А будит меня та же Юлька, когда возвращается с занятий.
- Ну, ты спать, Короткова!
- Который час?
- Почти три.
- Ого! – резко соскочив, спускаю ноги на холодный пол.
- Что у вас там в баре произошло вчера?
- Ты откуда знаешь? – спрашиваю настороженно.
Новость уже по всему городу разлетелась?
- Мне Леха сказал.
- Ааа… Да так, ничего серьезного, пьяные пристали.
Юлька понятливо качает головой, но по глазам вижу, чувствует, что вру.
- Тебя искали…
- Кто?
- Грех.
Я тут же отвожу взгляд. Лезу под подушку за телефоном и активирую экран. Так и есть – три пропущенных от Германа.
- Что у тебя с ним за дела?
- Никаких дел, - стараюсь говорить скучающим тоном, - понятия не имею, зачем он меня искал.
- Говорят, он тебя на своей Панамерке катает…
Вот черт. Засада.
Дело не в том, что я стесняюсь или боюсь признаться, что мы с ним общаемся. Просто я представляю, как это выглядит со стороны. Сын губернатора возится с такой, как я. Зачем? Почему? У меня самой нет ответа на этот вопрос.
- Ты с ним спишь?
Вот это я и имела в виду. Потому что для большинства все в жизни замешано либо на деньгах, либо на сексе.
- Или сосешь ему? – хитро улыбаясь, понижает Юля тон.
- Нет, конечно! – не хватает только, чтобы с ее подачи по универу поползли такие слухи.
Тогда меня там точно со свету сживут.
Ищу ногами шлепанцы и одновременно накидываю на себя халат. Останавливаюсь около зеркала, чтобы собрать в хвост волосы и выхожу в коридор.
- Обиделась, что ли? – догоняет в спину, - шучу я. Никто никогда не поверит, чтобы ты и… сын нашего губернатора…
Хлопаю дверью, отсекая себя от новой порции унижений. Интересно, что бы она сказала, узнай о вчерашнем нашем поцелуе.
Поцелуй ведь был? Он же не приснился мне?.. Нет, мои губы еще помнят те ощущения. Это действительно вчера случилось.
А еще вчера случился погром у бара, который мне нужно как-то объяснить Ларисе Константиновне. Странно, что от нее ни одного пропущенного вызова.
Пью чай с овсяным печеньем и с намерением съездить на работу, чтобы узнать, как там дела, начинаю переодеваться. Отвлекает входящий звонок на телефон.
- Да.
- Выспалась? – спрашивает Герман без предисловий.
Его низкий голос рассыпает по телу мурашки, а во рту ощущается его фантомный вкус.
- Да…
- Выходи, я уже подъезжаю.
- Зачем?
- Дело есть.
- Какое?
- Не узнаешь, если не выйдешь, - заявляет он категорично.
Я сдержанно вздыхаю. Не могу усмирить разогнавшееся сердце. Как после вчерашнего в глаза ему смотреть?
- Короткова, выходи, или я поднимусь к тебе сам.
- Не надо… Я выйду.
Расчесываю еще влажные волосы, накидываю куртку и, по привычке закинув рюкзак на плечо, выхожу на улицу.
Германа вижу сразу. Обняв руль обеими руками, через лобовое стекло смотрит, как я приближаюсь.
Первое, что замечаю, открыв переднюю дверь – белый пакет на сидении.
- Что это?
- Твои вещи из бара, в котором ты больше не работаешь.
Глава 8.1
Взяв пакет в руки, опускаюсь в кресло. В нем действительно моя одежда. Потертые туфли на плоской подошве, блузка и леггинсы, в которых было удобно мыть посуду.
- Меня уволили?
- Я тебя уволил, - отвечает Герман просто.
Заводит машину и выезжает на проезжую часть.
- Там еще конверт с твоим расчетом должен быть.
Запускаю руку в пакет и, нащупав там прямоугольник из плотной бумаги, достаю и заглядываю в него.
- Ого… так много? – по моим расчетам должно быть раза в два меньше.
Герман лишь пожимает плечами.
- И за погром не оштрафовали?
- Ты тут при чем?
Приходит моя очередь пожимать плечами. Он прав, конечно, но я же помню страсть Лары к штрафам и за более мелкие провинности.
- Куда мы едем? – спрашиваю, глядя в окно.
В этом районе города я не была ни разу. С одной стороны дороги красивые высотки, с другой – облагороженная набережная с кафе и парками.
- На новое место твоей работы.
- К тебе домой?
- Возражения не принимаются.
- А если я не хочу? – начинаю упрямиться.
Я, правда, не хочу. Я лучше дворником устроюсь, чем буду в его квартире унитаз чистить. Особенно после того, что было вчера.
- Захочешь, - заявляет в своей манере.
Вскоре его Панамера минует шлагбаум и въезжает на дворовую территорию жилого комплекса. Я, как дикарка, с прилипшим к окну носом рассматриваю проплывающие мимо парк с аллеей, велосипедные дорожки, открытый стадион, уже спущенный фонтан и большую детскую площадку.
- Ты здесь живешь?..
Он молча паркуется и глушит двигатель.
- Идем.
Я выхожу и быстро семеню за ним. Чтобы не опозориться окончательно, стараюсь не пялиться по сторонам. Мы поднимаемся по широкому, отделанному черным гранитом крыльцу, и проходим через широкие, как в торговом центре, стеклянные двери. Минуем просторный тамбур и оказываемся в широком холле.
