Так, например, Евгений узнал, что недовольных жизнью в общине среди «низшего сословия» не было. Работать приходилось много, но не больше, чем во время соцсоревнования в колхозе. Невыполнимых заданий никто работникам не давал. Зато и вознаграждалась хорошая работа отменно – помимо зарплаты и премии бесплатно выдавались фураж и комбикорм для домашней птицы и скотины, какие-то дефицитные вещи и продукты можно было заказать – все доставляли. Самое главное – никто не мешал заниматься любимым делом, никто не заставлял заниматься нелюбимым. Евгений осознавал, что вообще-то именно к этому стремится советское коммунистическое общество. И все же что-то в этой общине было не так. И дело даже не в том, что при коммунизме априори не может быть хозяев и уж тем более – Хозяина с большой буквы. Дело в том, что в таком положении вещей ощущалась какая-то наигранность. Игрушечность. Ненастоящесть.
Например, Угорь прекрасно помнил показания Николая Крюкова, его признание в том, как неприятно был он поражен в первый момент, узнав, что в общине обитают и Светлые. Зато зять Федора Кузьмича всецело поддерживал ту свободу, что отсутствовала за пределами магического щита: в Загарино Иным не нужно было скрывать свои способности и превосходство перед обычными людьми; здесь оборотни могли перекидываться, когда только захочется; здесь гениальный механик дядя Митяй чинил автомобильные аккумуляторы при помощи сквозняков – и никаких претензий за незаконное безлимитное использование магии со стороны «контролирующих органов».
А вот Остыган Сулемхай, к примеру, сомневался от первой секунды до последней. Далеко не сразу он принял решение переселиться в общину. А обрабатывали его очень долго и настойчиво, присылали к нему разных делегатов – то с подарками, то с рассказами о поистине чудесной жизни, которая ожидает его под опекой Каскета. А то и с нехорошими намеками – дескать, если не поспешит, придется рано или поздно освободить территорию, поскольку самостоятельные единицы делу Хозяина будут только мешать. Именно эти намеки и заставили Флегонта Бочкина сомневаться. Если здесь, в тайге, он был продолжателем традиций своих предков, был уважаемой и таинственной персоной, которая имела вес в глазах и людей, и Иных, – то что же ждет его под магическим колпаком? Слишком свежи были в памяти пожилого кетского шамана коллективизация и раскулачивание, прокатившиеся волной на заре становления советского государства. Принесет он в этот «магический колхоз» свои знания и умения, собственноручно изготовленные амулеты и унаследованные артефакты – а дальше что? Не уравняют ли его в правах с остальными? Например, со сводным братом Амосом, который хоть и умеет грамотно шаманить, да вот по части сил и разума Остыгану в подметки не годится.
Все решил один-единственный эпизод, посвящать в подробности которого шаман наотрез отказался. Результатом эпизода явилось то, что Флегонт Бочкин вознамерился бежать из района в областной центр, а оттуда – еще дальше: в Бурятию, Монголию, Китай. «Хвост» он почуял еще на автовокзале, как только сошел с рейсового автобуса. Слежка была многоуровневой – его «пасли» и в реальном мире, и в Сумраке. Остыган уже обреченно думал о том, что в самолет ему живому скорее всего не сесть. Вступить в схватку, применить боевые амулеты? Флегонт мог бы разнести вдребезги весь райцентр, вот только стоила ли его мнимая свобода таких усилий? Вырвется он отсюда – так ведь его и в Бурятии найдут, и на острове Мадагаскар, и у черта на куличках, потому что искать станут не только маги Каскета, но и Дозоры. Значит, следовало сдаться, принять предложение Хозяина. Но как же жаль было «Всадника в красном»! Ведь его наверняка придется пожертвовать в «общий котел»! Шаман вообще долгое время считал, что только ради «Всадника» его и зазывают в Загарино.
И тут откуда ни возьмись – молодой руководитель районного отделения Ночного Дозора Евгений Угорь! Это была отличная возможность проверить, что же на самом деле нужно обитателям общины – сам шаман или его заряженный чудовищной силой артефакт.
Евгению становилась все более понятна история с украденным из его кабинета сейфом. Видимо, те, кто следил за Остыганом в Сумраке, отправились сопровождать его в общину, а изъятие переданного на хранение артефакта поручили обычным людям из числа подручных: просто ткнули пальцем, какую стену нужно проломить кувалдой, что именно вытащить из помещения. И тут уже вступила в дело другая часть интриги, к истории Остыгана Сулемхая практически не относящаяся. Дневной Дозор области, по поручению Аесарона, ждал именно таких, активных и безрассудных действий от неуловимых представителей тайной общины. Проследить за мужиками, прущими куда-то имущество Ночного Дозора, проще простого, поскольку на имущество это подвязано множество служебных заклинаний, и значит – сейф, будто «маячок», покажет всю дорогу от крыльца до крыльца.
Видимо, в этот момент кто-то из похитителей опомнился. Или, в свою очередь, почуял слежку. Попытка вскрыть сейф и вытащить из него единственную интересующую вещицу не увенчалась успехом – вот и скинули добычу в сугроб возле рынка. Вероятно, с намерением вернуться позднее. Или просто будучи уверенными, что однажды получится стребовать «Всадника в красном» с руководителя Ночного Дозора по расписке. А возникшая вокруг сейфа бессумеречная аномалия не позволила запеленговать «маячок».
К удивлению Флегонта Бочкина, в общине его за отсутствие самого главного артефакта никто не попрекнул. Но от сомнений это его так и не избавило.
