— Почту за честь! — И вынул свой. Теперь он порадовался, что решил не брать на арену новоприобретенный меч с неизвестными ему магическими возможностями. Друид же предупреждал — осторожнее. Бог его знает, что может получиться, если в бою адресно пожелать противнику, скажем, молнию в нижнюю часть спины. Вряд ли его величество простит ему такое надругательство над собой. Поэтому Дик опять прихватил свой старый меч, добротный и безыскусно-простой, без каких-либо магических фиглей-миглей.
Они скрестили клинки. С мечом Дик был, конечно, куда ловчей, чем с копьем, да еще и на полном скаку, но уже несколько подустал. Его это не обескураживало. Не в поисках же славы лучшего воина он сюда вышел и, будь у пего другая возможность как-то еще встретиться лицом к лицу с отцом, он вообще не стал бы сегодня еще с кем-то биться. А потому предпочитал парировать, уворачиваться и вертеться настолько быстро и резво, насколько позволял тяжелый доспех. Тридцатифунтовая кольчуга — это все-таки большая нагрузка. Он радовался только тому, что был великолепно тренирован и мог не реагировать на подкрадывающуюся усталость еще какое-то время. Он не только уворачивался, но и ставил блоки, причем со знанием дела — больше никогда прямо, а только с тем, чтоб увести меч противника в сторону или в землю.
Надо отметить, что его величество владел мечом очень хорошо. У него был тяжелый длинный клинок, чуть-чуть только не дотягивающий до двуручника, а у оруженосца, стоящего наготове поодаль, — еще и его булава, дожидающаяся своей очереди, буде таковая настанет. Покосившись в подходящий момент на булаву — большой шипастый железный шарик на длинной ручке, Дик решил сдаться раньше, чем правителю придет в голову мысль опробовать и это оружие на своем противнике.
Словно забыв им же самим возведенный в закон принцип "не отвлекайся", Дик все же отвлекся на эти мысли, и король, воспользовавшись первой возможностью, попытался вышибить меч у него из рук. Удар был сильный. Следовало отметить, турнирная слава Ричарда I явно возросла не на льстивых песнях менестрелей. Дик отпрыгнул, отмахиваясь, попытался контратаковать, царапнул по нагруднику короля, нисколько не сбив его с ритма движения, еще раз отпарировал прямой рубящий удар сверху и упустил оружие из ослабевших от усталости пальцев. Меч со звоном упал на камни, прячущиеся в траве. Молодой воин нагнулся было поднять свое оружие, но, остановленный клинком короля, выпрямился. Слегка поклонился.
Довольный результатом боя, Ричард сам стащил свой шлем и благосклонно взглянул на противника.
— Напомни, откуда ты родом? — спросил он добродушно.
— Из Уолсмера, государь. Это в Корнуолле.
— Да-да, я знаю. Сколько тебе лет?
У Дика сжалось сердце — неужели вспомнит… Рассчитывать на это мог только глупец, и уже в следующий миг молодой воин понял свою ошибку и мысленно посмеялся над собой. Король, конечно же, не помнит не только Алису Уэбо из Уолсмера, но и сам случай. Но ни одним мускулом Дик не дал понять окружающим, что творится в его душе, — владеть собой он умел.
— Девятнадцать, государь.
— Что ж, возраст свершений. — Король покивал. — Собираешься ли со мной в поход на Восток, Ричард из Уолсмера?
Дика словно что-то толкнуло.
— Конечно, государь! — Впрочем, при всеобщем сборе в поход сказать иначе было попросту невозможно.
— В Палестине ты, думаю, отличишься и непременно станешь рыцарем. Впрочем… Преклони колено, Ричард Уэбо из Уолсмера.
Удивленный, Дик охотно опустился на одно колено перед своим сувереном и отцом. Король поднял меч.
— Я, твой государь, Божьей милостью король Англии, посвящаю тебя в рыцари во имя Господа, Святого Михаила и Георгия, сэр Ричард Уэбо из Уолсмера. Будь мужествен, храбр и честен. Стерпи этот удар и ни одного более. Встань. — Ричард, довольный своей щедростью, улыбался. — Кстати, запомни, что сегодня я хочу видеть тебя на своем пиру.
— Благодарю вас. Это большая честь, государь, — Дик, ошеломленный нежданной и такой огромной милостью, не нашелся, что еще сказать. Только снова поклонился.
Король отвернулся и зашагал прочь. Подошедший к корнуоллцу Джордж Элдли похлопал его по плечу, укрытому наплечником, и от души поздравил. В его поздравлении не было ни капли зависти — только радость за друга.
— За это надо выпить, а, Дик?
— Да уж, — согласился тот, ощущая приятную усталость в теле и неприятные спазмы в желудке.
Приглашение на ужин за королевским столом было кстати — кроме как во дворец, Дику больше некуда было идти. Приглашение на пир решало многие проблемы, в том числе, и с деньгами. Конечно, пока блюдо пройдет всех графов, герцогов и баронов, на нем останутся только кости. Но уж благословенной фасолью или бобами, конечно, накормят досыта.
