и вообще всячески притесняли.
В общем, вовремя я появился, неладное что-то происходило в России, и это придётся решать в кратчайшие сроки, потому, что все это было чревато плохими последствиями. И тут спорный вопрос, кому от этих последствий может прилететь больше. Я ведь могу принципиально поменять вектор переселенческой программы, и тогда сам собой появится вопрос, нафига мне все эти напряги с дурной российской властью. Не будь я патриотом своей страны, так бы и поступил не задумываясь. Просто начал бы везти в немеренных количествах переселенцев из Европы, и Россия осталась бы за бортом. Не получила бы она на халяву абсолютное влияние на тихоокеанские регионы и…
Перечислять можно было долго, чего бы она не получила, но это ни к чему. Нужно было думать, как с этим бороться и что делать, чтобы выправить ситуацию. Всё-таки ещё недостаточно переехало в княжество русских людей, чтобы можно было махнуть на это рукой.
В общем, информацию о происходящем я получить успел, а вот подумать над этим — нет. На совещание, которое я проводил со своими людьми, в буквальном смысле этого слова ворвался князь Чарторыйский. Именно ворвался, да ещё и повёл себя как неадекват конченый, начав на меня орать, будто на дите несмышленое.
— Ты что здесь такое творишь? Тебя сюда зачем поставили, чтобы ты с европейскими державами нашу страну страну рассорил?…
— Ты кто такой будешь, убогий? — перебил я этого дятла и подумал, что, похоже, ему кранты, очень уж забавно он беззвучно открывал и закрывал рот, при этом покраснев, будто помидор переспелый.
Тут вмешался Роман Иванович, который тоже присутствовал на совещании и стал свидетелем всего этого спектакля. Он воспользовался заминкой князя Чарторыйского и произнес, обратившись ко мне:
— Это князь Чарторыйский, я его знаю.
— Да? И что он делает в моем княжестве?
— Ну, он, наверное, сам скажет, — с улыбкой ответил дядька и, честно сказать я его в этот момент реально зауважал. Ему было пофиг на всех и вся, когда пытались обидеть родню, я реально даже без лишних слов с его стороны ощутил в его лице поддержку, а дальнейшие его слова только подтвердили это моё чувство. Он повернулся к князю и спросил уже очень серьёзным голосом:
— Потрудись объяснить, князь, что это сейчас было, и кто дал вам право разговаривать подобным тоном с моим племянником?
Пока мы с дядькой перекинулись парой фраз, Чарторыйский пришел в себя, гордо выпрямился и произнес:
— Я здесь нахожусь по велению государя.
После чего запнулся, и дядька тут же воспользовался возникшей паузой, спросив:
— И с какой целью вас, князь, сюда отправили?
Он, похоже, специально спросил вежливо вкрадчивым голосом. Тот как-то недоуменно на него посмотрел и, похоже, решил действовать с позиции силы, потому что ответил резко.
— Я не обязан перед вами отчитываться.
Тут уже я не сдержался.
— Вы, князь, это сейчас серьезно сказали? Я правильно вас понял, что вы, находясь у меня дома, не обязаны говорить, зачем сюда явились?
— Я нахожусь на территории Российской империи и выполняю поручение государя, — высокопарно парировал Чарторыйский, и так-то он был прав, но не совсем.
— Да, это несомненно, вы находитесь на территории империи, только вот в принадлежащих мне владениях, и я имею полное право знать, действительно ли вас сюда направил государь и с какой целью. И да, на слово я вам после произошедшего не поверю. Либо вы предоставите мне письменное доказательство ваших слов, либо я имею полное право считать вас вором, проникшим в мой дом со всеми вытекающими.
Ох, как его после этих моих слов начало колбасить. Вот честно, думал, он на меня сейчас кинется, но нет. Смог он удержать себя в руках, только зыркнул на меня злобно и достал из-за обшлага рукава слегка помятый лист бумаги.
Забрал этот своеобразный царский приказ дядька и тут же прочитал его вслух. Чарторыйского действительно отправил сюда царь с одной-единственной задачей: выяснить, есть ли на моих землях беглые крепостные, и в случае обнаружения таковых организовать их возвращение законным хозяевам. Последняя фраза именно так и звучала.
Я, внимательно послушав прочитанное дядькой, весело улыбнулся и спросил:
— Скажите, князь, как давно вы продались португальцам и сколько оно заплатили?
— Да как ты смеешь, щенок… — начал было возмущаться этот дятел, но я ему этого не позволил и в свою очередь, повысив голос, начал на него буквально орать.
— Смею, потому что ты пришёл в мой дом и смеешь здесь вместо того, чтобы заниматься порученным тебе делом, запрещать моим людям защищать территорию империи. Поэтому и спрашиваю: как много тебе заплатили за предательство?
Этот урод начал в ответ что-то орать о поруганной чести и прочей лабуде, но я уже не слушал. Кивнул на него казакам из охраны, велев арестовать его вместе с сопровождающими, и, повернувшись к староверам, произнес.
— Первый и последний раз я вас прощаю. Никто здесь не может отдавать вам приказы без моего ведома, никто.
Когда после совещания мы остались с Романом Ивановичем одни, тот, глядя на меня задумчивым взглядом, произнес:
— Зря ты его арестовали. Без последствий такое не останется. Самым разумным для тебя сейчас будет не откладывая отправиться к государю.
— Я так не думаю. Понимаю, что против меня сейчас плетутся интриги, вот только уверенности в том, что это делает государь, у меня нет. Ему просто невыгодно это делать, поэтому у меня есть сомнение, что это все его рук дело. Ну, а в случае, если он вдруг сошёл с ума и это действительно он все затеял, тогда тем более мне ехать нельзя, потому что это дорога в один конец. Но, повторюсь, есть у меня сомнения, скорее всего