— Я к вашим услугам.
Гарри встал.
— Хорошо, удалимся на полчаса и обсудим ваши намерения. — Он поднял ладонь в сторону Магнерру:
— Вам будет предоставлена та же привилегия, успокойтесь. Поговорите с Хабльятом о былых временах. Я знаю, что когда-то он занимал вашу позицию.
Архитовэрч Гаменза дождался, когда Гарри спрыгнул с помоста и вышел из зала, а затем пошел следом, пропустив вперед архитовэрча Омерето Имплант. Маргарет небрежно помахала Джо ладошкой: «Увидимся позже». Она ушла в другую дверь.
Найдя скамью в углу, Джо устало сел. Перед ним, словно позирующие модели, неподвижно стояли менги, Ильфейн — сама свежесть и утонченность;
Хабльят, внезапно ставший понурым и беспомощным, балленкарчцы в кичливых нарядах. Непривычные к перебранкам и хитроумным изворотам, последние выглядели смущенно и встревоженно и о чем-то тихо перешептывались друг с другом, хмуро озирая гостей.
Ильфейн повернула голову, обведя зал взглядом. Она увидела Джо, помедлила, затем подошла, села рядом и надменно произнесла:
— Вы издеваетесь надо мной!
— Мне это неизвестно.
— Вы нашли человека, которого искали. Почему же вы теперь ничего не делаете?
— Я передумал, — пожал плечами Джо.
— Потому что желтоволосая женщина — Маргарет — находится здесь?
— Отчасти.
— Вы мне никогда о ней не говорили.
— Не думал, что вам это интересно.
Ильфейн не сводила каменного взгляда с противоположной стены зала.
Джо заметил:
— А знаете, почему я передумал?
— Нет, не знаю, — она покачала головой.
— Из-за вас.
Ильфейн живо повернула к нему лицо с горящими глазами:
— Так вы оказались здесь из-за светловолосой?
— Каждый мужчина раз в жизни может оказаться круглым дураком. Минимум один раз…
Это ее не успокоило.
— А сейчас, я полагаю, если я пошлю вас искать кого-нибудь, вы уже не пойдете? Значит, она для вас значит больше, чем я?
— О, Господи! — застонал Джо. — Прежде всего, вы никогда не давали мне причин думать… О, дьявол!
— Я вам предлагала стать моим любовником.
Джо раздраженно посмотрел на нее.
— Мне бы хотелось…
Он вспомнил, что Кайрил — не Земля, а Ильфейн — не девушка из колледжа.
Ильфейн засмеялась:
— Я вас очень хорошо понимаю, Джо. На Земле вы привыкли считать мужчин главными, а женщин — вспомогательными существами. Но не забудьте, Джо, вы еще кое в чем мне не признались. В том, что любите меня.
— Боюсь, что это так, — проворчал Джо.
— Попытайтесь.
Джо попытался и с радостью обнаружил, что, невзирая на тысячу световых лет и полную противоположность культур, девушка — это девушка, будь то друид или студентка.
Гарри и архидруиды вернулись в зал. На белом лице друида неподвижно застыл целый набор чувств.
Гарри обратился к Магнерру:
— Может быть, теперь вы окажете любезность и обменяетесь со мной несколькими словами?
Еле сдерживая гнев, Магнерру встал и отряхнул платье. Затем вслед за Гарри прошел во внутренний кабинет. Видимо, интимные беседы были ему не по вкусу.
Хабльят сел рядом с Джо. Ильфейн неподвижно глядела в сторону.
Хабльят был встревожен — желтые складки на подбородке бессильно свисали, веки опущены.
— Встряхнитесь, Хабльят, — сказал Джо, — вы еще не мертвы.
Хабльят покачал головой:
— Планы всей моей жизни разлетелись вдребезги…
Джо быстро взглянул на него. Было ли это уныние искренним, а вздохи — печальными на самом деле? Он осторожно спросил:
— Я еще не знаю вашей позитивной программы.
— Я — патриот, — пожал плечами Хабльят, — я хочу видеть родину процветающей и богатой. Я пропитан культурой своего мира — для меня нет причин желать жизни лучшей, и я хочу, чтобы эта культура простиралась дальше, поглощая культуры других миров, приспосабливая хорошее и подавляя плохое.
— Другими словами, — сказал Джо, — вы такой же ярый империалист, как и ваши военные приятели. Разве что методы у вас другие.
— Боюсь, что вы совершенно правы, — вздохнул Хабльят. — Более того, я боюсь, что эра военного империализма отошла далеко в прошлое и сейчас возможен лишь культурный империализм. Одной планете не так-то просто победить и оккупировать другую. Она может ее опустошить, превратить в хлам, но отрицательные явления завоеваний непреодолимы. И еще я боюсь, что военные авантюры истощат Менгер, разрушат Балленкарч и откроют дорогу религиозному империализму друидов.
— А чем он хуже вашего культурного империализма? — вскинулась Ильфейн.
— Дорогая жрица, — сказал Хабльят, — мне никогда не найти аргументов, достаточных, чтобы убедить вас. Скажу лишь одно: при огромных потенциях друиды производят чрезвычайно мало, и это потому, что они сидят на шее нищенствующих масс. Поэтому я надеюсь, что ваша система никогда не распространится настолько, что я окажусь одним из лайти.
— Я тоже, — вставил Джо.
— Вы отвратительны, оба! — Ильфейн вскочила на ноги.
