м.
С тех пор, как врач назначила мне таблетки, презервативами мы больше не пользуемся.
- Какие планы на завтра? – немного отдышавшись, спрашивает он.
- О! Планов громадье! – хихикаю я, устраиваясь на его плече, - у меня расписан каждый день.
- Как скажешь… я весь в твоем распоряжении.
Вскоре Греховцев засыпает, а я еще долго им любуюсь, жмусь ближе и, стараясь не потревожить сон, покрываю его всего легкими поцелуями.
Следующие семь дней походили на сказку. Эта была неделя концентрированного счастья. Если бы была возможность, брать его потом маленькой ложечкой и подслащивать серые будни, хватило бы до конца жизни.
Герман, как выяснилось, оказался более подготовленным, чем я. Он так грамотно чередовал наши поездки и экскурсии с банальным валянием на пляже, что я ни разу не почувствовала себя уставшей от впечатлений.
Мы посетили все достопримечательности Пафоса и его окрестностей. Ныряли с опытными дайверами и ходили на яхте в море. Побывали в знаменитой Купальне Афродиты, месте всех влюбленных, а последний день провели на крохотном острове вдали от посторонних глаз.
Не знаю, будет ли у меня возможность еще когда-нибудь побывать в подобном месте, я уверена, что эта неделя останется самым ярким пятном в моей жизни.
Глава 26.1
- Спасибо тебе, - наверное, уже в сотый раз шепчу в полудреме.
Моя голова покоится на плече Германа, а меня, даже несмотря на гул двигателей самолета, нещадно клонит в сон, хотя уснуть все равно не могу.
Сердцем чувствую, как с каждой минутой все больше и больше он мрачнеет. Думает о чем-то своем, молчит. Я списываю это на, будь она неладна, предвыборную кампанию отца. Герман говорит, что накал ожидается как раз на последние дни перед выборами.
Мне тоже не по себе. Очень не хотелось уезжать с гостеприимного Кипра в промозглую осень.
- Рай, - слышу его тихий голос, - я хочу снять тебе квартиру.
Вздрогнув, как от удара, распахиваю глаза и выпрямляю спину.
- Зачем?
- Так надо.
Грудь мгновенно стягивает спазмом. Вдохнуть не получается.
- Ты меня бросаешь?
- С ума сошла?!
Повернув ко мне голову, смотрит строгим взглядом. Я же, часто моргая, пытаюсь прогнать поступающие слезы.
- Зачем тогда?..
- Перед самым отъездом во дворе дома меня караулили журналисты.
- И что?..
- Если они увидят нас вместе, начнут копаться в твоем прошлом…
- Ну и что? Ты стыдишься меня?
- Глупая, - вздыхает Герман, - пойми, у отца очень сильный соперник с мощной поддержкой из столицы. На них работают журналисты, детективы и хрен пойми, кто еще. Они ищут, за что зацепиться, чтобы обвалить отцу рейтинги.
- И ты хочешь меня спрятать?
- Хочу. Выискивая компромат, эти твари пытают моих соседей, моих однокурсников, преподавателей… Представляешь, что тебя ждет, если они узнают, что мы живем вместе?
- Представляю, - проговариваю я.
- Это ненадолго. Скоро я лечу в Лондон и забираю тебя с собой.
Ошарашенно открыв рот, смотрю на него во все глаза.
- В Лондон?!
- Да, мне предложили должность нашем консульстве.
- И я полечу с тобой? А как же… университет?..
- Там доучишься.
Переваривая полученную информацию, никак не могу угомонить свое сердце. Как обезумевшее, оно бьется в припадке, мысли в голове устроили шабаш.
Бросить здесь все и лететь с ним в Лондон? Учиться в университете Хатфилд или Портсмут?
О, Боже… Разве есть у меня выбор? Разве могу я выбирать между жизнью в Лондоне с Германом и тем, чтобы остаться здесь и потерять его навсегда?
- Хорошо, - киваю я, - только квартиру мне не снимай. Я в общежитии поживу.
- Не обсуждается.
- Так проще будет…
- Нет, я сказал, - обрубает он.
Я замолкаю. Смысл спорить, если он все равно сделает по-своему?
- Не дуйся, Коротышка. Это не навсегда. Просто надо переждать.
На следующий после возвращения день с утра Герман уезжает на работу, а я встречаюсь в кафе с Полиной. Расцеловав ее в обе щеки, вываливаю на стол целую гору сувениров. Две коробки кипрских сладостей, набор оливкового мыла с медом, корицей, ванилью. Серию косметики на основе розовой воды и в завершение ко всему серебряную брошь в виде цветка орхидеи.
- Мать честная! Как тебя через границу пропустили?! – прижав ладошки к щекам, восклицает подруга.
- Пришлось дать на лапу, - смеюсь я.
- Это все мне?!
У меня случается эмоциональный оргазм. Неподдельный восторг в глазах подруги дарит неземной кайф.
Я и не знала раньше, что дарить подарки может быть приятнее, чем их получать.
Листая фото в моем телефоне, она комментирует каждое из них, а я, закинув ногу на ногу и качая ступней, расслабленно попиваю безалкогольный коктейль.
- Круто, че… - возвращает мне гаджет, - хотя я думала, хоть на одном снимке увижу твоего бойфренда.
Все снимки с моим бойфрендом я предусмотрительно из общей галереи удалила, за что мысленно себя сейчас хвалю.