- Герман Дмитриевич… - степенно кивает ему мужчина, смахивающий на отставного генерала.
Консьерж?
Офигеть!
Меня тоже удостаивают вниманием. Мазнув взглядом, мужчина молча кивает. Отвечаю тем же. Захожу за Греховцевым в просторный лифт и, сложив руки на груди, деланно равнодушно обвожу его взглядом. Пусть думает, что я в деревне в таком же доме жила и каждый день на таком лифте каталась.
- На каком этаже твоя квартира?
- На шестнадцатом.
- Я высоты боюсь.
- Не выходи на балкон.
Двери разъезжаются, и мы попадаем в овальный ярко освещенный холл. Герман останавливается около одной из четырех дверей и, открыв ее, пропускает меня вперед. Сам заходит следом, скидывает обувь и смотрит на меня.
- Чего застыла? Особое приглашение требуется?
Я тоже снимаю ботинки и следую за ним вглубь квартиры. Она у него огромная. Это круто, конечно, но мне не понятно – зачем? Больше уборки, больше траты на отопление и электроэнергию. К тому же, куда ему одному столько площади?
- Ты с родителями живешь?
- Один.
- Ясно, - роняю тихо.
Обхожу по периметру огромную гостиную, в которой преобладают белые тона, останавливаюсь у большой плазмы на стене, какой-то встроенной панели из черного стекла, назначение которой мне не понятно. Ступаю на круглый ковер с высоким ворсом и мысленно жмурюсь от удовольствия. Моим ступням нравится.
Из мебели в комнате только неглубокий, во всю стену шкаф с глухими дверцами, угловой диван и два широких кресла.
- Ну, как? – доносится из-за спины.
Он стоит, подперев плечом дверной проем и выжидающе на меня смотрит.
- Мило.
- Мне надо, чтобы ты приходила четыре раза в неделю и поддерживала здесь порядок.
- Ты, я вижу, и сам неплохо справляешься.
В квартире, действительно, стерильная чистота. Я не вижу ни одной пылинки, ни одного валяющегося на полу носка. Такое ощущение, что помещение нежилое.
Герман оставляет мой комментарий без ответа и зовет меня на кухню. Хотя кухней эту комнату у меня язык назвать не поворачивается. В моем представлении, у богытых на кухне должно быть полно всего. Разные комбайны, тостеры, микроволновки. Горы посуды за стеклянными дверцами шкафчиков, висящие на крючках всевозможные ложки – поварешки. А тут… ничего похожего на то, что здесь готовят и потребляют пищу нет.
- Я редко ей пользуюсь, - отвечает Греховцев на мой невысказанный вопрос, - чашка кофе по утрам и все.
- Угу…
Затем он ведет меня по коридору и толкает дверь в еще одну комнату. Это его спальня.
- Зайдешь?
Я переступаю порог и оказываюсь в квадратной комнате с огромной кроватью и плазмой на противоположной стене. В нос ударяет запах парфюма Германа и немного его кожи. Внезапно мне становится нечем дышать. Делаю принудительный вдох и скрещиваю руки на груди. Этот запах навеял ненужные воспоминания. Вкус его губ и языка.
- Ну, так что? Пыль вытирать – это не тарелки по ночам драить.
- Сколько ты будешь мне платить?
- 60 устроит?
- Сколько?.. – выдыхаю ошарашенно.
Или у меня развилась ранняя глухота, или он совсем идиот.
- Мало?..
- Это много! 60 тысяч за смахивание пыли? Побойся Бога!
Герман усмехается и, опустив подбородок, качает головой.
- Зачем ты поцеловал меня вчера? – вылетает из меня на порыве.
Этот вопрос не дает мне покоя с ночи. Мне мазохистки хочется, чтобы он прямо сейчас спустил меня с небес на землю и официально повесил на мою грудь бейджик «Уборщица Раиса».
Вскинув на меня равнодушный взгляд, он пожимает плечами и отворачивается к окну.
- У тебя начиналась истерика, что мне оставалось делать?
Логичное объяснение. Его метод оказался действенным, он действительно отвлек меня от проблемы.
- Спасибо, - выдавливаю глухо, - но больше так не делай.
- Забыли, - отмахивается парень.
Выходит из комнаты, и я за ним. Иду сразу в прихожую и начинаю одеваться. В груди противно скребет. От обиды, что я этому поцелую придаю больше значения, чем он того требует.
- Надеюсь, в универе хвастать не начнешь?..
К щекам приливает кровь и начинает долбить в виски. Пряча от Германа пылающее лицо, застегиваю замочки на ботинках, а затем, выпрямившись, собираю волосы в хвост и смотрю в свое отражение в огромном зеркале.
- Было бы чем, - хмыкаю с сарказмом, - сохраню наш грязный секретик в тайне.
- Можешь завтра приступать, - игнорируя мой выпад, проговаривает парень.
Вытаскивает из комода и протягивает мне связку ключей. Взяв ее, закидываю в кармашек рюкзака. Он открывает передо мной дверь и, пропуская меня, отходит в сторону.
- Пока, - бросаю, не оборачиваясь.
- Кстати, - летит в спину, - иногда здесь ты будешь встречаться с девушкой. Ее зовут Диана. Я предупрежу ее о тебе.
- О’кей, - взмахиваю хвостом и бодро шагаю к лифту.
Чувствуя, как от его взгляда горит поясница, жму на кнопку и в ожидании постукиваю носком ботинка о кафельный пол.