– Ни ваши дети, ни ваши земли не будут в безопасности, пока Келсон жив, – упрямо сказал Лорис. – Он считает, что эта земля принадлежит ему… и ему, в конце концов, придется убить Вас и Ваших наследников, или держать вас в тюрьме до конца жизни, что он уже пытался сделать со мной. Он должен быть глуп, чтобы оставить вас в живых, поскольку в этом случае над его головой будет всегда висеть угроза потенциального восстания. Он будет использовать Ваших детей как приманку, чтобы заманить Вас в ловушку.
– Пусть тогда думает, что может преуспеть, – сказала Кайтрина. – Слова ничего не стоят. Может быть, нам удастся затянуть переговоры, используя его надежду на возвращение Истелина, поскольку он, похоже, озабочен безопасностью этого человека. Теперь, когда Джудаель посвящен, Истелин нам больше не нужен.
Лорис пренебрежительно посмотрел в сторону Истелина. – Да. Любой достойный священник рассказал бы своим начальникам, что некто, помещенный под их опеку, собирается нарушить свою клятву. Истелин, я считаю, что ты лично ответственен за побег юного Дугала.
Истелин, сидевший до сих пор молча, покачал головой.
– Я сожалею, что не могу согласиться с этим, – сказал он тихо. – Что касается нарушения им клятвы, я подозреваю, что есть гораздо худшие преступления перед Богом чем нарушение клятвы, принесенной под принуждением. Думаю, что некоторые из них Вам очень хорошо известны.
Глаза Лориса вспыхнули.
– Что касается моей ценности как священника, – продолжил Истелин, – то не Вам судить об этом, поскольку епископы сочли Вас недостойным Вашей прежней должности и заточили Вас.
Полунамеренно, полурефлексивно Лорис вскочил на ноги с бессловесным рычанием, клокотавшим у него в глотке, и замахнулся, чтобы ударить непокорного Истелина, сбив стоявший на подлокотнике его кресла кубок, который со звоном разбился на каменных плитах пола.
– Нет! – выдохнула Кайтрина, когда Сикард вскочил, вставая между ними и хватая Лориса за руку.
Это слово и звон разбившейся посуды погасили слепую ярость Лориса, и он негодующе выпрямился прежде, чем Сикард успел прикоснуться к нему, опустил руки по швам и снова сел, сдержанно кивнув Кайтрине. Сикард, шумно выдохнув, поправил свою тунику и тоже сел. Ител, бросившийся на помощь отцу, осторожно вернулся на свое место рядом с матерью. Джудаель сжал руки перед собой и старался не разорваться между лояльностью своей тетке и преданностью человеку, который сделал его епископом. Истелин все это время оставался сидеть на своем табурете и даже не шелохнулся.
– Пожалуйста, примите мои извинения, Ваше Высочество, – сокрушенно покачал головой Лорис. – Я не знаю, что на не меня нашло… но его дерзость никак не подходит священнику.
– Да уж, – ответила Кайтрина ледяным тоном. – Я, правда, сомневаюсь, что расценивает свое поведение так же. Пусть будет как будет, Халдейну нужно свидетельство того, что Истелин в порядке. Я думаю, что можно послать его кольцо… и, может быть, собственноручно написанное им письмо, которое Вы, архиепископ, продиктуете ему.
– Я не буду писать этого, – спокойно сказал Истелин.
– А если он не будет сотрудничать, – продолжила Кайтрина с застывшим лицом, – я предоставляю Вам, архиепископ, право решить, что мы должны сделать, чтобы напомнить королю, что у нас есть его епископ, и, если мы не сможем договориться, мы будем обращаться с ним так же, как король будет обращаться с моими детьми. – Она мрачно улыбнулась Лорису. – Я хочу, чтобы мой племянник помогал Вам, и надеюсь, что Вы сможете позаботиться о том, чтобы наши пожелания были выполнены.
Лорис медленно кивнул с мрачной ухмылкой на лице.
– Очень хорошо, мадам. Я буду рад выполнить Ваши пожелания. Думаю, что Вы останетесь довольны.
Глава 28
Но и он переселен, пошел в плен…
Утомленный, но довольный Келсон привел свой отряд обратно к станам Ремута меньше чем через неделю после отъезда, ни у одного из его людей не было даже царапины, а присутствие Дугала рядом с ним говорило, что его миссия была выполнена, по крайней мере, частично. Когда колонна, громыхая, пересекла мост и въехала во двор замка, несколько ликующих приграничников из Транши выскочили во двор, чтобы приветствовать их нового молодого предводителя гортанными криками. К прежним ранениям Дугала добавилась измотанность, вызванная его побегом и последовавшим за ним трехдневным маршем, но прежде чем, пересиливая боль, соскользнуть с лошади, он сумел улыбнуться и найти несколько слов для каждого из приграничников.
Дугал был не единственным добавлением к отряду Келсона. С отрядом ехали шесть угрюмых пленников, самый молодой из которых, темноволосый, благородно выглядящий мальчик со связанными впереди руками, сидящий на лошади, привязанной к лошади Коналла, изо всех сил старался выглядеть храбрым. Его щеки горели от взглядов любопытных, но он подчеркнуто глядел перед собой, презрительно отказавшись от помощи, когда слезал с лошади. Однако, больше всего всех заинтриговало добавление, безвольно сидевшее на руках и Моргана, видимо спящее – закутанная в плащ девушка с каштановыми волосами, выбившимися из-под капюшона.