- Давай, я тебе своего женатика покажу, а ты мне своего любимого, - вдруг, упав грудью на стол, предлагает она.
- В следующий раз, - отвечаю привычно, чем вызываю кислую улыбку Поли.
- Я поняла, он у тебя, наверное, старый пердун.
Прыснув со смеху, обе начинаем смеяться. Представляю, какой была бы ее реакция, узнай она, с кем на самом деле я встречаюсь. Но, Слава Богу, она не дура. Ей хватает такта держать свое любопытство в узде и не обижаться на мою скрытность.
Традиционно сведя все к шутке, болтаем еще какое-то время, после чего я начинаю собираться домой. Герман обещал вернуться сегодня пораньше, чтобы свозить меня посмотреть мое новое жилище. Двухкомнатную квартиру в соседнем районе.
Переодевшись в домашние шорты и майку, собираю волосы в высокий хвост и принимаюсь за ужин. В благодарность за прекрасный отдых хочу приготовить Герману традиционное кипрское блюдо Кефтэдес – мясные крокеты со специями. Русскоговорящий хозяин кафе, где мы их пробовали, поделился со мной секретом их приготовления. Надеюсь, получится.
Только сосредоточиться на смешении пропорций пряных трав мне не дают. В прихожей раздается трель дверного звонка.
Быстро вымыв руки, я спешу к домофону, в котором маячит лицо незнакомой мне женщины.
Может, соседка?..
Отворяю дверь и, заправив за ухо выбившуюся прядь, приветливо улыбаюсь гостям.
Их две. Женщина, на вид 40 – 45 лет, и девушка моего возраста. Скорее всего, мать и дочь.
- Здравствуйте.
Они обе какое-то время смотрят на меня настороженно. А я, совершенно ничего не понимая, перевожу взгляд с одной на другую и обратно.
- Я так и знала… - закрыв лицо руками, вдруг шепчет девушка.
Между ребер ощутимо колет. Обхватив плечи руками, нервно топчусь на месте.
- Вы к кому?
- К тебе, – холодно отвечает женщина и поворачивается к дочери.
Та, взяв себя в руки, отнимает ладони от лица и резко выдыхает.
- Я Алиса Греховцева. Жена Германа.
Выстрел в упор. Пошатнувшись, я пячусь назад. Сильно кружится голова и мутит. Женщины, по всей видимости, зашли внутрь, потому что их голоса звучат совсем рядом.
Они говорят, говорят и говорят… Я смотрю в их искаженные лица, ничего не понимая. Словно весь этот абсурд происходит не со мной, словно я лишь сторонний наблюдатель.
В отупевшее сознание проникают отдельные слова – «свадьба», «мой муж», «содержанка»…
У меня нет сил даже возразить. Глядя пустым взглядом в стену, я повторяю одно и то же.
- Я не знала… я не знала…
Пытаясь отгородиться от этого кошмара, закрываю глаза, но мне не дают. Дергают за плечо и суют под нос фотографии. Настоящие, напечатанные на бумаге.
Фотографии свадьбы моего Германа и… Алисы.
Сквозь мутную пелену я рассматриваю цветные картинки. Белое платье, строгий черный костюм, море цветов.
Счастливое лицо Алисы и серьезное – Германа.
Они женились, пока я ждала его на Кипре.
- Оставь моего мужа в покое!
- Он тебя все равно скоро бросит!
- Не лезь в чужую семью!
- Я рожу ему ребенка!
Каждое слово, как отравленная стрела, попадает точно в цель. В мое искромсанное сердце.
- Я не знала… - повторяю глухо раз за разом.
Глава 27.
Я не помню, как они ушли. Помню лишь последнюю брошенную Алисой фразу.
«Оставь его в покое. Не мешай ему быть счастливым. Не пытайся разрушить нашу семью».
Даже оглушительный хлопок двери не выводит меня из коматозного состояния. Не шевелясь, я стою там, где они меня оставили.
Женат.
Чужой муж.
Я любовница чужого мужа.
Прикрыв глаза, воскрешаю в памяти свадебные фото.
Какая красивая у него жена. Стройная, изящная, с белой кожей и тонкой шеей. Аристократка.
Какие красивые у них получатся дети.
Правда, запоздало впитавшись в мое сознание, начинает рушить меня изнутри. Из-под ног уплывает земля, а стены вокруг начинают сужаться.
Боли нет, я ничего не чувствую. Только хаос в душе и мерзкий, оглушающий, звон в ушах. Он сводит с ума, лишает рассудка.
Заткнув уши руками, сажусь на пол и сжимаюсь в комок. Не помогает. Монотонный звук бьет по нервам, доводит едва не до судорог.
С трудом поднявшись на ноги, добираюсь до ванной и подставляю лицо под холодную струи.
Кажется, становится легче.
Поднимаю взгляд к зеркалу и невольно шарахаюсь от своего собственного отражения.
Как неживая. Обескровленные щеки и пустые глаза.
Неудивительно - я не чувствую биения сердца.
Время останавливается. Минуты растягиваются в часы, а часы в вечность.
Герман находит меня на подоконнике в кухне.
- Рая! – влетает в комнату, но встретившись со мной глазами, стает как вкопанный.
Вижу, как меняется его лицо. Приобретает мертвенную бледность и становится похожим на восковую маску.
- Твоя… жена приходила, - произношу не своим голосом.
- Сука…
Я смотрю на высокий силуэт в сумерках, как будто вижу его первый раз.