шла в ванную – ведь нужно же сполоснуться после поезда? Нужно.
Потом, намотав полотенце на манер чалмы, она с ногами забралась в кресло и попыталась распланировать завтрашний день. У нее есть еще один выходной, который надо бы чем-то занять… «Почему ты не укладываешь прическу?» – осведомлялся внутренний голос.
– Потому что я не иду в ресторан! – отмахивалась Вера, но накручивала челку на бигуди и вставала возле газовой плиты, держа над головой газету и сохраняя таким образом струящийся кверху жар, чтобы волосы быстрее высохли. Ведь негоже ходить дома с мокрой головой, правда? Сквозняки же!
Затем она провела ревизию в гардеробе. Нет, разумеется, это никак не было связано с приглашением в ресторан! Ну, мало ли – вдруг они с девчатами с работы среди недели соберутся отметить успешно сданную Верой сессию? Вот Вера и приготовит заранее свое праздничное платье – крепдешиновое, с рукавами «летучая мышь», с мелкими пуговками и изящным бантом на груди. А с рестораном это никак не связано. Разумеется, нет!
Потом она всплакнула. Потом так сильно разозлилась сама на себя, что в сердцах порвала фотографию актера Олега Даля: а вот нечего хитро улыбаться со стены, когда ей так плохо!
За две с лишним недели, пока Веры не было дома, от Евгения не пришло ни письма, ни телеграммы.
В половине восьмого девушка стала собираться в ресторан.
* * *
Безусловно, Данилка был самым умным ребенком на свете. У Федора Кузьмича этот факт не вызывал никаких сомнений. Четырехмесячный внук все делал как-то на особинку – пил молочко, агукал, улыбался во сне и наблюдал за проходящими мимо взрослыми. Денисов был уверен, что ни один другой младенец не умеет так тянуться за игрушкой, как Данилка, а уж когда внук глубокомысленно пускал пузыри – Федор Кузьмич лишь охал в полном восхищении:
– Энто ж надо, как придумал! Бабушка, иди глянь! Энто он меня увидел и признал, оттого и старается! Что, тигли-мигли, признал деду, озорник?!
Жена Денисова Людмила с нежной насмешкой качала головой. Отвык, старый, от детенышей в своем доме, оттого и сюсюкает, оттого и умиляется каждому движению, оттого и нарадоваться не может! Забыл уж, что и Катерина была у него «самой смышленой» в таком же возрасте.
Сама Людмила никаких иллюзий относительно развития внучка не питала: сообразительный и не капризный, это да. А насколько умный – потом ясно станет. Зато она прекрасно понимала, что Данилка – самый красивый на свете ребенок. Это было так очевидно, что даже дыхание перехватывало. Вон и глазки, как у Катерины, и носик такой же! Правда, невесомые и тонкие, словно паутина, волосенки пока не определились, какой породе им соответствовать, в кого пойти – в чернявого Николая или в маму-шатенку.
– Фигурой-то в отца будет! – ревниво подмечала она.
Федор Кузьмич лишь посмеивался – ну а в кого же пацану быть фигурой, как не в отца?!
Скучали бабушка с дедом по внуку страшно! Начнут обсуждать что-то по хозяйству – а через две минуты обнаруживают, что уже о Данилке разговаривают. Соседи по делу придут – так ведь снова к нему, кровиночке, беседа сворачивает. И вроде близко Вьюшка – а не наездишься. Да и понятие нужно иметь, что не всякому зятю зачастившие в гости родственники приятны. А уж такому зятю и подавно. Нет, Николай никогда, ни разу не предъявил Денисову претензию, ни разу не намекнул, что присутствие пожилого Светлого мага в его доме нежелательно. Может, и неприятно ему было, но терпел – ради Катерины, конечно, которая своих родителей любила и всегда с удовольствием принимала. Только это не давало повода испытывать терпение зятя, потому и старался Федор Кузьмич приезжать во Вьюшку большей частью по служебной необходимости, а в дом молодых Крюковых заходить – пока глава семьи на работе.
Заглядывать в Сумрак здесь было невмоготу. Благодаря травкам Матрены Воропаевой и в особенности репетициям Павки Галагуры Федор Кузьмич чувствовал себя довольно сносно, даже если на минутку-другую перемещался на первый слой. Однако дом Николая и Катерины, каким бы ни был опрятным и уютным в реальности, каким бы ни был веселым и радостным от присутствия ребенка, в Сумраке оказывался невыносимым для Светлого. Тьма сочилась здесь отовсюду, изо всех углов и щелей, Тьма ворочалась косматым зверем на чердаке, скользила холодной влажной змеей под половицами, Тьма давила, потрясала и заставляла сердце сжиматься от необъяснимого ужаса. Все было понятно Денисову: зять, напуганный летними событиями, перестраховывается, навешивает все новые и новые охранные заклятья, плетет защиту настолько многослойную и плотную, что в Сумраке дом кажется уже не просто жилищем Темного, а настоящей крепостью, бункером. И уж если говорить начистоту, Федор Кузьмич одобрял такую заботу о безопасности, хотя и попахивало тут уже Колькиной паранойей. Но понимать и одобрять – это одно, а находиться в самом эпицентре… Не зря говорят: Темный со Светлым вполне может ужиться, а вот Светлый с Темным – никогда.
Тяжело было Денисову. Нет, за дочь и внука он был спокоен, Колька их в обиду не даст. Но порой такая тоска накатывала от безысходности, что хоть волком вой.