– Это младшие дети Претендентки, – сказал Келсон Найджелу, слезая с лошади на заснеженный двор и помогая Моргану передать спящую девушку в руки Дункана. – Теперь все, кто нам нужен – Кайтрина, Сикард и оставшийся сын. Ну и Лорис, конечно. Девушку зовут Сидана. Дугал выкрал ее у них из-под носа.
– Она не ранена? – спросил Найджел.
Морган, освободившись от своего груза, перекинул ногу через спину своего коня и спрыгнул на землю, качая головой.
– К утру с ней все будет в порядке. Я… был вынужден усыпить ее. Она закатила истерику, когда поняла, что ее не будут спасать. Я сомневаюсь, что она вообще вспомнить большую часть путешествия.
Найджел медленно кивнул, согласившись с применением Морганом его способностей, не моргнув глазом.
– Да, это, наверное, было правильно. Дункан, почему бы Вам не отнести ее к моей жене? Если, конечно, Вы, Келсон, не пожелаете иначе. Когда она проснется, ей не помешает компания другой женщины, и мне кажется, что будуар больше подходит этой меарской розе чем тюремная камера.
– Я бы сказал, скорее шиповник, – сказал, улыбаясь, Келсон. – и шипы у нее самые настоящие, могу Вас уверить. Ладно, это неважно. Думаю, что тетя Мерод будет подходящей компаньонкой. Отец Дункан, Вы можете отнести ее?
– Конечно.
– Что касается нашего другого неожиданного гостя, – продолжил Келсон, глядя на угрюмого Лльювелла, когда Дункан ушел, – то вы, дядя, можете гордиться, что он был захвачен Вашим сыном, Коналлом. Его зовут Лльювелл. Поначалу он был несколько агрессивен, так что я думаю, что рядом с ним надо держать стражника. В камере нужды нет. Он – благородный пленник, а не преступник.
Келсон потратил еще несколько минут на то, чтобы распорядиться насчет остальных пленников, своих солдат и их лошадей, затем вместе с Дугалом и Морганом проследовал в зал. Пока все трое запивали подогретым пивом пирог с олениной, он вкратце рассказал торопливо собранным членам совета о результатах своей экспедиции. К тому времени, когда он подошел к концу, Дугал начал кивать носом над своей тарелкой, и даже Морган стал говорить с трудом по мере того, как еда наполняла пустые желудки, а эль успокаивал ноющие мышцы. Через час, назначив официальное собрание совета в полном составе на следующий полдень, Келсон отправился отдыхать. Той ночью в Ремуте долго горели факелы, поскольку Найджел, как и многие другие, пытался усвоить сказанное королем.
Келсон, однако, пробудился с рассветом – еще не полностью отдохнув, но не в силах больше спать. Он чувствовал потребность что-то делать, но он не мог ничего предпринять до тех пор, пока Кайтрина не ответит на его условия. Он уселся на подоконник и какое-то время смотрел, как падает снег, надеясь, что сможет расслабиться и задремать, но только обеспокоился еще больше. Через некоторое время он отказался от мысли уснуть и оделся, натянув простые серые штаны, сапоги, тунику и подбитую мехом накидку.
Подобно тихому призраку он бродил в окрестностях своего замка, поговорил с теми, кто отправлялся с ним в поход на Ратаркин, осведомился о пленниках и заложниках, и позавтракал с Морганом, который тоже не мог спать этим утром. Когда несколько часов спустя он, все еще взбудораженный, вернулся в свои апартаменты, он обнаружил, что Дугал уже проснулся и оделся, удивляясь куда мог подеваться король.
– Я не мог спать, – сказал ему Келсон. – Я поговорил с Морганом, но, кажется, это не помогло. Я думаю, что я успею до заседания совета сходить в склеп к отцу. Это иногда помогает мне прояснить мысли – как если бы я мог спросить его совета. Пойдешь со мной?
Они выбрали наиболее просто выглядящих лошадей, которых смогли найти в королевской конюшне, поскольку Келсон не хотел, чтобы кто-то обратил внимание на их поездку. Запахнув плащи и натянув шапки, не столько для анонимности, сколько для тепла, они поехали по тихим, почти пустынным улицам к собору, который был в полумиле от замка. Когда они слезли с коней во дворе собора, было холодно и ясно, а снег оставался почти белым. Их дыхание обращалось в пар, пока они шли к северной части двора по крытой галерее. Келсон направился к боковой двери, Дугал, все еще прихрамывающий от болезненного ушиба бедра, последовал за ним.
– Я привык ненавидеть это место, – сказал Келсон, идя по южному коридору. – Я имею в виду королевский склеп. Архиепископ Кардиель за последние два года постарался сделать его более или менее сносным, но мне все равно еще немного жутко. Я когда-нибудь приводил тебя сюда?
– Если и приводил, то я этого не помню.
– Да, ты бы запомнил это, – Келсон остановился, чтобы открыть высокую бронзовую дверь достаточно широко, чтобы он и Дугал могли проскользнуть внутрь, и закрыл ее за ними. – Я думаю, что самое хорошее в этом месте – это то, что здесь я почти всегда могут быть уверен, что меня не потревожат, – продолжил он. – Такое место сложно найти, если ты – король.