Чем же занимался в общине потомственный кетский шаман? А ничем особенным. Вроде все шло, как и раньше. Обращались к нему за помощью – помогал. Делился мудростью с неопытными. Уходил в тайгу и оставался в привычном одиночестве. Ягоды-грибы-коренья собирал. Рыбачил на реке.
Евгения эта информация сбивала с толку. По словам шулера Леньки и многих других магов, задержанных после разгрома общины, выходило, что Хозяин стремился создать структуру куда более мощную и совершенную, нежели те, что существовали до сих пор. В Ночном Дозоре служат только Светлые, в Дневном – только Темные; соответственно, возможности каждой конторы ограничены не только Великим Договором и надзором Инквизиции, но и цветом используемой магии, и моралью, свойственной каждому оттенку. Возможности Иных, не состоящих в Дозорах, ограничены еще больше. А люди, которые изначально лишены способностей Иных, фактически вообще не имеют каких-либо возможностей проявить себя. Объединив же всех, научив или заставив сотрудничать и взаимодействовать друг с другом боевых магов и безобидных целителей разных оттенков, вампиров и обычных людей, Каскет действительно мог добиться создания идеального, с его точки зрения, общества – потенциально очень мощного, всесторонне развитого социального организма. И хорошо управляемого.
Но что такое одна-единственная община против веками существовавших Дозоров? Да, она постепенно росла, расширялась, туда привлекались все новые и новые члены. Но даже если Великий Шаман обладал безграничным терпением и целой вечностью для переманивания в свой «совхоз» сотрудников всех рангов и специализаций, рано или поздно должен был состояться следующий шаг: хорошо угадываемый шаг распространения своей идеологии на всех остальных. Захват новых территорий и объектов. Открытое противостояние, война с теми, кто посмеет сопротивляться. А в итоге – мировое господство. Каскет, Сын Солнца, потомок Первого Шамана Дога – Хозяин Мира! Так, что ли? Тогда почему в общине не велось никакой подготовки к грядущему наступлению?
Однажды, зацепившись языками, Евгений и Герыч пытались обсудить вырисовывающуюся модель. Остыган, проходивший мимо и ухвативший отголоски дискуссии, присел неподалеку – послушать.
– Рановато было, – предполагал Герыч. – Слишком уж свежи в памяти членов общины постоянные стычки, непримиримое противостояние Тьмы и Света. Нужно было дать им время пообвыкнуться, притерпеться друг к другу – вот и тянул Каскет с активными действиями или хотя бы с подготовкой к ним. Как можно в один миг заставить сотрудничать Темного и Светлого, которые еще вчера гонялись друг за другом, файерболами друг дружку отоваривали?
– Не скажи! – горячо возражал ему Угорь. – Вспомни хана Темуджина – будущего Чингисхана! Он объединял монгольские племена, не считаясь с тем, враждовали они или дружили. А в итоге какую армию собрал, каких дел наворотил? Вот то-то! – Увлекшись, Евгений воодушевленно продолжил: – Выйдем мы с тобой отсюда, я тебе одну книжку интересную покажу…
– Мы с тобой?! – с обидной насмешкой в голосе перебил его Герыч и так страшно оскалился левой стороной, что Угорь замер с раскрытым ртом. – Мы с тобой сейчас сидим тут и разговариваем как приятели только по той причине, что у нас других вариантов нет. Как только такие варианты появятся, ты пойдешь своей дорогой… – Герыч демонстративным жестом указал в один конец коридора, – …а я – своей. – Он указал в противоположный конец. – А если мы и пересечемся однажды, то я приложу все усилия, чтобы при проверке регистрации обнаружить нарушения в твоих метках. И ты тоже постараешься подловить меня на незаконных действиях. А понадобится – я без сожаления спалю тебя, а пепел закатаю в бетон.
Угорь, натуральным образом остолбенев, так и сидел с открытым ртом, пытаясь осознать услышанное.
– Ну что, Светлый? – после паузы усмехнулся Герыч. – Нравится тебе такая перспектива? Осознал, какие мы несовместимые? Осознал, по какой такой причине никто до Хозяина не додумался объединять наши племена? Любому Темному проще в подходящий момент нож в спину воткнуть, чем выполнить распоряжение Светлого. А ты, дозорный, сумеешь со спокойной душой оставить малышей из детского сада на попечение добропорядочного вампира? Может, доступно объяснишь им, как дяденьке необходимо кровь лакать? А девушку свою отпустишь на пикник с оборотнями? А с трехсотлетней ведьмой в постель ляжешь? Нет, Светлый, несовместимы мы.
Угорь, уже отошедший от того тягостного впечатления, которое произвела на него первая часть монолога Герыча, хотел возразить, что в определенных обстоятельствах все это можно воспитать. Если в Ином с момента инициации не культивировать ненависть – да, разумеется, неприязнь на уровне инстинктов останется, но ужиться станет вполне реально. Вон сколько примеров! Взять хотя бы Светлого мага Денисова, который достаточно спокойно общается и с Николаем Крюковым, и с Химригоном. И, что примечательно, они к Федору Кузьмичу тоже относятся с уважением, без каких-либо попыток задеть, унизить или тем более всадить нож в спину. А сам Евгений? Разве не сотрудничал он с представителями районного Дневного Дозора, разве не проводил совместную с ними операцию по уничтожению оборотней-нетопырей? А сводные отряды Темных и Светлых, которые собрались вокруг Загарино? Разве это не доказательство?