В середине месяца Николая отправили на несколько дней в Москву – на ежегодную Всесоюзную конференцию передовиков сельского хозяйства. Федор Кузьмич с самого начала не сомневался, что однажды к этому придет: или по партийной линии его зять продвинется, или по управленческой. Уже сейчас – бригадир в колхозе «Светлый путь» и секретарь местной комсомольской ячейки, а что в ближайшем будущем? Поездки в область и в Москву, общение с нужными людьми, протекция районного комитета КПСС – и столько дорог откроется, что любую можно выбрать наугад, и все одно не ошибешься. Это среди Иных Колька – середка-наполовинку, в Дневном Дозоре мог бы стать всего лишь рядовым оперативником, а в мире людей далеко пойти может, ежели с умом к вопросу подойдет.
Катерина, обычно послушная и примерная жена, нежданно-негаданно решила воспользоваться отсутствием супруга. Нет, ничего такого предосудительного! Даже, можно сказать, наоборот. Однажды, смотря по телевизору вечерние новости, увидели они с Колькой председателя подмосковного совхоза, отвечающего на вопросы корреспондента. Ах, какой на нем был костюм! Всем костюмам костюм! И строчка аккуратная, и крой по-настоящему изящный, и искра́ по гладкой ткани пробегала, как у актеров в иностранных фильмах, – просто чудо! Катя видела, как понравился костюм мужу, и по его задумчивому взгляду в никуда догадалась, что представляет себя Колька в Москве на конференции вот в такой вот одежде. В райцентре, в универмаге, понятное дело, выбор был скудноватый. Чтобы приобрести такую красоту, следовало ехать в Томск. Только времени до Колькиной командировки уже не оставалось, чтобы запланировать еще и другую поездку. В итоге на конференцию он взял свой свадебный – тоже хороший, добротный, по фигуре, но без искры́ и элегантного кроя. Казалось бы, все, поезд ушел. Но Катя не без оснований верила, что и в следующем году Николая ждут самые разные ответственные мероприятия. Да и просто хотелось сделать любимому приятное. Если костюм так нравится – нужно найти и купить!
Вряд ли Колька или свекровь одобрили бы такую поездку. Да и сама Катя никогда не рвалась куда-то съездить, тем более – без мужа. Не принято так. Но впереди были новогодние праздники и годовщина свадьбы, а покупать подарок во Вьюшке, в сельпо, Катерина сочла невозможным. Вот и сделала вид, что собралась на пару дней в Светлый Клин – погостить у родителей, отдохнуть чуток, пока бабушка с дедушкой станут нянчиться с внуком. А сама уговорила Федора Кузьмича и Людмилу отпустить ее в Томск за костюмом. Данилка не капризный, постоянного внимания не требует – лежит себе, агукает, улыбается ребетячьим своим мыслям да пузыри пускает. Кушает с удовольствием, с погремушкой играет с охотой – одна радость за таким внуком следить!
А если кто-то из односельчан и заметит обман да донесет Николаю – Катерина надеялась, что сюрприз с лихвой оправдает ее поступок. Но времени до возвращения мужа оставалось с запасом, а обернуться Катя рассчитывала за световой день. Самолетом в ночь туда, в тот же день аккурат к вечернему автобусу назад.
Денисов не слишком-то был доволен задумкой дочери. Мало того что от мужа скрывает, а это уже само по себе нехорошо, даже если с благими намерениями. Так ведь тут еще и тот факт вмешивался, что Катерина всегда была домашней девочкой, в дальние поездки с самого детства отправлялась исключительно с семьей. Глупо, конечно, примерять былое к молодой женщине, жене и матери, давно уже вышедшей из-под родительской опеки и даже живущей уже в другом селе, вдалеке от родного дома. И все-таки одна, да на самолете, да в малознакомый большой город Томск… Но и отказать в просьбе Федор Кузьмич не мог. Не так уж часто дочка к нему обращалась. Когда еще возможность представится? А сделать Кате приятное ему хотелось не меньше, чем ей – мужу.
Вечером он сам, позаимствовав в гараже председательский «Виллис», проводил Катю. Посидел с нею в зале ожидания при аэродроме, проверил линии вероятности, насколько это было доступно, дождался взлета без четверти полночь и наконец успокоился. Она уже взрослая, она справится.
Следующий день был будним, и потому основная забота о внуке досталась Людмиле. Но и пожилой милиционер, чей рабочий кабинет находился буквально в двух шагах от дома, то и дело забегал узнать, все ли в порядке. Вернее, делал вид, что беспокоится и рвется помочь, а сам, как всякий дед, люто скучающий по внуку, использовал каждую свободную минутку, чтобы взять на руки, сделать двумя пальцами «козу рогатую», ощутить, как сладко пахнут волосенки, так и не определившиеся с породой, весело сказать «тигли-мигли» и восхищенно округлить губы в ответ на самое простое, обычное движение мальца.
Настоящее беспокойство он почувствовал ближе к вечеру. И небо хмурило, и снегопад зачастил, и предчувствие чего-то нехорошего придвинулось и лишило простора, словно сплошные снеговые тучи, грозящие целиком сорваться с тяжелого свинцового небосвода. Катя должна была вернуться с рейсовым автобусом. До него – еще достаточно времени. Почему же так тревожно сжимается сердце? В сотый раз пристыдив себя, что не поехал встречать дочку в райцентр, он не выдержал и позвонил из кабинета в диспетчерскую аэродрома. Вернее, попытался позвонить. Связи не было. Никакой. Обрыв на линии – явление для этих мест с их суровым климатом довольно частое, если не сказать – привычное. Но как же не вовремя!