Сам себе удивляясь, Джо приподнялся, схватил ее и резко дернул на себя. Упав рядом с ним на скамейку, Ильфейн некоторое время вырывалась, но вскоре затихла.
— Первый урок земной культуры, — ласково сказал Джо. — Спорить о религии — признак дурного тона.
В комнату ввалился солдат — задыхающийся, с лицом, искаженным страхом:
— Ужас… в конце дороги… Где Принц? Скорей позовите Принца!
Ужасное растение!
Хабльят вскочил, лицо его мгновенно ожило. Он бросился к двери. Через секунду Джо встал:
— Я тоже пойду.
Ильфейн последовала за ним без слов…
Глава 16
Джо был в смятении. Суетливая толпа мужчин окружала предмет, которому непросто было дать название. Нечто приземистое, корчащееся и вздрагивающее.
Хабльят, рядом с ним Джо, а за спиной Джо — Ильфейн, — все они протиснулись в середину круга. Джо глядел во все глаза.
СЫН ДЕРЕВА!
Он рос, становился все запутаннее и сложнее. Он не был более похож на Дерево Жизни. Он адаптировался к новым условиям, вырабатывал новые функции — пластичность, быстрый рост, способность защищаться.
Он напоминал Джо гигантский одуванчик. На высоте двадцати футов над землей находился огромный пушистый шар, его поддерживала тонкая качающаяся ножка, окруженная опрокинутым конусом плоских зеленых лепестков. В основании каждого листа находился зеленый усик в черных пятнышках, закрученный спиралью. Усики эти обладали способностью с силой выбрасываться вперед, и на них уже висели тела нескольких мужчин.
— Это Дьявол! — пронзительно закричал Хабльят, хлопая по своей сумке.
Но оружие у него отобрала стража возле резиденции.
Балленкарчский военачальник, бледный, с искаженным лицом, выхватил саблю и атаковал Сына. Пушистый шар слегка наклонился в его сторону, усики прижались, словно ножки насекомого. Затем они ударили — одновременно с разных сторон — и, пронзая плоть, подтянули военачальника к стволу. Он закричал, затем затих и обмяк. Усики налились кровью, стали пульсировать, и Сын немного вырос.
Четверо, затем еще шестеро балленкарчцев бросились вперед, стараясь действовать сообща. Усики били, хлестали, и вот уже десять белых тел неподвижно лежат на земле. Сын увеличивался, словно на него навели огромную лупу.
Раздался неуверенный голос Принца Гарри:
— Отойдите в сторону… Эй, вы, отойдите в сторону!
Он стоял и смотрел на растение. Тем временем пушистый шар расправился со следующей десяткой.
Сын нападал с хитростью полуразумного животного. Усики выстрелили, поймали дюжину кричащих людей, подтянули их поближе. А толпа обезумела, качнулась взад-вперед в противоборствующих спазмах ярости и страха и наконец с ревом бросилась в рукопашную.
Сабли взлетали, рубили; сверху без устали бил раскачивающийся пушистый шар. Это было неслыханно: он видел, чувствовал, растительное сознание точно рассчитывало удары — ловкие, бесстрашные, безошибочные.
Усики стреляли, уворачивались, пронзали, возвращались, чтобы ударить снова и снова. А Сын Дерева рос, разбухал, увеличивался.
Уцелевшие отпрянули, беспомощно разглядывая землю, усеянную трупами.
Гарри позвал одного из телохранителей.
— Принеси тепловое ружье.
Архитовэрчи бросились вперед, протестуя:
— Нет, нет! Это Священный Побег! Сын Дерева!!!
Гарри не обратил на них никакого внимания.
Гаменза в ужасе заломил руки:
— Отзовите солдат! Кормите его лишь преступниками и рабами! Через десять лет он станет огромным. Он станет величественным Деревом!
Гарри оттолкнул их, кивнул солдатам:
— Уберите этих маньяков!
Со стороны резиденции подкатил прожектор на колесах, остановился в шестидесяти футах от растения. Гарри кивнул. Широкий белый луч ударил в ствол Сына, высветив землю.
«Ааах!» — почти сладострастно выдохнула толпа.
Экзальтация почти тут же прекратилась. Сын пил энергию словно солнечный свет, расширялся, блаженствовал и рос. Пушистый белый шар приподнялся еще на десять футов.
— Направьте на верхушку, — озабоченно приказал Гарри.
Пучок энергии скользнул по стволу и ударил в верхушку. Та осветилась, вздрогнула и увернулась.
— Не нравится! — закричал Гарри. — Поливайте!
Архитовэрчи, едва удерживая крик, мычали, словно сами испытывали боль от ожогов:
— НЕТ, НЕТ, НЕТ!!!
Белый шар замер, посылая назад сгусток энергии. Прожектор взорвался, во все стороны полетели руки, ноги и головы стоявших рядом…
И тут наступила полнейшая тишина.
А затем внезапный крик. Усики бросились на поиски пищи…
Джо оттолкнул Ильфейн назад, и усики пролетели в футе от нее.
— Но я жрица друидов! — произнесла она в тупом изумлении. — Дерево покровительствует друидам! Дерево забирает только мирян-пилигримов!
— Пилигримов? — Джо вспомнил пилигримов на Кайрил: усталых, пыльных, со стертыми ногами. Он вспомнил, как они задержались на пороге, бросая лишь один взгляд на серую равнину, на крону, прежде чем повернуться и войти в дупло. Молодые и старые, мужчины и женщины, каждый день, тысячами…