ГЛАВА 6
Дику, естественно, не выделили отдельной комнаты — на такую привилегию могли рассчитывать разве что самые знатные графы и герцоги, а может, и не все. Допустим, во дворце пятьдесят комнат и зал (больше быть и не может, если вспомнить, сколько вспомогательных помещений требуется дворцу — от кладовых до конюшен), а ко двору съезжается вся знать с женами, любовницами, слугами и свитой — и всех надо разместить. Не забыть тех чиновников и прислугу, которая всегда находится при короле, да ту, что добавляется на время празднеств, хотя бы одних поставщиков посчитать, уже получится много. Словом, благо, что турнир проходил в Лондоне, а не в Дорсете или, того хуже, Коуике, где королевские замки размерами напоминают жилище мелкого барона и имеют, соответственно, пять-шесть жилых помещений и никакого города в пределах досягаемости. Здесь же, в столице, предвидя обычную тесноту, наиболее знатные и богатые дворяне арендовали городские дома, где и ночевали. Знать рангом пониже снимала комнатки, но даже при этом в королевском дворце было попросту не повернуться. Ночами рыцари, солдаты, слуги и собаки, не поместившиеся на псарне, спали вповалку на полу, где попало, и это было еще не худшим вариантом.
Дику досталось неплохое место — на конюшне, в сене; там он положил отдыхать накормленную Серпиану. Блюда с мясом до них, сидевших почти в самом конце стола, конечно, не дошли, но девушка не растерялась. После короткой отлучки она вернулась порозовевшая, с сытыми глазами и несколькими куриными перышками, запутавшимися в волосах, а Дик вспомнил, что за дворцом имелся неплохой птичник. По случаю турнира с окрестных деревень птицу свозили, не считая, так что вряд ли слуги обнаружат отсутствие одной-двух квочек или каплуна. Не фасолью же змее, в самом деле, питаться.
Спутницу он уложил, закутав в свой плащ, улегся рядом, но сон все не шел. Лежа на спине, уставившись на пощелкивающий, иногда начинающий чадить факел, молодой воин переживал встречу с королем. Так и хотелось воскликнуть: "Так вот он какой!…" Ричард был примечателен своей внешностью — высокий, кряжистый, крепко сбитый. Не слишком широкоплеч, но в кольчуге, да с наплечниками, да с нагрудником, он смотрелся настоящим богатырем. Закончив поединок, он снял шлем, освободив густую копну темно-русых волос и короткую темно-русую бородку, посмотрел на своего противника холодными серыми глазами, которые немного потеплели во время разговора. В короле причудливо смешались черты, принесенные скандинавскими викингами в Нормандию, французские черты и уже привнесенные англосаксонские.
Пожалуй, с точки зрения женщины, он должен был показаться красивым. Приподнявшись на локте, Дик взглянул на спокойно спящую Серпиану. Ему захотелось разбудить ее и спросить, понравился ли ей Ричард или нет. Уже даже потянулся потрогать за плечо, но остановился. Вряд ли девушке понравится, что ее разбудили по такому мелкому поводу.
Кстати, король и в самом деле довольно силен как воин. Несомненно опытен. Интересно, удалось бы ему, Дику, одолеть правителя при помощи магии. Молодой воин посмотрел на браслет, и тот, словно почувствовав внимание, слегка заискрился. Не так много времени прошло с того момента, как Дик впервые ощутил в своих руках силу и пустил ее на несомненно магическое деяние (в котором даже и каяться теперь опасно: для любого священника содеянное им — смертный грех и святотатство). И вот теперь он уже ясно ощущал, что сила, накопленная им заново, достаточна для того, чтоб отправить его опять в какой-нибудь иной мир…
Нет, спасибо, нагулялись по чужим дорогам. Больше не хочется.
Но если путь его лежит на Авалон, не будет ли это снова путешествием в иной мир?
Наверняка.
Эх, и зачем это только надо…
Тут же пришел ответ; Авалон, конечно, мир другой, нежели старая добрая Англия, но он крепко привязан к ней и без нее не существует. И законы там царят почти те же, что на родине Дика.
Он вытянул вперед руку и сосредоточился на оранжево-белой жаркой шапке факела. Помедлив мгновение, над его ладонью сгустилось слабое сияние, и бледный свет сформировался в шарик желтоватого огня. Ладонь он не жег, парил, не касаясь кожи, и, пожалуй, мог осветить темное помещение или… Подумав, Дик развернул ладонь и метнул шарик в стену.
Он выглядел таким слабым, почти незаметным, но в дерево вгрызся с неожиданным пылом. Магический огонь оказался куда сильнее, чем обычный, над которым, раздувая из мельчайшей искорки, приходится колдовать упорно, долго, и еще не знаешь, когда именно она погаснет, и все это утомительное действие придется начинать сначала. Дик подскочил, растерянно глядя, как пламя охватывает уже третье бревно, спохватился и создал на ладони другой шарик, голубоватый, холодный, направил его в начинающийся пожар, и тот исчез в одно мгновение, остался лишь обугленный след на дереве.
— Неплохо, — произнес уже знакомый негромкий голос.
Дик, вскочив, вытянулся перед королем. Тот был уже без доспеха, но и без того роскошного, затканного золотом бархатного камзола, в котором присутствовал на пиру, — в обычной, даже не слишком чистой рубашке, край которой выбился из-за широкого кожаного пояса с золоченой пряжкой.
Король посмотрел на испорченную стену, а потом на Дика, припоминая его.